Дэвид Эдисон - Машина пробуждения

Затем он забрал нож и устремился навстречу золотому свету, крохотным носиком чуя аромат ждущей его славы.

– Нет, Кайен. Ты можешь либо спасать жизни здесь, либо погибнуть снаружи. – Пурити тыкала пальцем в бочкообразную грудь каменщика, совершенно не обращая внимания на то, какая та крепкая и упругая. – Понимаю, я всегда говорю так, будто полностью уверена в своей правоте, но на этот раз действительно не ошибаюсь.

Они стояли у ворот Башни Дев, содрогавшейся, пока защищавшая ее стеклянная стена медленно опускалась. Кайен спорил, но без особой убежденности. Он понимал, что ему придется оказаться одновременно в десятке разных мест, чтобы успеть спасти всех, кому сейчас угрожал этот архитектурный коллапс.

– Останься здесь, Пурити. Пусть хотя бы ты будешь в безопасности.

Она улыбнулась:

– Мы с тобой прекрасно понимаем, что твои слова ничего не изменят, хотя ты и обязан был их произнести.

– Никогда прежде не чувствовал себя таким болваном перед девчонками. – Он поцеловал ее.

– Я не могу умереть. Поверь, пыталась. Лучше беспокоиться о тех, кто на это способен.

Сын Первого Каменщика был слишком прагматичен, чтобы оспаривать это утверждение.

Пурити выбежала за пределы Башни, удивляясь тому, что испытывает сейчас справедливое беспокойство за сородичей. Стекло Купола, прилегавшее к гостиной Лизхен, отделилось, и даже Кайен не мог с уверенностью утверждать, что Башня Дев или любое другое здание, использовавшее внешний периметр Купола в качестве одной из стен, не обрушится. Но что он мог сделать? К сожалению, падающие дома обещали куда больше потерь, нежели глупое старомодное сражение.

Всего несколько мгновений назад она возмущалась неприемлемым обилием пыли в тайном проходе под Куполом, а Кайен настаивал, что нельзя винить прислугу в том, что та не ухаживала за коридорами, чье существование было секретом для всех. Но, возражала она, это должно значить лишь то, что обязан существовать и тайный уборщик, которого непременно надлежало найти и подобающе наказать.

И вот уже она убегала, оставляя каменщика позади, а макияж вдруг стал наименьшей из ее проблем. Еще с тропинки в саду она увидела дерущихся: Мертвые Парни и Погребальные Девки сражались с обычными горожанами, и, к своему удивлению, Пурити увидела форму личной армии Теренс-де’Гисов. Уже начинали подтягиваться и преторианцы, топтавшие траву, выстроившись своим идеально квадратным строем. Платиновые шлемы впервые за последние пять лет сияли в прямых лучах солнца. Земля под ногами тем временем продолжала неистово содрогаться.

И вот тогда… «Мертвые боги, Роща Сердца!» Купол разделился на пять опускающихся на землю равных долей, за исключением одной-единственной, все еще остававшейся прикрепленной к массивной центральной колонне, на протяжении целых эпох поддерживавшей свод. Пока «лепестки» раскрывались, колонна поднималась все выше, выгибаясь под весом последней доли.

Урон, нанесенный первобытному лесу, превысил все ожидания Пурити. Огромные, словно дома, деревья в центре рощи рухнули – земля вспучилась и осыпалась, будто бы через лес промчался кулак неведомого гиганта.

Примерно так оно и было. Пробираясь через кустарник, Пурити чувствовала, как вибрации, терзающие землю, становятся сильнее, а затем увидела и похожий на золотой шар предмет, вырвавшийся на поверхность и скользивший сейчас по пронзавшему его центральному шпилю, – тот уже лежал практически горизонтально, завалившись под тяжестью собственного веса, разломав свой лепесток Купола и обрушившись на и без того пострадавший лес.

Золотая сфера, огромная, точно особняк, продолжала подниматься. Поспешив подобраться поближе, Пурити увидела, что шар установлен на состоящей из трех этажей телескопической платформе, изготовленной все из того же золотого металла. Механизм раздвигался, вырастая все выше и выше, и Пурити увидела винтовые лестницы, соединяющие уровни платформы между собой. Девушке пришлось сделать большой крюк, прежде чем она оказалась у измазанного грязью основания центрального шпиля, ранее находившегося под землей. Его кончик, как отметила про себя Клу, был не золотым, но железным, ржавым, скользким от черной слизи. Пурити поежилась и направилась к ближайшей лестнице.

Чем-то напоминающая свадебный пирог трехэтажная конструкция вздымалась над ней, а в небе кружил черный вихрь, слишком хорошо знакомый девушке по тем многочисленным часам, что она провела в тоскливом созерцании города, которого ее лишил Ффлэн. Разумеется, вихрь состоял из личей, а их рабы сейчас сражались на подступах к Куполу, чтобы мертвые владыки смогли спуститься.

Перебравшись через поваленную секвойю, чтобы приблизиться к лестнице, Пурити вдруг заметила некое подобие мокрого кожистого мешка размерами с человека, но мерцающего, словно тусклая, затянутая облаками луна. Его поверхность содрогалась, будто от озноба.

– Помоги, – прохрипело нечто, не прекращая дрожать.

Пурити перебралась через глиняный отвал и подошла к странному предмету. Тот светился, и девушка могла различить кости того, кто свернулся калачиком внутри.

– Помоги, – снова раздался голос, показавшийся ей женским.

Отчаянно желая, чтобы интуиция на сей раз ее не подвела, Пурити разорвала то, что обязательно назвала бы желточным мешком, если бы тот только не был размерами со взрослого человека, не содержал в себе сияющее создание и не говорил женским голосом. Когда свет вырвался наружу, Пурити поспешила отпрыгнуть, чтобы ее не залили околоплодные воды. К тому моменту как она протянула руку, женщина уже успела высунуться из своего кокона.

Вопрос готов был сорваться с языка Пурити, когда ее вдруг, подобно удару молнии, пронзило понимание, что эту незнакомку не спутать ни с кем ни в одном из миров, хотя та и была Мертва, как и недоношенное дитя Паркетты, еще до своего рождения. Догадка полностью подтвердилась, когда удивительная женщина повернулась к Пурити, демонстрируя одноглазое, будто у циклопа, лицо с выступающими из него костяными гребнями. Клу моргнула и чуть не упала в обморок от силы нахлынувших чувств.

С трудом вернув себе самообладание, она молниеносно опустилась на колени.

– Батюшки светы, невероятно. Вы живы! – Пурити закрыла лицо ладонями.

– Кто? – спросила эср, потрепанная и дезориентированная.

– Вы! – Пурити трясло, она протянула руки к сияющему существу. – Дочь Ффлэна, последняя из эсров и единственная женщина во всех мирах, способная спасти наш город. Чтоб я сдохла, ну и денек!

Тараща глаза с расширившимися зрачками, Клу уважительно приподняла гигантский подбородок женщины, чтобы очистить с ее лица остатки слизи.