Александра Лисина - Мар. Меч императора

Тело свое я почти не ощущал. Глядя сквозь липкую пленку на собственные руки, я мог сказать только то, что они похожи на человеческие, только были очень уж худыми. Прямо ненормально тощими. Кожа да кости, в буквальном смысле слова. Если и все остальное такого же качества, то… блин… я буду отсюда долго выбираться!

Осторожно переставляя руки-палочки и еще более осторожно наступая на каменный пол костлявыми коленками, я обогнул стол, прополз еще несколько метров, а затем уперся в стену. Так, что тут у нас? Путем нехитрых манипуляций вроде тыканья пальцем в небо, я выбрал сторону, куда поползу дальше. А затем добросовестно туда потащился, оставляя за собой липкую и на редкость склизкую полосу неопределенного цвета.

Ох, наверное, я все же гусеница… только с руками… мне даже сложно понять, сколько их на самом деле, поэтому не удивлюсь, если окажется, что вместо одной пары мне приделали дополнительные конечности.

Хм. А может, я драхт?! Вдруг, пока я спал, на Тальраме прошли тысячи лет, и твари все-таки эволюционировали? Вон, и столы для себя изобрели, и лаборатории им понадобились. Только воспроизводят себя по старинке, во все еще функционирующих, но безмозглых инкубаторах наподобие бывших хозяев…

Блин. Какие только глупости лезут в голову? Может, это и не Тальрам вовсе. Может, я на Землю вернулся. Или вообще пес знает где оказался. С таким пробуждением уже не знаешь, чего и ждать.

Бумс!

Моя макушка снова уперлась во что-то твердое, но, хвала Рам, это оказалась всего лишь дверь. Самая обычная, деревянная, да еще и не закрытая как следует, поэтому мне не составило труда ее боднуть и оказаться в соседнем помещении.

Плитка… о-о… душ и сортир! Разумные гусеницы точно бы до этого не додумались!

С тремя остановками добравшись до характерных отверстий в полу, я вскинул голову, пытаясь высмотреть наверху рассекатель, но героических подвигов не понадобилось — стоило мне плюхнуться на нужное место, как сверху полилась вода. Сперва ледяная, от которой я непроизвольно дернулся и хрипло каркнул. А затем и теплая. Совершенно обычная и абсолютно прозрачная вода, которая подарила мне капельку самого настоящего человеческого счастья.

Поскольку стоять я не мог, то смывать с себя слизь пришлось прямо так, лежа, потому что сил на ни на что другое у меня уже не осталось. Балдеть под душем, конечно, было в кайф, но возможности нового тела, мягко говоря, удручали. Слабое, худое, едва живое… но все-таки надо было взглянуть, что с ним и как. Поэтому, собравшись с духом, я все-таки заставил себя перевернуться. Уперевшись ладонями в стену, кое-как вздернул себя в вертикальное положение… в смысле, сел. Ни на что иное меня бы не хватило. После чего опустил голову, готовясь к самому худшему. С раздражением мотнул головой, стряхивая стекающие по волосам капли. Глянул вниз еще раз и…

С тихим стоном сполз обратно на пол.

— Нет! Нет… только не опять!

Наверное, от слабости у меня все-таки помутилось в глазах, а из глотки вырвался горький, отчаянно-тихий стон, который тут же перешел в такой же отчаянный всхлип.

Рам… матушка моя названная… волчица позорная… что же ты со мной сделала?! А главное, как?! И зачем?! Тебе что, доставляет удовольствие ТАК надо мной издеваться?! Ну неужели я настолько перед тобой провинился?! Неужели столько накосячил, раз ты решила поступить со мной так жестоко?!

Наверное, мне просто показалось, что из глаз брызнули слезы. Не знаю. Льющаяся сверху вода дарила иллюзию, что это не так. Я в жизни своей никогда не плакал. За последние шестнадцать лет… ни разу… никто не мог сказать, что выдавил из меня хоть крохотную слезинку! Но сегодня у меня просто опустились руки, а в душе стало так пусто, что хоть волком вой.

— Неправда… — с тихим стоном вырвался из меня отчаянный протест. — Нечестно, Рам! Я больше так не хочу!

— Мар! — вдруг раздался от двери судорожный вздох.

Мне пришлось крепко зажмуриться, чтобы не видеть, кто именно стал свидетелем моего позора. Не могу. Не выдержу. Просто не желаю этого видеть. И тем более не желаю знать, кто именно ворвался в заполненную паром душевую и пробует бережно поднять меня с залитого водой пола.

— Мар…

Я знаю твой голос! Знаю, но ни за что не открою глаз, чтобы на тебя посмотреть!

— Рам! Как же это все не вовремя! — с чувством посетовал другой голос, который показался мне далеко не таким страшным, как первый. Тизар? Старый друг… подлый гад и мерзкий предатель… это ведь твоя работа? Да?! Скажи: ведь это ты меня изуродовал?! — Мар, ну зачем ты так рано?! Нельзя было… Процесс еще не закончился!

— Не прикасайся!

— Да я же не дурак… Сир, нет! Вам тоже не стоит это делать без защиты!

— Уже без разницы, — ровно отозвался человек, которого мне меньше всего на свете хотелось сейчас видеть.

— Но ваша магия…!

— Без нее не обойтись. Готовь постель. Ничего другого нам не остается.

У меня отчаянно заныло в груди.

И все-таки нет, Тизар. Это была не твоя идея. Скорее я поверю в то, что тебя попросили. Или даже заставили.

«Ненавижу, — мелькнула в голосе отчетливая мысль. — Обоих вас ненавижу! Сволочи!»

— Осторожнее, ваше величество. Кости совсем хрупкие. А во второй раз такую работу даже мне будет не осилить.

— Убей меня, Тиз! — в третий раз вырвался из меня новый горестный стон, когда пол стремительно отдалился, и меня куда-то осторожно понесли. — Прошу тебя, убей! Умоляю!

Перед моим лицом мелькнули печальные серые глаза.

— Спи, Мар, — прошептал придворный маг, касаясь моего лба кончиками пальцев. — Спи. Все будет хорошо.

И мои полные злых слез глаза действительно закрылись, до последнего мига не желая видеть, кем я теперь стал.

***

Во второй раз мне довелось проснуться ранним утром, когда за окном уже вовсю чирикали пташки, а сквозь плотно занавешенные шторы пробивались первые солнечные лучи.

Сил по-прежнему не было. Желания что-либо делать тоже. Однако, когда память услужливо напомнила, что же именно произошло, мне все-таки пришлось открыть глаза. Оглядеть незнакомую комнату, которая больше всего смахивала на богато обставленную спальню. После чего, путаясь в длинной ночнушке, выбраться из постели. Схватиться за стену, почувствовав приступ головокружения. Но все же упрямо сжать зубы, с хриплым рыком заставить себя сделать несколько шагов и остановиться напротив большого напольного зеркала, которое кто-то забыл отсюда убрать.

Внимательно рассмотреть себя через тонкую ткань труда не составило — она оказалась почти прозрачной. Так что можно было спокойно изучать тонкие, как палочки, руки. Такие же тонкие, с трудом удерживающие мой резко снизившийся вес, ноги. Страшновато выпирающие тазовые кости. Такие же жуткие, кажущиеся совсем чудовищными ребра. Худое донельзя, истощенное до предела лицо, на которое без слез не взглянешь. И успевшие отрасти почти до плеч, спутанные, но все же МОИ русые волосы, из-под которых непримиримо сверкали все такие же серые, только откровенно злые глаза.