Оксана Глинина - Янтарь на снегу

С этими словами развернулась и направилась к выходу.

Только бы никто не стал меня задерживать! Еще чуть-чуть, и я правда упаду от слабости.

Этот день заканчивался не слишком удачно.

К счастью, я умудрилась не пялиться на канцлера. Не знаю, что бы увидела в его глазах, однако сие неведение было для меня полезно. Свет померк к моменту, когда я добралась к выходу из зала, но сознание, к счастью, не потеряла.

Не привыкла я падать в обмороки.

Не хотелось ни плакать, ни стенать — все это, на мой взгляд, было бессмысленно, да и желания пустить горькую слезу о своей нелегкой судьбинушке не возникло. Глупости какие! Это столица. Королевский двор. Мне просто указали на мое место. В самом деле! Не думали же тетки с кузеном, что я окольцую короля и стану правительницей?

В данный момент меня куда серьезнее волновал другой вопрос: где найти место, чтобы уединиться?

На кону в очередной раз оказалась моя жизнь. Но угроза исходила не от дражайших родственников, не от мистического чудовища или заговорщиков. Жесткая удавка из китового уса обвилась вокруг моей талии и груди подобно кольцам великого змея и норовила стереть мои бедные косточки в порошок.

Триумф одних для других может оказаться губительным: пока цветок Дома Дардасов купался в лучах внимания и обожания, я задыхалась, не имея сил даже пискнуть. А привлекать к себе внимание было бы излишне — достаточно на сегодня представлений. Вообще хватит всей этой театрализованной глупости с отбором.

«Мне нужно выйти, нужно ослабить узел, иначе этот прекрасный бал будет последним в моей печальной жизни!» — вертелось у меня в голове. Перед глазами мелькали цветные пятна. Я ощупью выбралась в коридор. Ноги подкашивались, рука искала опору и скользила по безразличным стенам, пока случайно не толкнула отворившуюся в темноту дверь.

Пусть это будет хоть королевская уборная, но, не сняв корсета, я отсюда не выйду даже по приказу его величества.

Я поспешно притворила дверь и, упершись лбом в гладкую деревянную поверхность, потянула руки за спину.

Если палачи еще не освоили такой метод пыток, то им стоило бы обратиться к дворцовым модницам, дабы узнать много новых способов доставить жертве неприятные ощущения. Что и говорить, я готова была выть и кричать, рассказать все, что знаю о тайнах королевского двора — благо этих тайн не знал только ленивый, — лишь бы кто-нибудь прекратил эти муки!

Пришлось распустить шнуровку платья. Пальцы наконец нащупали заветный шнур от корсета.

— Да тянись… тянись же!

Путы поддались. Мои ребра с облегчением и благодарностью разошлись в стороны. Несколько болезненных полных вдохов, и с глаз спала мутная пелена.

Фух! Даже жить стало легче! А главное, плевать на Лукрецию с ее закидонами и весь двор с его мнениями. Я могу свободно и легко дышать!

Так, теперь, когда жизнь наладилась, а Легарт с тетками с ног сбились, разыскивая меня, пора возвращаться в собственные покои, а там уж Людя все поправит. Надеюсь, никто не обратит внимания на то, что платье на мне несколько растянулось? Главное, не попасться никому постороннему на глаза по пути в отведенную нам часть замка. Вспомнить бы, где она находится.

Воодушевленная мыслями о лучшей жизни без корсетов, я направилась к выходу. Незамеченными и фатальными для меня стали края юбок, предательски подвернувшиеся под каблук, и незапертая на затвор дверь. Нога скользнула, я бестолково взмахнула руками и вывалилась прямо в коридор королевского дворца. Появление пары синяков и шишек было бы для меня наилучшим развитием событий, но, на беду, я с размаху уткнулась во что-то твердое и живое.

Мимолетное воспоминание, что где-то со мной это уже было…

Не успела я похолодеть от ужаса, как мое бедное тело схватили и затолкали обратно в темноту злополучной комнаты. Дверь снова захлопнулась, а меня буквально прижала к стене широкоплечая фигура, слишком тесно прильнув к моему растрепанному наряду. Платье от всех моих «па» и «фуэте», которыми вряд ли гордился бы Лоренцо, безобразным образом съехало в район талии, и только тонкая сорочка прикрывала наготу моего тела.

Хуже быть не может!

Стоило только остаться одной без сопровождения, как образ «падшая дочь падшей женщины» стал весьма актуален, и кто-то не побрезговал этим воспользоваться. Сама виновата.

Я подняла глаза, пытаясь в смутном свете, льющемся из окон, рассмотреть своего пленителя. Взгляд скользнул по бородатому подбородку, сжатым губам, смутно знакомому носу и столкнулся с расширившимися до предела глазами, полными возмущения и гнева.

Нет, хуже быть может всегда!

С высоты своего презрения на меня взирал сам канцлер королевства.

— Л-лорд Вардас? А как… а зачем… вы здесь?

— Нет, позвольте у вас спросить: что вы делаете в распущенном платье в пустующем покое дворца, леди Гинтаре? Вам бы все баловаться и влипать в неприятные истории! Мало мне того, что белоснежные шпили эльфийских башен высятся уже почти во всех людских землях, мало того, что знать готова порвать друг друга и короля, поддержав любого, кто даст больше серебра, да еще гибельные пророчества второго разлома… Так и вы со своими причудами на мою голову! Вы хоть представляете, какая опасность вам грозит?

«О какой опасности идет речь, если все самое неприятное со мной уже случилось?»

— А я вовсе и не прошу меня спасать! — Я попыталась вырваться и сбежать куда-нибудь подальше от еще одного допроса с нравоучениями, но сильная рука обхватила мою талию, а вторая рука, шершавая, будто каменная, закрыла мне рот.

Канцлер одним взглядом показал на дверь, и до моего слуха, наконец, долетели обрывки разговоров и раскатистый смех гостей, проходивших мимо. Веселье, видно, было в самом разгаре, чего не скажешь о нашем уединенном местечке.

— Вы что, хотите предстать перед обществом в таком виде? Переждем, а там — пришлю вам служанку…

— Лорд Вардас, право, не стоит, — промямлила я, пытаясь отстранить руку канцлера от своего рта. — Я могу переждать, пока шумиха не уляжется.

— Я понимаю, что вы расстроены, но не стоит, поддавшись чувствам, совершать безумные и нелепые поступки…

И это мне говорит правая рука короля, вельможа, практически в одном исподнем зажавший в углу девушку с сомнительным прошлым?

Канцлер тяжко вздыхал, так, будто приходилось объяснять глупенькой девчушке самые простые вещи. А кем я для него была, неуклюжая простушка с возом недостатков? Вряд ли он когда-нибудь увидит во мне кого-то другого. Этот человек, лорд Вардас, тот, от кого я с удовольствием сбежала бы, как от черного мора, притягивал меня, как коварный омут холодной горной реки.

Безумие какое-то! Зачем мне все это?!