Надежда Попова - Тьма века сего (СИ)

— Или умеет управляться с камнем, — предположил Мартин.

— Или бережет его для какого-то определенного дела, — добавил Курт мрачно. — О котором мы еще услышим. Если останемся в живых.

Ночь была похожа на затяжное забытье. Часовых не назначали — до самого утра наблюдателем оставался фон Вегерхоф, однако толком Курту выспаться так и не удалось, и судя по помятым и осунувшимся лицам спутников, не только ему. Засыпая, он слышал, как ровно, слишком ровно для спящего дышит Мартин, пристроившийся рядом, как вертится, пытаясь найти удобное положение, Грегор, как время от времени тяжело вздыхает Харт… Сам Курт задремал поздней ночью, так и не сумев уснуть по-настоящему, и в разум настырно лезли смутные видения — исполинское дерево, огромные ветви, которые обращались вдруг бесконечно ветвящимися тропами и дорогами, неслись по ним огни и тени, слышался шум в раскинувшейся по всей вселенной кроне, голоса, шепот, вой ветра и тихий шелест…

Шелест листьев и хруст сухих ветвей и выволок его из мутных видений, уже настоящий и близкий — проснувшийся Харт сидя разминал руки и ноги, сгибал и разгибал спину и, кряхтя, массировал затылок. За тем, как к этой разминке присоединился майстер инквизитор, вяло жующий что-то из своих запасов Грегор наблюдал исподволь, с настолько отстраненным и подчеркнуто невозмутимым лицом, что Курт, не сдержавшись, усмехнулся.

Этим утром вчерашний разговор не стал вспоминать никто, лишь все тот же Грегор продолжал коситься на господ дознавателей, всматриваясь в их лица, когда был уверен, что этого не замечают.

— Маска на месте, — не выдержал, наконец, Мартин и выразительно провел ладонью по лицу, состроив нарочито равнодушное выражение. — Вот, видишь? Самоуверенная.

— Ага, — согласился тот, заметно смутившись. — Прошу прощения, майстер Бекер. Просто… мне было бы неприятно осознавать, что наши с отцом слова стали причиной утраты вами веры или что-то такое…

— Об этом можешь не тревожиться, — серьезно возразил фон Вегерхоф. — Веры этих двоих и, главное, уверенности в ней — хватило бы на всю Германию.

— Это хорошо, — так же без улыбки кивнул проводник. — Можете смеяться, но я все-таки считаю, что инквизиторская династия Гессе это надежда… — он запнулся, встретившись с Куртом взглядом, бросил взгляд на светлеющее небо, еле видное сквозь ветви, вздохнул и неловко махнул рукой: — Как только все будут готовы, готов и я. Сегодня будем на месте, чувствую.

— Меня вот что смущает, — заметил Мартин спустя пару часов, когда Грегор запросил первого привала. — Мы идем вторые сутки. Ты говорил, что чувствовал, как от Урсулы «разит магистериумом», стало быть, она уже ходила к камню и выходила обратно или с его фрагментом, или что-то совершив с ним на месте. Но еще ни разу не было такого, чтобы она не появилась в вашем лагере вечером, так?

— Время… — произнес Курт тихо, и тот кивнул:

— Да. Выходит, такие серьезные игры со временем начались только сейчас, и… Из-за чего это может быть?

— Я не знаю, — вздохнул проводник уныло. — Возможно, так Предел отзывается на нас самих, слишком много в нем людей разом. А возможно… но это не точно… просто я предполагаю…

— Возможно, эта женщина пытается достучаться до камня, — договорил Харт мрачно.

— И это — отдача?

— Не стал бы исключать такой вероятности.

— У нее вообще есть на это шанс? Я разумею, — уточнил Курт, — допустима ли возможность, что она с ее способностями, знаниями, талантом неизвестного происхождения и уровня сможет совершить с его помощью что-то серьезное?

Харт вздохнул.

— Давайте продолжим аналогиями, майстер Гессе, — предложил он, помолчав. — Представьте себе идеальное оружие. Меч. Пусть будет меч. Совершенная работа. Безупречный баланс. Сталь, прорубающая все от шелка до камня. По сути, сейчас вы спросили, способен ли талантливый боец-самоучка причинить окружающим вред таким мечом…

— Учитывая, — договорил Мартин мрачно, — что у окружающих оружия нет вовсе.

— Да.

— C’est formidable [122] Прекрасно, чудесно, потрясающе (фр.). , — с чувством проговорил стриг. — Впрочем, чего-то такого мы и ожидали, n'est-ce pas? [123] Не так ли, разве нет? (фр.).

— Решите для начала, зачем мы идем туда, — мягко произнес Харт. — Уничтожить камень или эту женщину? На то и другое у нас вряд ли достанет сил и попыток.

Курт не ответил, лишь коротко переглянувшись с Мартином, и бауэр тоже смолкнул, не проронив больше ни слова.

Их маленький отряд двинулся в путь все так же в молчании, следуя, как и прежде, немым указаниям проводника, и судя по тому, каким напряженным он был и как часто озирался и останавливался, выбирать путь Грегору было все сложнее.

— Быть может, снова привал? — спросил Курт, когда тот опять остановился, оглядываясь и прислушиваясь. — Тебе явно нелегко и…

— Нет, наоборот, — с заметной нервозностью возразил Грегор. — Ловушек нет. Вообще. Вот уж с сотню шагов я их не ощущаю.

— Их нет или не ощущаешь? — уточнил Мартин.

— Я не ощущаю, потому что их нет, — чуть раздраженно отозвался тот. — Ни одной, уже давно.

— А камень?

— Рядом. Совсем рядом.

— Возможно, в этом и дело, — проговорил Харт задумчиво. — Центр водоворота. Сердце бури. Вокруг шторм, сумятица и хаос, а в центре — тишина… Великоват выходит центр, скажу я вам.

— Тишина, — повторил Курт, вскинув руку и прислушавшись. — Тишина. Птицы молчат, слышите?

— В самом деле, — пробормотал Мартин настороженно. — Ни единого писка.

— Птица, — тихо проронил фон Вегерхоф, и все смолкли, обернувшись к нему. — Птица, — повторил он ровно, и Курт с удивлением услышал что-то похожее на опаску в голосе стрига.

— Где? — непонимающе пробормотал Грегор и, проследив взглядом за его указующей рукой, запнулся и шумно сглотнул.

Птица — большая, серая, с ярко-рыжими лапами и темными волнами на пепельном брюшке — сидела на низкой ветви неподалеку, неподвижная и молчаливая.

— Это же кукушка… — прошептал Мартин. — Они же не показываются никогда. И она не может нас не слышать.

— Там точно нет ловушек? — спросил стриг и, когда проводник отрицательно мотнул головой, медленно прошагал к дереву, протянул руку и, сняв птицу с ветки, так же неспешно возвратился назад.

— Труп?

— Нет, — разглядывая кукушку со всех сторон, ровно ответил фон Вегерхоф. — Жива. Сердце бьется. Дыхание есть. Голова не виснет. Теплая.

— И моргает… — чуть слышно шепнул Грегор, опасливо приблизившись. — Только очень редко… Что с ней?

— Я думал — expertus’ы по шуточкам Предела тут вы с отцом.

— Я не знаю, что с ней… Пап? — беспомощно обернувшись к Харту, уточнил тот, и бауэр лишь растерянно пожал плечами.

— Быть может, Предел изменил для нее время, — неуверенно предположил он. — Она не отощала, не выглядит изможденной, словно застряла в каком-то моменте… Нет, это слишком. Или какие-то силы камня подпитывают ее, погасив разум вместе со всеми чувствами и желаниями. Нам ведь очень мало известно о том, на что способен магистериум…