Надежда Попова - Тьма века сего (СИ)

Тень тем временем очутилась у шатра епископа, где возникли двое — такой же высохший крестьянин и еще один солдат имперской армии; еще четыре мгновения, два прыжка, недолгий почти человеческий вопль — и на земле остались лежать две окровавленных изломанных куклы.

Волк развернулся, отскочил подальше от вооруженных людей фон Берга, тяжело поводя боками — невероятно крупный, исполинский, невиданного облика, с неправдоподобными, сказочно огромными клыками и широкой, словно у быка, грудной клеткой, встряхнул головой и в те же несколько прыжков оказался вновь у конгрегатского шатра.

— Стоять! — прикрикнул Курт, когда один из стражей шагнул вперед, и тот недоуменно застыл, явно прикидывая, не лишился ли рассудка майстер инквизитор. — Стоять, — повторил он сдержанно, подобрав упавший арбалет. — Свои.

Остальные напряженно замерли, держа оружие наготове, но не двигаясь с места, и Курт подумал, что после, когда все это закончится, если эти парни выживут — придется приложить немало усилий, дабы поставить на место их самооценку, каковая сегодня наверняка покосится, как старая хижина. Бывалые конгрегатские бойцы шарахнулись назад, когда волк словно взорвался изнутри, точно бы вывернувшись наизнанку, и рослый голый человек на его месте возник будто ниоткуда.

— Простите, майстер Гессе, — тяжело отдуваясь, сказал Хагнер, держась ладонью за бок; никаких ран на нем не было — то ли успела затянуться, то ли все еще болел просто крепкий удар под ребра. — Я подумал, что для конспирации не время, и можно… От этих тварей разит какой-то ментальной дрянью — страх, апатия, чувствуете?

— Да. Прочувствовал в полной мере.

— В таком виде мне это легче сносить, да и пользы от такого меня больше… Они сейчас нападают по двое-трое или по одному, но скоро попрут толпой, охрана сводит всех к центру лагеря, попов и expertus’ов — в середину, бойцы кольцом вокруг. Кёльпин сказал — это одержимость, но не обычная, эти люди уже не живы, умерли, пока шли сюда. Подтверждаю: кровь на вкус — как у трупа. И что в них сидит, какие твари — неизвестно. Кёльпин сказал, что будут сочинять новый exorcismus на ходу… массовый … как-то так он сказал; надеются, что поможет…

Вдалеке за шатрами снова закричали; Хагнер рывком обернулся, сжав кулак, и снова повернулся к Курту.

— Вы на отшибе, майстер Гессе, надо срочно тормошить Альту и уводить к ним, в центр, я вас прикрою по пути. Получится у них или нет — неизвестно, но там у вас шансов уцелеть все-таки больше.

— Нельзя, — возразил Мартин. — Она прикрывает Императора. Судя по тревоге — на поле сейчас началось то же самое.

— Почему нападают свои? — спросил один из стражей, кивнув в сторону епископского шатра. — Эта одержимость перекидывается на других? Почему тогда не одержало кого-то из нас?

— Кёльпин считает, что эти твари — двух видов, одни способны лишь атаковать, а к другим лучше не прикасаться — «заразят». Пока такой попался лишь один, и мы не знаем, сколько из них такими окажутся — один из пятерых, один из сотни или… Вы уверены, что Альту нельзя забрать? Майстер Гессе, быть может, можно так и перенести ее — как есть, в бессознании?

— Я не могу сказать, насколько для нее важно оставаться на месте, нужен ли ей этот алтарь, который она себе обустроила, так ли важно, чтобы все оставалось в неприкосновенности, включая ее саму… Мы просто попытаемся не допустить этих созданий к шатру. Выбора у нас нет.

— Тогда я останусь с вами.

— Нет, — не дав никому ответить, возразил Мартин. — Хватит одного меня.

Хагнер перевел вопросительный взгляд на Курта; он помедлил, оглядел конгрегатских стражей, растерзанные тела на земле, мельком обернулся на вход в шатер — и кивнул:

— Да, он прав. Не знаю, что там удастся сделать священникам и expertus’ам, но помощь охране точно не помешает. И уведи фон Берга, ему-то здесь точно торчать незачем.

— Майстер Гессе…

— Давай, Макс, — мягко оборвал он и улыбнулся: — Смотри только, чтобы свои же не положили с перепугу.

— Своим это еще постараться надо, — криво, неискренне ухмыльнулся Хагнер в ответ и, помедлив, кивнул. — Понял, майстер Гессе. Держитесь тут.

К епископскому шатру он потрусил как есть — в человеческом обличье, голышом, и один из конгрегатских стражей сдавленно хмыкнул:

— Если я сейчас проснусь и осознаю, что все это — пьяный бред, я не удивлюсь ничуть… И давно он у нас, майстер Гессе?

— Достаточно, — коротко отозвался Курт и, подумав, разрядил и убрал в чехол арбалет: толку с него, как показала практика, все равно не было никакого.

Что сказал епископ странному голому человеку, отсюда было не услышать и выражения его лица не разобрать; несколько секунд он слушал, стоя на почтительном расстоянии от своего спасителя, потом один из бойцов указал на конгрегатский шатер, Хагнер развел руками и жестом указал влево, на центр лагеря. Фон Берг переглянулся с охраной, посмотрел на майстера инквизитора и что-то коротко ответил, выразительно приподняв зажатый в ладони тесак.

Хагнер замер, тоже обернулся на шатер, оглядел своих собеседников, кивнул и отступил назад. Его точно скрутило внутрь самого себя и одновременно вывернуло наружу, бросив на четвереньки, донесся короткий болезненный рык — и огромный волк в два длинных прыжка исчез за близстоящими палатками.

— Однако, — заметил Мартин, когда епископ с телохранителями, озираясь и стараясь прикрывать друг друга со всех сторон, заспешили к ним. — Не ожидал.

— Какой славный муж, — не поздоровавшись, сообщил фон Берг, приблизившись к конгрегатскому шатру, и коротким жестом велел своим бойцам занять оборону. — Даже извинился за непристойный вид. Сразу видно должное воспитание.

— Спасибо, — не ответив, кивнул Мартин, и епископ улыбнулся:

— Бросьте, майстер Бекер, не мог же я покинуть вас на растерзание дьявольскому отродью.

— Хагнер рассказал, что происходит? — спросил Курт, и тот, посерьезнев, кивнул:

— Да. Вот и проверим, чего стоят мои молитвы.

Курт промолчал, подняв взгляд на солнце. Солнце медленно, устало, точно сонная муха, сползало к закату. Из-за шатров снова неслись крики.

Солнце устало. Этот день был странным; солнце могло бы вспомнить такие дни из далекого-далекого прошлого, подернутого веками, как ледяной коркой — когда-то бывали такие битвы, когда-то смертные уже выворачивали силы природы и суть вещей наизнанку, но то было давно, так давно, что смертные почитают те дни сказками, а само солнце их уже позабыло…

Сегодня солнце устало. Солнце спускалось к вершинам холмов медленно, точно утомленный путник — с отвесной скалы, поглядывая вниз, на то, что творилось на поле, покрытом телами и кровью. Солнце уже не удивлялось, просто смотрело, как засуетились вдруг люди, как куда-то понеслись конные — прочь от поля, туда, где вдалеке люди не могли, а солнце могло видеть многочисленные шатры и повозки.