Синтия Хэнд - Неземная [litres]

– Перестань вести себя как заботливая мамаша. И просто оставь меня в покое.

– Дорогая…

– Оставь меня в покое! – кричу я.

В ее глазах мелькает испуг.

– Ну раз ты так хочешь, – говорит она.

А затем поворачивается и быстро уходит к дому. Хлопает дверь. Раздается голос Джеффри на кухне, и она что-то тихо и терпеливо отвечает ему. Я протираю горящие глаза. Мне хочется убежать, вот только некуда. Поэтому я стою, чувствуя, как ноют шея, плечи и лодыжка, и жалею себя, пока на улице окончательно не темнеет. И теперь остается лишь хромать домой.

В субботу утром Анджела появляется на пороге на целый час раньше, и как только я вижу ее на крыльце, то сразу понимаю, что идея с девичником не самая удачная. Подруга выглядит, как ребенок рождественским утром. Она явно взволнована от предстоящей встречи с моей мамой.

– Ты обещала вести себя спокойно, – говорю я, прежде чем впустить ее. – Вспомни, о чем мы говорили. Все как обычно. Никаких разговоров об ангелах.

– Хорошо.

– Я серьезно. Никаких вопросов, связанных с ангелами.

– Ты мне уже сто раз это говорила.

– Спроси ее о Перл-Харбор или еще о чем-то таком. Ей это понравится.

Она закатывает глаза.

Подруга, кажется, не понимает, что наша дружба во многом зависит от того, насколько невежественной она покажется маме. Если бы мама узнала, что мы с Анджелой каждый день после школы обсуждали не проект, а исследования, вопросы и дурацкие теории об ангелах, то мне, наверное, никогда бы не разрешили ходить в «Розовую подвязку».

– Может, будет лучше, если ты и вовсе станешь молчать, – говорю я.

Она кладет руку на бедро и выразительно смотрит на меня.

– Ладно, ладно. Иди за мной.

На кухне мама ставит на стол огромную тарелку с блинами. И улыбается нам.

– Привет, Анджела.

– Здравствуйте, миссис Гарднер, – говорит Анджела почтительным тоном.

– Зови меня Мегги. Приятно наконец встретиться с тобой лично.

– Клара так много о вас рассказывала, что кажется, я уже хорошо вас знаю.

– Надеюсь, только хорошее.

Я смотрю на маму. Мы едва обменялись парой фраз после неудачного урока полетов. Она улыбается своей фирменной улыбкой, не показывая зубов.

– Ну, а мне Клара не так много о тебе рассказывала, – говорит она.

– Да там и рассказывать-то особо нечего, – отвечает Анджела.

– Ох, сколько блинчиков, – восхищаюсь я. – Держу пари, Анджела умирает с голоду.

Мама поворачивается, чтобы достать тарелку из кухонного шкафчика, а я бросаю на подругу предупреждающий взгляд.

– Что? – шепчет она.

Мама совершенно очаровала Анджелу. Подруга не сводит с нее взгляда весь завтрак. И все бы хорошо – странно, но хорошо – если бы после двух съеденных кусочков блинчика она не выпалила бы:

– А как высоко могут летать обладатели ангельской крови? Как думаете, мы можем улететь в космос?

Мама смеется, а потом объясняет, что, как бы круто это ни звучало, нам все же нужен кислород для дыхания.

– Никаких полетов на Луну в стиле Супермена, – говорит она.

Они улыбаются друг другу, и это еще больше раздражает меня. Если бы я задала подобный вопрос, мама бы сказала, что не знает ответа, или сменила бы тему. И я прекрасно понимаю, что она делает. Она пытается понять Анджелу. Хочет узнать, что той известно. Вот только мне этого совершенно не хочется.

Но Анджелу уже не остановить.

– А свечение?

– Что за свечение? – интересуется мама.

– Ну, когда ангелы начинают озарять все вокруг небесным светом. Что это означает?

– Мы называем это венцом.

– И в чем же его значение? – спрашивает Анджела.

Мама ставит стакан с молоком на стол и ведет себя так, будто это серьезный вопрос, требующий глубокомысленных размышлений.

– От него много пользы, – наконец выдает она.

– Держу пари, он очень помогает, когда необходим фонарик, – говорит Анджела. – И конечно, благодаря этому ты выглядишь как ангел. Никто не усомнится в тебе, если ты покажешь крылья и призовешь венец. Но мы не должны этого делать, верно?

– Мы никогда не должны раскрываться, – покосившись на меня, соглашается мама. – Хотя бывают исключения. Венец оказывает странное воздействие на людей.

– Какое?

– Это их пугает.

Я слегка подаюсь вперед. Мы с Анджелой этого не знали.

– А, понятно, – протягивает подруга, и я понимаю, что теперь ее не остановить. – Но что такое венец? Это же не простое сияние, вряд ли бы оно имело такой эффект.

Мама откашливается. Она явно чувствует себя некомфортно, потому что раньше никогда об этом не говорила.

– Ты всегда говоришь, что мне легче станет летать, если я смогу призвать венец, – встреваю я, не собираясь упускать такой шанс. – И мне казалось, что это какой-то источник энергии.

Она едва заметно вздыхает.

– Это позволяет нам почувствовать связь с Богом.

Мы с Анджелой обдумываем ее слова.

– Как бывает, когда люди молятся? – интересуется подруга.

– Когда ты призываешь венец, то чувствуешь связь со всем вокруг. Можешь ощутить дыхание деревьев. Пересчитать перья на птичьем крыле. Почувствовать, скоро ли будет дождь. Ты становишься частью той энергии, которая связывает все на земле.

– А вы научите нас это делать? – спрашивает Анджела.

Весь этот разговор явно взрывает ей мозги. Уверена, ей не терпится достать блокнот и все туда записать.

– Этому нельзя научить. Вы должны сами понять, как достигнуть полного успокоения, как отбросить все, кроме истинной сути, того, что делает вас самими собой. Это не ваши чувства или мысли. Это скрывается глубже.

– Ох, кажется, это сложно.

– У меня получилось овладеть венцом только после сорока, – признается мама. – А у некоторых обладателей ангельской крови это и вовсе не выходит. Хотя бывают случаи, когда его вызывают сильные чувства или значительные события.

– Как у Клары с волосами, да? Вы сказали ей, что это было вызвано ее эмоциями, – говорит Анджела.

Мама встает из-за стола и подходит к окну.

– О Боже. Заткнись, – шепчу я подруге.

– На подъездную дорожку въехал синий грузовик, – говорит мама. – Венди приехала.

Я оставляю их с Анджелой на кухне, а сама бегу навстречу Венди, которая, не ведая того, спасает меня от разговора об ангелах.

Ее привез Такер. Он стоит, прислонившись к «Блюбелл», и смотрит на лес. В этот миг на меня неожиданно обрушивается чувство, будто он не должен находиться здесь и разглядывать мой лес, слушать, как журчит ручей, и наслаждаться пением птиц.

– Привет, Морковка, – заметив меня, говорит Такер.

Я оглядываюсь в поисках Венди и замечаю, как она что-то ищет в грузовике.

– Прекрасный день для шопинга, – добавляет он.

Мне кажется, что он смеется надо мной. Но не могу придумать что-то остроумное в ответ и вместо этого выдаю: