Максим Заболотских - Случайный мир [litres]

– Ну а теперь, – вновь раздался глубокий голос Аниго, – когда все желающие получили возможность высказаться, мы можем спокойно продолжить.

Аниго что-то тихо сказал своему глашатаю и откинулся назад. Глашатай встрепенулся и начал громко декламировать:

– За противоправные действия в отношении императорской семьи и за сокрытие этих самых действий дедж Зандр приговаривается верховным судом Акамарской империи к смерти. Та же участь постигнет всех его ближайших сторонников, которые отказались признать его ошибки и отказались сотрудничать с императором Аниго, тем самым скомпрометировав дружественные отношения между Акамарской империей и Гакрукским королевством. Учитывая тот факт, что преступное деяние деджа Зандра было направлено против семьи императора Аниго, все родственники деджа Зандра, вплоть до родства третьей степени, также будут найдены, схвачены и наказаны смертью.

При этих словах Зандр поднял глаза на Аниго и посмотрел на него с нескрываемым отвращением.

– Казнь деджа Зандра будет произведена немедленно и публично. За столь тяжкие преступления по законам Акамарской империи полагается казнь через колесование. Однако император Аниго учел высокое происхождение деджа Зандра и милостиво заменил казнь через колесование на казнь через утопление. И да смоет море его грехи!

Везен едва заметно поморщился. Вот тебе и на… За вред императорской семье – и простое утопление. Ну что ж, Аниго виднее…

Двое солдат подошли к помосту и извлекли из-под него огромную кадку с водой. Громко кряхтя и согнувшись, они подняли тяжелую кадку наверх на платформу, расплескав по пути добрую треть ее содержимого. Наконец они с громким стуком водрузили кадку на помост и поспешно ретировались.

Медвежонок подтолкнул Зандра к помосту. Зандр медленно поднялся наверх и грустно окинул прощальным взглядом свой замок. Медвежонок встал позади него. Его огромная фигура словно скала нависла над тонким силуэтом деджа Зандра, отчего он в своих цепях стал еще более хрупким и незначительным.

– Да здравствует Гакруксия! – выкрикнул Зандр вновь.

Он открыл было рот чтобы сказать еще что-то, но в этот момент Медвежонок грубо схватил его за голову своей громадной ручищей и резко макнул его в кадку с морской водой. Зандр схватился руками за край бочки, пытаясь высвободиться, однако Медвежонок крепко удерживал его на месте железной хваткой. Мускулы на его руке напряглись, словно канаты.

Зандр отчаянно забил ногами по полу, извиваясь всем телом. Через минуту его руки бессильно плюхнулись в воду. Цепь со звоном ударилась о деревянную кадку и тут же ушла ко дну, выпустив наверх фонтан соленых брызг. Тело Зандра задрожало в последних конвульсиях и резко обмякло.

Медвежонок подождал еще немного, а затем взял тело Зандра под руки и легко поднял его в воздух, продемонстрировав его сначала Аниго, а затем и собравшимся на площади. Голова Зандра бессильно свисала набок. Лицо его приобрело бордово-синий оттенок, а глаза вылезли из орбит и испуганно смотрели в никуда. Подержав его в воздухе еще немного под едва слышные вздохи толпы, Медвежонок опустил тело на пол рядом с кадкой.

Везен облегченно вздохнул. Ну вот все и закончилось. Еще одним врагом империи меньше. Жарко тут все-таки столько времени стоять в полной выкладке. Он поймал взгляд Пареса, который заговорщицки улыбался и подмигивал ему. Ох, зарекался я тогда с ним больше дела не иметь, но, видимо, не судьба. Все-таки он хороший парень, веселый. Хоть и безбашенный.

Аниго поднялся с места и медленно двинулся вниз по лестнице. Трубачи отчаянно дули в свои трубы, а глашатай что-то громко кричал. Тело деджа Зандра продолжало неподвижно лежать на помосте.

Ксермет с усилием оторвал зубами кусок сушеного мяса и начал медленно и методично его пережевывать. Заходящее солнце роняло последние бархатные лучи на молчаливые горы. Воздух становился все свежее, и Ксермет невольно поежился. Несмотря на то что за весь день они не увидели ни одного безумного, костер разводить все же не решились.

Почти весь день они прочесывали поле брани в поисках выживших, но никого обнаружить не удалось. Ксермет даже немного сожалел о том, что поддался минутному импульсу и так быстро отправил короля к его предкам, возможно не выяснив важных подробностей. С другой стороны, он был уверен в том, что королю не о чем было рассказывать, из своего сундука он вряд ли многое увидел.

Все они, за исключением Макхэква, обзавелись лучшими походными доспехами и оружием, которые только имелись в наличии в гакрукской армии. Ксермет то и дело опускал руку на рукоятку меча, как будто проверяя, не исчез ли он куда-нибудь за это время. Меч был на месте, его матово-серое острие с древними рунами мирно покоилось в золоченых ножнах. С оружием на боку Ксермет чувствовал себя гораздо спокойнее, хотя в глубине души он прекрасно понимал, что никакой меч не спасет его от толпы безумных, которая за пару часов расправилась с целой армией легионеров.

Кроме великолепного короткого меча работы акамарских мастеров Азиз где-то раздобыл себе двуручный топор с зазубренным лезвием и острым наконечником. Топор был отлит из цельного куска металла и помимо грозного вида и большой ударной мощи обладал еще и внушительным весом. Однако Азизу он настолько пришелся по вкусу, что, несмотря на саркастические замечания Ксермета, он ни в какую не хотел с ним расставаться и приладил его себе за спину на кожаных ремнях.

Равван с некоторой грустью оставил на поле боя отцовский меч, с которым он все это время провел в Пурпурном легионе на южных границах королевства, так практически и не пустив его в ход. Меч был дорог ему как память, так как был единственной вещью, которая осталась у него из родной деревни. Тем не менее он ни в какое сравнение не шел с великолепным мечом какого-то растерзанного кэньазмача, который нашел свое последнее пристанище в горячей низине долины Омо.

Равван долго стоял в нерешительности, держа в одной руке свой старый, повидавший виды меч с потертой кожаной рукоятью, а в другой искусно выполненный меч кэньазмача. Ксермет, заметив его нерешительность, подбадривающе похлопал его по плечу и сказал, что сейчас не время для эмоций, нужно выживать. Равван осторожно опустил отцовский меч на землю, пробормотал молитву звездам и не поворачиваясь пошел дальше.

Макхэкв остался абсолютно глух к убеждениям Ксермета и Азиза и так и ушел с поля боя в своих грубых кожаных доспехах кочевника. В конце концов все махнули на него рукой и оставили в покое, в особенности после того, как он взвалил себе на плечи двойной запас провианта, который нашел в разбитой, однако не сгоревшей в пожаре телеге обоза.