Максим Заболотских - Случайный мир [litres]

Крыша сверху была завалена пыльными ящиками, над которыми был сооружен хлипкий навес из большого куска прохудившейся ткани. Андрей отопнул стул, так что он отлетел на другой конец комнаты, выбрался наверх и захлопнул за собой крышку. Затем он медленно, стараясь не шуметь, забился в узкую щель между ящиками и прикрыл вход в свое убежище валявшейся неподалеку доской.

Андрей замер в одном положении и старался лежать так тихо, словно он уже умер. Он решил, что лучшим шансом для него выбраться из этой передряги было оставаться здесь и ждать наступления темноты. Он несколько раз пожалел, что вообще забрался в этот город, испугавшись того сумасшедшего у реки. Лучшим решением для него было бы сразу бежать обратно в лес, а не искать приключений в этом непонятном ему городе вне времени и пространства.

Вокруг продолжали раздаваться разъяренные крики, которые, к немалому его облегчению, доносились откуда-то снизу, с улиц. Живот Андрея издал предательски громкий журчащий звук, а его внутренности в очередной раз сжались то ли от голода, то ли от страха. Андрей уперся головой в деревянную поверхность ящика и закрыл глаза.

Несмотря на смертельную угрозу, Андрей вдруг почувствовал усталость, с которой не мог больше бороться. Его сознание было не в силах понять происходящее и выбрало единственную доступную защитную реакцию: бегство от реальности через сон. Андрею хотелось уснуть и проснуться у себя дома, как он это не раз делал в последнее время, в холодном поту после очередного кошмара про мир воина.

Ксермет оказался запертым в темноте. Его мозг разрывало от нереальности происходящего. Он знал, что на самом деле спит. При этом в своем сне его сущность продолжала мыслить и смотреть через глаза странника, которые теперь были закрыты. Ксермету казалось, что он находится в наглухо запечатанной комнате, куда не проникают ни свет, ни звуки. Он продолжал бессильно таращиться в темноту. Ксермету мучительно хотелось проснуться, однако он не знал, как заставить себя это сделать. Ему начало мерещиться, что он, наоборот, проваливается в сон и его сознание вот-вот заснет повторно.

Ксермет резко дернулся и сел. Вокруг него были скалистые уступы гор, окрашенные в мягкие цвета утреннего солнца. Неподалеку от него спал Равван, с головой завернувшись в овечью шкуру. На пригорке чуть поодаль виднелась фигура Азиза, который нес утреннее дежурство. Макхэкв по-прежнему сидел, привалившись спиной к скале, в той же самой позе, как и накануне вечером. У него был вид человека, который не считает сон жизненной необходимостью и презирает его как человеческую слабость, наравне с обжорством или похотью.

Макхэкв повернул к Ксермету свое морщинистое лицо.

– Как видишь, уже поздно. Но я не стать тебя будить. Ты его видеть, правда?

– Да. И знаю где он. Однако я не уверен, что он долго протянет.

Ксермет быстро поднялся на ноги, так что перед глазами у него замелькали красные звездочки. Он опустил голову, выжидая, пока кровь опять прильет к голове, и машинально потер виски рукой.

– Нам надо как можно скорее выдвигаться в Арар. Там происходит что-то странное. Город полон безумных, которые слоняются там без наездников. Но наездники где-то рядом, они в любой момент готовы действовать. Вопрос только в том, что они там делают. А наш хранитель влип в большую передрягу.

– До Арара отсюда дней пять пути, через плато, если напрямую, – задумчиво протянул Макхэкв. – Нам надо торопиться.

Андрей открыл глаза после минутной дремы. По крайней мере, ему так показалось. Вокруг все было тихо. Прислушался, но единственными звуками, которые доносились до него, были крики пролетающих над городом птиц. Он тихонько выглянул из своего укрытия и понял, что проспал гораздо дольше, чем думал. Свинцовые облака, которые скрывали полуденное солнце, еще сильнее потемнели и готовы были прорваться в любой момент.

После непродолжительных колебаний Андрей приготовился к долгим часам ожидания. Он пришел к выводу, что в данный момент у него гораздо больше шансов умереть от попытки добраться до реки, чем от скуки или от долгого лежания без движения на одном месте. Скоро наступит вечер. А если повезет, еще и дождь пойдет, тогда вообще незаметно можно будет проскользнуть. Минута потянулась за минутой, час за часом. Время медленно ползло вперед, и чем ближе подбирался вечер, тем сильнее крепчал страх в сердце Андрея и тем реальнее становилась угроза этого сонного города из неизвестной ему реальности.

– Что, так и не вернулся? – спросил Алексей Степанович, опуская увесистый кусок колбасы на прозрачный кусок черного хлеба.

– Не-а, – протянул Вика, задумчиво глядя в стол, – и телефон не отвечает. Вне зоны.

– А может, он дома опять сидит? Ну, как в прошлый раз? Опять депрессия?

Чайник громко щелкнул, и из него с шипением повалил пар. Алексей Степанович опустил пакетик цейлонского чая в толстую фарфоровую кружку с аляповатыми красными завитками и налил в нее воды.

– Ужасно, конечно, то, что с ним случилось, ужасно. Вернее, с девушкой его. Вернее, со всеми нашими студентами. Я ведь многих из них учил, хорошие все ребята. И ведь прямо рядом с нашим университетом! Я бы этих лихачей прав пожизненно лишал. И сажал бы так крепко-крепко.

– Да там водитель и не выжил. На месте скончался. Туда ему и дорога, если честно.

После долгой паузы Вика вдруг громко стукнул пальцами по столу, как будто он только что после мучительных раздумий принял трудное и важное решение.

– И правда, пойду я, пожалуй, до него доеду. А если в квартире его не будет, буду обращаться в полицию. Сколько там у нас сейчас срок о пропавших, чтобы заявление приняли?

– Да вроде нет там особых сроков, я слышал, что-то упростили вроде.

Алексей Степанович разом откусил добрую треть бутерброда и осторожно отхлебнул горячего чая.

– Сходи, Вика, и правда. Кто знает, что с ним случилось. Понятно, что с ним в последнее время непросто, но ты друга в беде не бросай.

Когда дверь в прихожей хлопнула, Алексей Степанович наспех допил остатки чая, заедая его кубиками сахара из пачки, ополоснул кружку холодной водой и, сгорая от нетерпения, отправился в свой кабинет. Усевшись за стол, он довольно поглядел на пачку исписанных листов с переводом, и реальный мир с его обыденными проблемами быстро превратился в нечто размытое и бесформенное на окраине его сознания. Он взял в руки последний лист, перевод которого ему дался вчера с большим трудом, и начал перечитывать текст.

«И свершилось это радостное событие 3-го дня месяца сыне 4144 года. Армия четырех князей после долгой осады, которая длилась два месяца и семь дней, смогла проникнуть в крепость Арар, где укрылся царь Тарид со своими последними наездниками. Как все знают, никто до этого не брал еще крепость Арар, так как стоит она на вершине отвесной скалы. И не видно глазом, где кончается скала и где начинается высокая стена, построенная по ее краям. И нет в эту крепость другого входа, кроме как по узкой тропе, высеченной в поверхности скалы, о чем мы уже говорили и прежде. И говорят, что припасов в крепости было столько, что Тарид мог бы десяток лет сидеть внутри. И много воинов полегло, которые пытались тайно пробраться в эту крепость.