Евгений Тимирязев - Творец

Игорь всегда выглядел неформально, а сейчас тем более. Длинная темная челка закрывала глаз, проколото ухо, а на переносице, прямо на горбинке, имелся грубый шрам. Он получил его, когда его сбила машина. Буквально переехала. Вышло все очень удачно, он даже не получил крупных переломов. Только нос сломал об асфальт.

Его спокойствие в любой ситуации сбивало с толку. Я уже перестал этому удивляться, но мысленно восхищался этим. Тем более сейчас, когда я в повышенном тоне вещал на всю набережную…

— Вот как? Как бороться с этой тварью? Для нее нет границ в унижениях, ей просто наплевать на людей. Ведь Алла получает удовольствие от всего этого. А чувства других? Пф, что это такое? — последнюю фразу я попытался сказать голосом Аллы, получилось весьма противно. — Я просто не знаю, как с ней бороться. Как противостоять человеку, которому плевать на чувства других?

Я затих. Мне было очень интересно услышать его комментарии. Они часто были небольшими, но умело переворачивали все с ног на голову. Вообще Игорь был достаточно умен и терпелив. Иногда его лицо ничего не выражало, но сейчас я заметил едва сдвинутые к переносице брови. Он думал, и не просто о чем-то лёгком, ему надо было решить, как до меня донести одну тяжелую мысль, не обидев меня.

— Твоя проблема в том, что слишком все принимаешь близко к сердцу, при этом не сопротивляешься, а терпишь. Это некий вид морального мазохизма. Возможно, ты боишься Аллы, потому что она очень харизматична и гибка, как змея, — и вот снова Игорь сумел перевернуть все с ног на голову, посмотреть под другим углом.

— И что делать? Как этому сопротивляться? — я невольно уловил в своем голосе ноты отчаяния.

— Первое, можешь просто забить на нее и ее слова. Второе, если не получается первое, используй самое эффективное: сарказм. Высмеивай ее саму и все, что она говорит, тогда ты сам себя убедишь в ее ничтожности.

Я задумался. Сарказм… Будто это так легко. Сарказм и совесть трудно иметь одновременно. Саркастичный человек должен уметь отключить жалость и любые другие подобные чувства. Вокруг все лишь пыль, ничтожества, которые поражают своей глупостью. Не сказать, что это что-то чуждое для меня, скорее непривычно это показывать остальным. Пожалуй, это выход. Но что станет со мной? Ведь это просто так не проходит.

Дальше мы прогуливались по городу, почти не разговаривая. Лишь изредка перекидывались отстраненными фразами. Теперь я погрузился в раздумия. В основном, обдумывал какие фразы будут больнее колоть и с какой интонацией их надо произносить. Глупо, правда? А вот я буквально отключился от внешнего мира, меня окликнул Игорь.

— Жень, через час прибывает наш поезд. Надо идти, — Игорь редко что-то спрашивал, он просто утверждал, но так, чтобы его слова не звучали грубо или как приказ. Скорее совет.

— Пошли, — отстранённо сказал я.

Мы пошли в сторону Морского вокзала неторопливым шагом. В принципе, не так уж и далеко до него было, но путь обещал быть долгим в затянувшемся молчании. Игорь немного мялся, не зная, что сказать, чтобы отвлечь меня.

— Не парься ты так, просто начнешь хоть что-нибудь ей отвечать, а там пойдёт, как по маслу. Слишком не загоняйся на эту тему. Будет, что будет, — он улыбнулся и поправил растрепавшуюся челку.

Не знаю почему, но меня проняли его слова и словно вытащили откуда-то. Я охотно разговарился на тему слишком серого мира. Игорь, улыбнувшись, начал пояснять, что в настоящее время много пестрых людей. Все пытаются быть уникальными, но… Когда все уникальны, никто не уникален. Сейчас, чтобы выделиться из пестрой массы достаточно надеть обычную неяркую футболку, свободные джинсы, и все, ты выделяешься. Культ моды всегда был силен, но последнее время он слишком банален и прост. Люди просто напяливают на себя разноцветные красивые тряпки и этого достаточно, по их мнению, для уникальности. Их не волнует, что они продолжают свою обыденную жизнь, которая проходит по замкнутому кругу. И чем дальше, тем сложнее вырваться из подобных казематов жизни.

Странно. Странно такое обсуждать подросткам. Зачастую взрослые ответят на это тем, что они еще не выросли и жизни не видели. Думаете этим они пытаются что-то донести до детей? Нет, они убеждают себя, хотя в глубине души понимают: все так и есть. Человеку лишь бы что-то сказать о других, чем задуматься о себе. Классика.

Мы перешли площадь и подошли к пешеходному переходу на перекрестке. Пара секунд и нам загорится зелёный. Я заметил, что на углу с противоположной стороны, на дороге, стоит машина, а в ней за рулём сидела женщина и что-то печатала в телефоне. Да, весело. Ей, как и нам загорелся зелёный, но она продолжала стоять, в то время как машины позади нее начали объезжать ее, раздраженно пища. Игорь, как всегда пошел по пешеходу торопливо, впереди меня в метре. Вдруг у меня появилось чувство тревоги.

Не прошло и пары секунд, как женщина за рулем словно очнулась, включила поворотник в сторону пешехода и дала по газам. Это было так быстро, что никто ничего не успел понять. Я даже испугаться не успел. Не было никакого "как в замедленной съемке", был только удар и хруст ломаемых костей колесами машины. "Крузак" просто переехал всеми колесами тело Игоря и словно выплюнул его позади себя. Послышались хлопки дверей, но я не мог оторвать взгляда от свернутой под неестественным углом головы. Внутри словно что-то оборвалось с холодным звоном. Ноги стали ватными. Я смотрел в остекленевшие глаза своего друга и надеялся, что это все дурной сон. К сожалению, это было не так…

ГОРОДСКАЯ ДЕТСКАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ШКОЛА, 24 МАЯ ДВА ГОДА НАЗАД

В классе осталось только два человека: я и Наташа Николаева. Алла ушла буквально пять минут назад, а мы все сидели и дописывали свои работы. Я уже и не помню, что там мазал. Мои мысли были далеко. Я думал о своем новом мире, идея которого была взята из сна. Он получился жестоким, кровавым, но главное — не похож на наш. Люди сами уничтожили в мире все чудо и обозвали чудесами свои сурогаты. Как можно жить в мире, где люди начинают все объяснять? Несомненно, это часто нужно для борьбы с невежеством и скудоумием людей. Но не нужно доводить до фанатизма. Люди обзывают влюблённость любовью, разочаровываются, а потом оба этих понятия называют "химией". Желание жить в таком мире сразу отпадает. Вы скажете мол: "Нельзя бежать от реальности". Но к дьяволу такую реальность! Я понял, что ошибался также в мире, когда начал говорить с Наташей.

От скуки я начал озвучивать сам образ своего нового мира, начав из далека: откуда вообще он появился. Это было ново. Раньше такого я не рассказывал никому, только немного Игорю. Все было мое, личное, спрятанное за какой-то дверью с большими навесными замками. Не знаю из-за чего я осмелился на такое. Может виной то, что Наташа вызывала у меня доверие. И я не ошибся.