Литта Лински - Наречённая ветра

— Хотела бы я это знать, — со страданием в голосе тихо ответила она.

— Айлен, вам, должно быть, пора возвращаться в столицу, — Эвинол не собиралась деликатничать с мужем, которого про себя называла не иначе как «бывший», хотя формально их брак сохранял силу.

— Гонишь меня? — с укором спросил король.

Пусть скажет спасибо, что она вообще с ним разговаривает! Вчера она героически терпела его общество, весь вечер и половину ночи отвечая на его бесконечные вопросы… на те из них, которые не считала излишними или бестактными. С каждым часом желание Эвинол остаться одной становилось все мучительнее. Она сносила Айлена только потому, что он король ее страны и проблемы Илирии были их общими заботами. Но всему же есть предел. С трудом выставив нелюбимого супруга из своих комнат далеко за полночь, она была чрезвычайно раздосадована, когда утром он снова заявился к ней.

— Не столько гоню, сколько намекаю, что у вашего величества наверняка есть дела. Особенно в такой непростой для страны момент. Толпы беженцев, приграничные стычки, отсутствие ветра. Но если вам так не хочется возвращаться и разбираться со всем этим, может, мне стоит отправиться в столицу вместо вас и взять это бремя на себя?

Эвинол использовала последний аргумент. Как бы там ни прикидывался Айлен, изображая кающегося, покорного, влюбленного мужа, а корону и власть он любит куда больше, чем женщину, которую почти не знает. Эви очень надеялась, что ее тактика сработает.

— Я уеду, если ты так этого хочешь. Но ты ошибаешься, считая, что я боюсь соперничества с тобой на троне. Я прошу тебя, Эви, поехали со мной.

Эвинол опешила от такого предложения. Не успела она придумать ответ, как Айлен продолжил:

— Ты моя жена и моя королева, Эви. Я хочу, чтобы ты принимала участие в управлении своей страной.

— Ты серьезно?! — от удивления она даже забыла про выбранный официально-холодный тон обращения с супругом и чуть ли не впервые в жизни обратилась к Айлену на ты. — Помнится, раньше ты хотел совсем иного. Хотел править единолично, а меня представлял в роли куклы на престоле.

— Я хотел уберечь тебя от тягот правления, Эвинол. Ты казалась ребенком, на которого взвалили непосильную ношу.

— Так это все во имя заботы обо мне. И как я не поняла, — она не скрывала сарказма. — Что же изменилось? Я больше не кажусь ребенком?

— Только временами, — паршивец улыбнулся. — Когда требуешь пирожных и орехов в карамели. — Прости. Люди меняются. Ты изменилась, и я изменился. Теперь я готов разделить с тобой власть.

— Вообще-то это я разделила с вами власть, Айлен, — напомнила Эвинол. — Не надо мне предлагать как подачку то, что и без того принадлежит мне. Впрочем, возможно, я и приму ваше предложение. Но не сейчас. Сейчас же у меня есть дела поважнее.

— Интересно, какие важные дела ты решаешь, находясь в Гвиринте? — язвительно поинтересовался король.

— Вас это не касается! — отрезала Эви.

В самом деле, не рассказывать же ему о том, что сердце разрывается от тревоги за Инослейва. Третий день никаких вестей. Кто знает, быть может, он еще не добрался до логова Темного ветра, а может, как раз сейчас бьется с ним… или битва уже окончена, и Инослейв потерпел поражение. Эви собиралась попробовать связаться с ветром, как тот связывался с Инниаль. Она понятия не имела, как это делается, и надеялась лишь на то, что ее силы, отданные Инослейву, свяжут их.

Для того чтобы попробовать докричаться до Инослейва, ей нужно было одиночество. А тут Айлен со своими откровениями. Эви была близка к тому, чтобы просто вытолкнуть короля из своих покоев.

— Ладно, я вижу, что сейчас ты не настроена обсуждать такие вещи. Я оставлю тебя… но никуда не уеду, пока мы не решим, как нам жить дальше.

Эвинол хотела было сообщить Айлену, что никаких «нас» нет и никогда не было и что любое «дальше» пока туманно и довольно безрадостно, но вовремя одернула себя. Если она пустится в объяснения, то еще долго не сможет остаться в одиночестве. А тут хоть какая-то возможность. И пусть муженек не готов вернуться в столицу, но хотя бы избавит ее от своего общества.

— До встречи, Айлен, — она не собиралась церемониться — и без того на него было потрачено слишком много времени и душевных сил.

— До встречи, любовь моя, — он улыбнулся на пороге и тут же захлопнул за собой дверь, намеренно не желая слушать, что она на это ответит.

Уж она ответит! Но в другой раз. Сейчас есть дела поважнее, чем ставить на место отвергнутого супруга. Эвинол опустилась в кресло и попыталась успокоиться. Нужно взять себя в руки и сосредоточиться. В комнате это плохо получалось, и Эви по старой привычке отправилась на балкон. Только вот раньше она шла туда к ветру, даже когда не осознавала этого, а теперь…

На воздухе, который даже условно нельзя было назвать свежим, настроение сделалось еще более тягостным. Сидя в комнатах, можно было хотя бы на время отвлечься от мыслей о безветрии. Но как это сделать, вдыхая тяжелый воздух, одновременно душный и пропитанный влагой? Весь мир выглядел поникшим и усталым, вызывая мысли о тягостном затишье перед бурей. Хотя сейчас Эви порадовалась бы любой буре. Все лучше, чем смотреть на мрачные картины медленного угасания.

— Где же ты, Инослейв? — с болью воскликнула она. — Почему не возвращаешься, не даешь о себе знать? Если бы ты знал, как людям плохо без тебя! Как мне плохо без тебя!

На миг Эви показалось, что ветер слышит ее, что сейчас он появится и растреплет ей волосы и подол платья. Но нет: все та же невыносимая безнадежная тишина. Ну да ладно. Не рассчитывала же она, что все и впрямь будет так просто? Эвинол закрыла глаза и попыталась протянуть между собой и Инослейвом что-то вроде невидимой нити, о которой он говорил. Ничего не вышло, но зато ей удалось поймать какую-то еле уловимую тень его присутствия, мелькнувшую всего лишь на мгновение. Ободренная успехом, пусть и мимолетным, Эви продолжила попытки.

Очень долго ничего не происходило. Эвинол так сосредоточилась на попытках найти Инослейва, что совершенно забыла, где находится. Она больше не замечала угнетающего пейзажа; все вокруг перестало существовать. Глаза Эви были открыты, но она не видела ничего вокруг. Мир подернулся серой дымкой. И в этой равномерной пелене она пыталась отыскать Инослейва. Не увидеть, а почувствовать, прикоснуться к его разуму.

Эвинол сама не поняла, в какой момент у нее все-таки получилось. Просто ощутила, будто непроницаемая стена, разделявшая их, поддалась ее натиску и утратила плотность.

— Инослейв! — она крикнула это вслух.

— Эви… — голос звучал слабо, хоть и раздавался у нее в голове.

Эвинол не видела его, но теперь очень четко ощущала, что ветру плохо.