Себастьян Кастелл - Аббатство Теней

Теперь все исчезло. Мраморный пол, пыльная дорога, песок пустыни.

Я стоял в просторной семиугольной комнате, босиком. Пол холодил ноги, но это не было неприятно. Посмотрев вниз, я увидел, что пол сделан из серебра, отполированного и блестящего. Семь колонн поддерживали сводчатый потолок из темного стекла, который пронзали огни звезд, блестя в шелковистом белом дыму жаровни, установленной в центре комнаты.

— Эй? — позвал я.

Ко мне сквозь дымку зашагала женщина, облаченная в шелка; они нежно мерцали, приобретая по очереди все мыслимые цвета. Солнечно-золотистые волосы, обрамляли ее лицо. А еще я заметил порезы на руках, кровь из которых капала на серебряный пол.

— Наконец-то, — сказала она. — Я уж думала, из-за тебя мне придется стоять здесь, истекая кровью до смерти, пока ты перестанешь наполнять мою голову всеми своими глупыми мыслями.

Ненавижу, когда моя сестра так поступает.

Я слышал, что когда ты не уверен, это реальность или сон, ущипнуть себя — это хороший способ…

— Не надо, — предупредила Шелла и подняла окровавленные руки. — Если ты сейчас проснешься, значит, все было проделано напрасно.

— Почему ты используешь магию крови? — спросил я и повернулся — на этот раз медленней, чтобы осмотреть массивное святилище. — И где мы?

Сестра раздраженно фыркнула — детская манера, идущая вразрез с возвышенной сценой, которую она наколдовала.

— В моем разуме, конечно, — ответила она и добавила: — В твоем точно такая громадная неразбериха, какую я и ожидала. Почему, во имя неба, ты впускаешь в свои сны все эти ужасные мысли о смерти и умирании?

— Думаешь, у меня есть выбор?

Ее ответом была приподнятая бровь.

— Шелла, ты говоришь, что научилась контролировать свои сны?

— Конечно. Я практикую это с тех пор, как мне исполнилось десять.

Она показала на свое безмятежное воображаемое святилище — по крайней мере, зависть заставляла меня надеяться, что святилище мага было именно воображаемым.

— Я проводила здесь свои ночи. И сочла это весьма практичным.

— Практичным?

Она подошла к ближайшей колонне и прикоснулась к ней. Мраморная облицовка как будто растворилась, открыв полки с бесчисленными сосудами и стеклянными ящиками со всевозможными камнями и порошками. Шелла взяла то, что смахивало на кусок жадеита, и швырнула на жаровню в центре комнаты. Дым приобрел зеленоватый оттенок, и комната стала четче.

— Так-то лучше, — сказала она, возвращаясь ко мне. — Не сомневаюсь, некоторые наслаждаются причудливыми ночными ужасами и извращенными фантазиями, но я предпочитаю использовать время сна для экспериментов.

— Экспериментов… — повторил я.

Она насмешливо взглянула на меня:

— Тебя снова уносит? Ты продолжаешь повторять каждое последнее сказанное мною слово. Как бы то ни было…

Она нацелила палец на серебряный пол и очертила в воздухе круг. Желтые искры вспыхнули, образовав идеальное круговое заклинание.

— Видишь? Если ты точно установишь правила для своего мира снов, ты сможешь вычислить весь ряд эзотерических конфигураций для создания новых заклинаний.

Я подошел, взял ее за запястье и поднял вверх ее окровавленную руку.

— Плохо только, что ты не можешь вообразить такого без крови.

— Не глупи, Келлен. Я же сказала — это не сон. Я просто использую это место, чтобы ты сосредоточился, не пришел в себя и не прервал очень сложное и утомительное заклинание шелка. — Она убрала руку. — Магия крови — единственный способ создать между нами связь. А теперь можем мы перейти к делу?

Она указала на что-то позади меня. Я повернулся и увидел, что часть серебряного пола стала жидкой, взметнувшись вверх, как фонтан. Достигнув в высоту футов двух, фонтан замедлил рост, и расплавленное серебро приняло форму довольно элегантного стула. Зная склонность Шеллы упорствовать — особенно после того, как она приложила все усилия, чтобы меня впечатлить, — я сел.

— Хорошо, — сказала она, заняв место на собственном, слегка более царственном троне. Потом посмотрела на кровь, которая уже растекалась лужей на полу. — Думаю, лучше не медлить. Если я лишусь сознания от потери крови, вряд ли кто-нибудь найдет меня вовремя.

Все опасения, что я лишь вижу сон, развеяла невыносимая и слишком хорошо знакомая самоуверенность Шеллы. То, что это реальность, подарило мне крохотный лучик надежды.

— Ты это сделала? Ты помогла Рейчису?

— Кому? А, некхеку. — Она откинулась на спинку своего серебряного трона. — Ну правда, Келлен, мне бы хотелось, чтобы ты завел себе настоящий талисман или, по крайней мере, не такого отвратительного питомца. Отцу стоило бы унич…

— Шелла, — оборвал я сестру.

Свои следующие слова я тщательно обдумал. Несмотря на все сложные интриги и обманы между нами, несмотря на то что Шелла всегда обращалась со мной как с низшим и как с человеком, которому постоянно следует напоминать о долге перед нашим домом (неважно, какие бы ужасы родители ни пытались со мной сотворить) — все-таки я ее любил. Она спасала меня столько же раз, сколько из-за нее меня чуть не убивали. Она была моей сестрой и всегда будет мной любима. Но она говорила о моем деловом партнере.

— Закончи фразу, и — сон там или не сон — я заставлю тебя об этом пожалеть.

Она уставилась на меня с непринужденной улыбкой, сидя в полностью расслабленной позе. Я знал, что это лишь представление. Она испугалась. И обиделась. Я только что обидел свою младшую сестру. Тем не менее она продолжала притворяться:

— Вот это да. Жизнь отверженного изменила тебя, брат.

— Когда люди все время пытаются тебя убить, это обычно многое проясняет. Где Рейчис?

— Проясняет… Что именно?

Я не мог позволить себе смягчиться. У Шеллы есть эдакая склонность всех контролировать. Когда эта склонность берет над ней верх, она следует путем, который аргоси называют Путем Камня.

— Например, за кого ты готов умереть, а иногда — кого ты готов убить. А теперь расскажи мне, что стало с Рейчисом.

— А если я скажу тебе, что совсем забыла про грызуна? Если я скажу, что у меня есть дела поважнее, чем тратить время — и заклинания — на поиски грязного некхека и попытки спасти его жизнь? Тогда ты убьешь меня, брат?

— Я…

Я все делал неправильно. Фериус не использовала бы арта валар против такой упрямицы, как Шелла. Бесстрашие только ожесточало ее. Лучший путь — это арта превис. Проницательность. Моя сестра не пошла бы на такие труды, чтобы связаться со мной, не будь это важно. Но скорее всего она не стала бы так поступать и лишь для того, чтобы сказать, что спасла Рейчиса.