Галина Гончарова - Маруся. Попасть - не напасть [СИ]

– Еще Нини.

– Кого?

– Наташу. Мелецкую.

– Я ее не вижу?

– Да вон она, в розовом платье.

Я прищурилась.

Повезло, розовое платье было лишь одно. И девушка в нем выглядела не очень счастливой. Она хоть и веселилась со всеми, но видно было, что-то не так…

– Это было еще до меня?

– Да.

– Сам Милонег тебе ничего не давал? Кроме писем? Магическое?

Взгляд Зизи остался недоуменным.

– Н-нет…

Ну и то дело.

Вот ведь… значит я, еще одна девчонка, а может, и еще кто? Бог любит троицу.

– Ты ведь меня нарочно с ним познакомила? Он просил?

Зизи медленно кивнула.

Я поставила бокал, вручила ей вазочку и встала.

– Дура ты.

И отошла.

Вовремя, за мной как раз явилась мачеха.

– Мария!

Я улыбнулась.

– Да, маменька.

– Нам пора.

Ежь твою рожь! А сделать-то я ничего и не успеваю. Не кричать же в голос: «Слово и дело!»?

Нет, не кричать.

Ладно, если что – буду спасаться сама. А дальше разберемся.

Я послушно шла за мачехой. Народ двигался примерно в том же направлении.

– Приехали?

– Ее высочество уже здесь, – проинформировала мачеха. – Его Императорское высочество только что прибыл. Карета подъехала.

Не успеваю, ничего не успеваю…

Вот и большой зал. Действительно большой, с колоннами, арками, и сколько же здесь народа? Много… человек двести, наверное. И еще не все подошли…

Я оглядываюсь по сторонам.

Ну должно же что-то быть?

Не просто так пошло, мой дом – моя крепость… должна здесь быть какая-то магия? Ротмистр говорил, при постройке старых зданий ее вплетали автоматически, даже не думая. Достаточно ли старое это здание?

Я пробую, как в лечебнице, выпускать «щупальца». А что?

С ужиком договорилась, может, и тут договориться получится? Вдруг повезет?

Прислушиваюсь к ощущениям, забывая обо всем на свете. Выглядит это так, словно меня окутывает облако сахарной ваты. Теплой, уютной, мягкой… хорошо.

Я – друг. Но здесь могут быть и враги!

Нужна защита!

По лестнице медленно поднимается молодой человек.

Люди поспешно расступаются в две шеренги, да не просто так, а согласно табелю о рангах, те, кто знатнее, те дальше от входа.

Князь чуть оттеснил меня с прохода.

– Ваша светлость…

Демидов!

Я принялась оглядываться по сторонам, насколько возможно незаметнее. Милонег… где эта гадина?

Высокий, красивый, но…

Ежь твою рожь!

Вот бы кого с Демидовым скрестить! Или хотя бы запереть на недельку в одной комнате!

Синий мундир, черные волосы…

А где эта?

Нини?

Что за идиотская привычка называть человека собачьей кличкой?

Розовая тушка обнаружилась где-то в третьем ряду… нет, вряд ли ставка сделана на нее. Я более знатная…

Вот и цесаревич.

Самый обычный молодой человек лет двадцати – двадцати двух, симпатичный, темно-русый, кареглазый, улыбающийся…

Мундир белого цвета, кортик – на балу сабли или шпаги это не комильфо…

Я смотрела во все глаза.

Милонег!

Вот и синий мундир! Вот он!

Мужчина стоит и во все глаза глядит на девицу в темно-зеленом. Или уже не девицу? Рыженькая, лет двадцати пяти на вид, она смотрит с выражением обреченности… точно! Здесь что-то будет.

Милонег начинает протискиваться к стене.

Уйдет, гадина.

Что же делать, что делать?!

Упасть в обморок?

Закричать?

А цесаревич все ближе.

И рука «темно-зеленой» тянется к шее, туда, где убегает за вырез цепочка подозрительно знакомого плетения…

Я невольно «ныряю» на тот уровень, на котором начинаю видеть ауры.

Рядом со мной чернотой сверкает Демидов. Отец переливается всеми цветами радуги, но больше всего – красным, у него небольшой дар огня, мачеха бездарна, цесаревич…

Или бездарен – или закрыт.

Не знаю, может быть и первое, и второе…

«Зеленая» переливается сполохами мрака, и я не понимаю, почему этого никто не замечает. А что могу я?

Я – маг земли.

Дворец – каменный. И маги, которые плели его защиту, должны были предусмотреть многое! Не могли не предусмотреть! Не только спокойствие и защищенность, но и активное противодействие, это логично! Дома стены помогают!

Я и сама толком не понимаю, что делаю. Но вот же солярные знаки, коловрат, вот они! На дальней от меня стене…

И от них явственно идет слабое сияние.

Защита?

А, все равно другого выхода нет! Что бы ни было, все польза будет!

И я, видя, как вспыхивает черное облако вокруг выбранной Милонегом девицы, бью всей своей силой по символу солнца.

Камень – моя стихия, ему легко принять мою силу, легко провести ее…

Девица в зеленом вспухает чернотой, рассыпается, на ее месте остается нечто вроде громадной черной воронки, в которую затягивает людей, перемалывая в прах, Милонег куда-то удрал, скотина, а воронка затянула уже человек пять, с каждым проглоченным делаясь только сильнее, отшатывается цесаревич, но я понимаю, что ему уже не уйти, никому не уйти…

Хотя бы несколько минут выиграю.

Я падаю на колени, наплевав на крики, прикладываю ладони к полу.

– Волна!!!

Вы когда-нибудь встряхивали коврик?

Вот нечто подобное я и проделываю. И никаких сил для этого почти не требуется. Древняя защита наконец-то приходит в себя, начинает работать… стены сами помогают мне.

Полы вздыбливаются, люди летят в разные стороны, а воронка… она ведь тоже может смещаться.

Она отлетает к дальней стене, почти к знаку солнца.

И то – вспыхивает.

Золотым, прекрасным огнем, заливающим залу.

Плюс сталкивается с минусом и происходит – взрыв!

Последнее, что я вижу – кусок кирпича, летящий в голову мачехи. А потом меня накрывает волна слабости, бросая навзничь.

Темнота.

А жить так хотелось…

Рядом со мной о чем-то разговаривают. Первое желание – открыть глаза. Второе – полежать и послушать.

Вверх одерживает благоразумие – и я прислушиваюсь.

– … Жертвы!

– Да, Бог хранит цесаревича. Чудом уцелел…

– А человек тридцать погибло.

– И раненых – вся лечебница.

– Говорят, завтра здесь будет его величество, лично…

– То-то вся лечебница на ушах стоит…

Голоса стихают, отдаляются…

Я открываю глаза.

Палата. На четырех человек. Четыре кровати, на двух лежат незнакомые мне женщины. Но явно из высшего общества.

Не бывает у служанок ни таких ногтей, ни такой кожи…

Одна кровать свободна, но надолго ли?

Одежда?

Моей одежды нет. Я оглядываю больничную рубашку, потом снимаю со спинки стула халат. Подхожу к окну и выглядываю наружу.

И кто б сомневался?

Бывали мы на этом вашем Марсе, бывали. То есть в этой больнице. На улице явно ночь, фонари горят, тишина и покой. Ну, относительные. Больничные.

Кто мне может рассказать, что здесь происходит? И чем вообще кончилась моя эскапада?