Галина Гончарова - Маруся. Попасть - не напасть [СИ]

– Одна. Вы рискуете…

– Я всю жизнь рискую. Кстати – что цесаревич?

– Жив. У него просто сотрясение мозга.

– Что ж. Значит, у него есть мозг.

Ротмистр невольно улыбнулся, хотя шуточка вышла рискованная. Здесь за такие и посадить могут.

– А вот у его невесты тяжелые переломы ног.

Александру мне жалко не было.

– Свадьба откладывается на неопределенное время?

– Да, думаю – да.

Я пожала плечами.

– Значит, это судьба.

Андрей Васильевич задумчиво смотрит на меня.

– Мария, я не смогу вас отговорить от побега?

– Нет.

– Тогда… вы можете подождать меня немного?

Я могла.

Что я теряла? Да ничего, до утра время еще есть.

Впрочем, стоило мне остаться одной, и в голову полезли нехорошие мысли.

А если сейчас Андрей Васильевич придет с кем-то? Если сдаст меня охранке?

Если…

Так, спокойно.

Ничего страшного не происходит. Я не хочу разочароваться в человеке, но вдруг все и обойдется?

На всякий случай я вышла из беседки и прошлась чуть поодаль. Скажу, ноги разминала.

Ноги, кстати, мерзли. Надо одеться, обуться, да и попробовать…

От халата, что ли, рукава оторвать? И как портянки их?

Надо попробовать, иначе я просто ноги сотру. Ботинки-то и грубые, да и чужие, брезгливо просто. Да и косу хорошо бы переплести, жемчуга вынуть. Займусь пока?

А пожалуй что…

Андрей Васильевич вернулся один.

При полном параде, в форме, спокойный и сосредоточенный.

– Мария?

Я вышла из тени.

– Андрей Васильевич?

– Идемте.

– Куда? – искренне удивилась я.

– Я провожу вас. Посажу на поезд и даже платочком помашу вслед.

Я открыла рот. Закрыла.

Еще раз открыла и наконец, выдавила.

– Андрей Васильевич, вам же нельзя…

– Мне как раз уже все можно, – горько улыбнулся ротмистр. – Мария, вы ведь почти ничего не знаете. Как нанять извозчика, доехать до вокзала, расплатиться, как договориться с проводником, у вас же нет никаких документов…

И поди, поспорь.

Он прав на сто процентов. Да, я решу эту проблему так или иначе, но с ним все будет проще и легче. Только вот…

– Андрей Васильевич, у вас могут быть неприятности.

– Мария, я умираю.

Коротко, четко и по делу.

Действительно, какие уж тут неприятности? Вряд ли ему можно хоть чем-то пригрозить. Он уже приговорен.

– Андрей Васильевич…

Быстрый взгляд на мои ноги.

– Давайте я помогу вам одеться.

Сделать из рукавов халата подобие носков, надеть ботинки, завернуться в плащ…

Все было проделано достаточно быстро, и Андрей Васильевич повел меня вглубь парка.

– Там в заборе дыра. Для контрабанды.

Я кивнула и послушно последовала за ним.

Ожидала подвоха, но все было тихо. Мы спокойно вышли с территории больницы, хотя и через дыру в заборе, мы спокойно пошли по ночным улицам.

Андрей Васильевич предложил мне руку, и я взяла его под локоть.

Попробовала посмотреть своим «взглядом».

М-да.

Человека окружает как облако – аура. У кого ярче, у кого бледнее, этакое размытое цветовое образование.

У Андрея Васильевича были только жалкие лохмотья.

Магия или болезнь, не знаю, как это правильно назвать, но его просто разъедала черная гадкая клякса. И прикоснуться к ней было опасно.

Я отчетливо понимала это.

Вот видишь ты капкан. Ясно же – не трогай. Опасно.

Так и тут.

Не с моим опытом, не с моими знаниями.

Вот так. Другой мир, магия, а медицина и тут бессильна. И почему так несправедливо? Какая-то сволочь, типа того же Демидова – живет, об асфальт не расшибешь, а хороший человек…

Промысел Божий неисповедим?

Или, как говорил один мой знакомый священник, еще и в той жизни, почему сволочи живут дольше? Им шанс дают раскаяться. Чтобы осознали и не губили себя…

Что-то я сомневалась в большом числе раскаявшихся, ну и фиг с ним. Не до теологии…

Ночные улицы Москвы казались темными и таинственными. Из подворотен показывались тени, но Андрей Васильевич уверенно шел вперед.

Да, одна я бы тут со страху описалась. А с ним и спокойно, и не страшно…

Вот и несколько извозчиков. Андрей Васильевич оглядел их, выбрал одного и подошел к пролетке. Постучал костяшками пальцев по лакированному боку.

– Ась? – встрепенулся водитель кобылы.

– До вокзала нас довези, любезнейший.

– Двугривенный, барин.

– И пятачка тебе хватит.

– Мне-то да, так лошадке ж тоже надо, – ухмыльнулся «Ванька».

Андрей Васильевич улыбнулся.

– Ладно. Тебе пятачок, да лошадке гривенник.

– Эх, вы и черта уговорите, барин.

Андрей Васильевич подсадил меня в пролетку, потом сел сам.

Извозчик свистнул, щелкнул кнутом, но лошадку, кстати, не ударил.

– Эх, пошла, Манька!

Лошадь двинулась мерным спокойным шагом.

Я посмотрела на Андрея Васильевича, но тот показал кивком на извозчика и покачал головой, прикладывая палец к губам.

Поняла.

Все, что здесь будет сказано, будет растрезвонено по всей столице.

Помолчим.

Ехали мы минут двадцать неспешным шагом. Пару раз навстречу показывались другие экипажи. Пролетка с пьяным господином, карета, потом еще одна…

Я молчала.

Молчал и ротмистр, сжимая мою ладонь в своих руках. Нет, никакой влюбленности, ничего такого. Просто чувства мужчины, который волнуется за близкую женщину. Вот и все.

Вокзал…

Громадное здание.

Часы, башня, большие двери…

Мраморная лестница, львы на постаментах, освещенные окна…

Только вот мы идем мимо.

Я с удивлением поглядела на ротмистра.

– Андрей Васильевич?

– Вам туда нельзя, Мария.

– Почему?

– Из-за моих коллег. И – у вас нет документов.

Я вздохнула.

– Да уж. Но я попробую решить эту проблему.

Я пока плохо представляла, как именно, но… кто знает?

Что у нас – в моргах неопознанных трупов не бывает? И нельзя найти тех, кто документами торгует?

– Я бы помог, но на это нужно несколько дней, – развел руками Андрей Васильевич.

– Вы уже помогли мне больше, чем родной отец.

Ответом мне стала грустная улыбка.

– Идемте, Мария.

Несколько поездов, я такие только в старых фильмах видела. Еще в черно-белых…

Только эти еще более древние, немного непривычной формы…

Хорошо хоть не дилижансы. И на том спасибо…

По какому признаку Андрей Васильевич выбрал тот самый поезд – я не знаю. И проводника – тоже. Но его взгляд упал на продувного мужчину лет сорока, полненького, с округлым пузиком, и между ними завязался оживленный разговор.

Я в нем понимала, в лучшем случае, одно слово из трех. Прислушивалась, но…

Жаргон какой-то?

Да, наверное.

Мужчины разговаривали, я поглядывала по сторонам.

Вагоны, вагоны…

Люди садятся в вагоны, люди провожают друг друга…