Галина Гончарова - Маруся. Попасть - не напасть [СИ]

Краска облупилась и облезла, кое-где доски покосились, кое-где покривились, поправить бы и несложно, но руки нужны. И желание. У живущих здесь такого не было.

Ладно, посмотрим во дворе.

Двор меня тоже не порадовал. Не порадовала калитка, которая так заскрипела петлями, что собаки по округе лаем зашлись (уж смазать-то чего проще?), не порадовал двор, сотки так на три, в котором не было ни одной грядки, не порадовало покосившееся строение с трогательным сердечком на двери… я не удержалась, подошла и заглянула внутрь.

Ежь твою рожь!

Тут надо все срочно или вывозить, или засыпать и копать новую выгребную яму… я решу этот вопрос. А уж про мытье…

Гррррр!

Рассадник дизентерии!

Сарай тоже не порадовал. И пустая будка для собаки. Первый был покосившимся, и даже отсюда видно – не заперт. Тут в округе святые живут? Чтобы при незапертых дверях и отсутствии барбоса, да не залезть?

Просто брать нечего.

– А почему без собаки? – уставилась я на мать.

– Да вот, брали… отравили нам собаку первый раз.

– А второй? – спросила я, решив, что если был первый, то и второй…

– Кидаться на людей начал, прибили его.

Та-ак…

И чего это маман глазки отводит, аки девочка перед полком гусар? На кого это собака кидаться начала, что ее пришибли?

Разъясним.

Я направилась к дому. Войти не успела, дверь открылась и на пороге воздвигся парень лет пятнадцати на вид. Такой возраст, когда под носом и в голове еще пусто, но масса и рост уже нарастают.

– Мать, тебя где черти носили?

– Ванечка, – залебезила мать, – ты уже дома? А я Машу встречала…

– И как – встретила?

Пацан смотрел недоверчиво, как волчонок.

М-да. А и ладно, мало у меня племянников было? Считаем и этого – своим и начинаем воспитывать.

Я отодвинула с дороги маман, выбрала место почище, поставила вещи, благо, немного их было, и прищурилась.

– Иван Петрович Синютин, значитца…

На миг мальчишка опешил. И я атаковала уже активнее.

– Мать встречаем на пороге и тут же хамить начинаем? Ну-ка живо, сумки забрал, печь растопил… дрова есть?

– Н-нет…

– Сейчас дам денег, живо по соседям. Прикупить и протопить. Будем ужин готовить.

– А ты…

– А я – твоя старшая сестра. И уши драть тебе буду на законных основаниях.

– А руки не отвалятся?

Спустившись с крыльца, мальчишка возвышался надо мной примерно на голову. Руки в бока, вид самый что ни на есть наглый, взгляд тоже…

– Ничего так, сестренка…

Ты куда смотришь, сопля с претензиями? Ну все, мое терпение кончилось. Его и так-то невеликие запасы были.

– Продемонстрировать? – нежно уточнила я.

– Чего?

– Того. Я тебя сейчас пну вот сюда, – наглядно потыкала я носком ботинка парня в коленную чашечку. – Пока ты будешь прыгать на одной ноге, стукну по голове… да хоть бы и этой курицей. А когда упадешь, отпинаю, как захочу. Вопросы есть?

– Уверена, что получится?

– Получится. Но курицу жаль. Так идешь за дровами?

– Дети, как вы разговариваете?!

Мы с одинаковым недоумением покосились на маман.

Как-как, да так! Ясно же, что мы выясняем, кто главнее. Так же ясно, что я круче – у меня есть деньги. Но уступать свое место без боя?

Никогда!

Вот Ванечка и шипит, дело житейское. Ничего, пошипит и за дровами пойдет.

Я сунула руку в карман и достала мелочь.

– Хватит?

– Щас к Вирятиным стукну, у них надысь полную телегу хозяин привез, – сориентировался мальчишка. Схватил монетки и вылетел за калитку.

Я прошла внутрь.

М-да. Это – не нищета. Это – намного хуже.

Дом-то был построен на века и устроен толково. Начинался он прихожей, большой и некогда, наверное, уютной. Сейчас тут во всех углах валялась какая-то рванина и обувь, повсюду висела одежда… Я плюнула и прошла не разуваясь. Хуже тут уже не будет, да и Ваня в сапогах был. А слой грязи на полу такой, что хоть картошку сажай.

Окна были застеклены слюдой. Не стеклом, нет, дорого. Но и не пергамент или бычьи пузыри, слюда. Зажиточно жили.

Все равно, в доме было сумрачно и только несколько лучин потрескивало, наполняя кухню (раз печь – пусть будет кухня) светом и запахом горящего дерева.

– Мама?

Голос раздался с печи.

Большеглазый лопоухий мальчишка смотрел на нас серьезно и недоверчиво. Понятно, мама, но с ней-то кто.

– Петруша? – попробовала угадать я.

– Да. А ты – Маша?

– Я, – согласилась я. – А чего ты на печке?

– Нога болит…

Я протянула матери корзины.

– На стол. А я пока посмотрю… показывай, какая нога болит? Ежь твою рожь!

А что мне еще было сказать?

Я не гений, но вывих угадаю. Или перелом?

Нога опухла чуть не до бедра, красная, воспаленная… кажется мне – или коленный сустав выглядит не вполне естественно? Вывих?

На такой опухоли, черт его разберет. Я-то ни разу не медик, мой потолок – синяки и шишки йодом заливать.

– Что делал? Рассказывай?

– Бегали. Потом Сенька меня толкнул, я упал в яму, а он убежал.

– Нога такая давно?

– Домой я сам дошел…

– Только вчера опухать начало, к вечеру. Я мазь взяла, припарки сделаю… – отозвалась от стола мамаша…

Я кивнула.

– Ясненько. Подозреваю, что это вывих. Или перелом, что хуже… короче, лекарь нужен.

– Да откуда у нас такие деньги! – опять взвилась мамаша.

– Я высылала, – огрызнулась я. – Что, не хватает?

– Да что ты там высылала? Слезки горькие, сиротские…

– Люди и на меньшее живут, – отрезала я. Маша говорила, что рублей по двадцать в месяц переводила. При цене за кубометр дров около двадцати копеек, уж дрова-то не заказать?

– Не с тремя детьми!

– Работать не пробовала?! Нет? Я тут, у тетки, с ночи до зари вкалывала, чтобы тебе деньги отправлять, а ты даже детьми не занимаешься?! – заорала я. – Не работаешь – ладно! Так почему в доме гадюшник? Стол грязный, пол немытый и неметеный, дров нет, жрать нечего!!! Ты – мать! У тебя трое детей на шее! Что за х…ня тут творится!?

Орать я могла долго и выразительно, а тут еще накопилось и накипело.

День выдался… песцовый.

Сначала эти налетчики, потом Маша, потом пока до города добрались, да и здесь… эта овца истратила остатки моего терпения. И наружу пробилась не княжна Мария Горская, нет…

Наружу пробилась Марика, которая раньше конспирировалась аки Штирлиц. Милая, добрая и откровенно бешеная.

Чтобы приехать из деревни, поселиться в общаге, получить образование и добиться своего не в самой просто профессии, поверьте, надо быть не тепличным цветочком, а вполне себе ядовитой гюрзой. Вы еще не верите?

Тогда я ползу к вам.

Орать я умела. И драться – в общаге научат. И отбиваться, и за себя постоять, и наехать на кого-то… еще в те времена меня было сложно переорать. И сейчас я использовала все старые навыки.