Галина Гончарова - Маруся. Попасть - не напасть

Очень далеко и очень быстро.

Мужчина улыбается.

– Составьте мне компанию, милая барышня. Прошу вас…

Я пристально смотрю ему в глаза и понимаю. Ему не хочется сейчас оставаться одному.

Да, вот и так бывает после кошмаров. Выкурить сигарету, выпить вина, может быть, поговорить с кем-то посторонним, или просто посидеть на кухне, чтобы отпустило, чтобы перестало мучить, хоть чуть приразжало свои когти…

Вот и портсигар на тумбочке…

– Возможно, нам стоит выйти из палаты? Полуночничать можно и на лестнице, а вы явно не откажетесь от папиросы? – предлагаю я.

Взгляд становится еще более заинтересованным.

– Вы курите, барышня?

– Нет. Как говорил мой дед, целовать курящую девушку – это все равно, что облизывать пепельницу.

Дед и правда так говорил. А еще мог по заднице хворостиной дать, так что у нас в семье не курил никто. Знаете, как бывают доходчивы березовые розги?

Просто лучше любых собеседований и психологов. Но не мешать же человеку травиться?

Мужчина переводит взгляд на портсигар, на меня… желание закурить побеждает.

– Вас не смутит табачный дым?

– Я отвернусь, а вы вставайте, – улыбнулась я.

Я-то была одета вполне прилично даже по меркам этого времени. Ночная рубашка до пола, халат, в который можно трех меня увернуть, сверху еще шаль, а вот мужчина явно лежал в одном нижнем белье. Ему будет неудобно.

Так что я честно смотрела в окно следующие пять минут, пока не почувствовала легкое прикосновение к плечу.

– Идемте, барышня.

Мы проскальзываем по отделению, словно две тени, и выходим на улицу.

Здесь в этом отношении удобнее, из каждого отделения есть свой автономный выход. Не запирается.

Территорию больницы охраняют, а тут… мало ли что?

Пожар случись, потоп… людей спасать надо! Больные же, не все могут сами двигаться.

На улице прохладно и уютно, звезды подмигивают нам с небосвода. Мужчина щелкает портсигаром, достает странную сигаретку, умело поджигает от интересного предмета, вроде зажигалки, но без огонька, просто с угольком внутри, и затягивается.

Пальцы у него постепенно перестают дрожать.

Я молча стою рядом.

Есть моменты, когда слова не нужны. Так что я жду две сигареты. Потом мужчина улыбается.

– Благодарю вас.

Я пожимаю плечами.

– Не стоит благодарности.

– Мое имя – Андрей Васильевич. Истоков Андрей Васильевич.

Фамилию он как-то странно выделяет. Ага, если б мне это о чем-то сказало…

– Княжна Мария Ивановна Горская.

– Хм… ваша светлость? Прошу простить меня за неподобающее поведение.

Я демонстративно погрустнела.

– А так хорошо все начиналось.

В серых глазах блестят веселые искорки.

– Я правильно понимаю, вы обо мне не слышали, княжна?

– Нет. А чем вы знамениты, господин Истоков?

– Это долгая история, – старику явно хотелось поговорить. Я сложила ручки и посмотрела взглядом шрекокисы. Это сработало.

Мужчина улыбнулся и заговорил.

Мой визави оказался офицером жандармского корпуса. Ротмистром.

Ну, я и предполагала, что здесь не из простых людей люди лежат. А почему он удивляется, что я о нем не слышала?

Ах, вот оно что!

Хреново, господа. И даже более, чем хреново.

Жандарму хотелось поговорить, мне послушать, так что наши цели совпали. И я узнала, что в империи есть и те, кто недовольны ее строем.

А чего тут власть распоряжается?

Отнять и поделить! И власть – народу, то есть его достойным представителям.

Список представителей прилагается.

Вот за такими умниками тут и охотятся жандармы.

В принципе, ничего удивительного в этом нет, Англия страдала от фениев, иудеи – от сикариев, персюки от ассасинов… просто везде их давили, как клопов, а вот Россия показала плохой пример.

А именно, что таким образом все же можно добиться своей цели.

Это – в моем мире.

В этом мире пока не показала, но стараются все. К примеру, Андрей Васильевич получил штук двенадцать смертных приговоров.

– Устных – или письменных? – поинтересовалась я.

– Увы, устных.

– Жаль. Какая могла бы получиться галерея…

– И где бы вы советовали ее размещать?

– Разумеется, на двери уборной. Где еще так приятно почитать статьи?

Андрей Васильевич рассмеялся.

– Вы совершенно нетипичная княжна, Мария Ивановна.

Я погрустнела.

– Увы, судьба моя будет совершенно типичной. Брак и золотая клетка.

– Ну, кое-что вы предприняли, чтобы из нее выбраться, не так ли?

– Но пошла по неудачному пути. Как и ваши клиенты.

Мужчина рассмеялся.

– Все настолько плохо?

Я пожала плечами.

– Может быть, я смогу договориться с господином Демидовым. А может быть и нет…

– Я бы помог вам. Но… я здесь не просто так.

– Вы больны?

– Я умираю.

Сказано было так просто, что сомневаться не приходилось.

– Вы не выглядите умирающим, – честно призналась я.

– Я провожу много времени под лечилками, это дает мне возможность не кричать от боли. Покушение, знаете ли…

Не знала.

Но – выслушала.

Оказывается, не так давно было очередное покушение на императора. Ротмистр его сумел предотвратить, но в последний момент. Вот и схлопотал все то, что предназначалось адресату.

А именно – заклинание школы огня.

– Можно с этого места подробнее?

Можно.

Как известно, наш организм состоит из воды. Но магические бомбы…

Короче, у моего собеседника многочисленные внутренние повреждения. Половину медицинских терминов я просто не поняла, вторую мне объяснять не стали, но вопрос стоял так.

Мужчину прислали сюда умирать.

Наградили, да, помогли семье, но ему уже не поможет ничего.

Может быть, месяц. А может, и месяца у него нет.

Почему была такая реакция? Да потому, что месяц назад об этом все газеты писали, журналы… туалетная бумага молчала. А все остальное извращалось в меру сил.

И теперь мужчине было жутко интересно, почему я ни о чем не знаю. Сидит этот жандарм, смотрит на меня внимательными глазами, и соврать как-то не получается.

Ну и не будем.

– Андрей Васильевич, вот смеяться будете – я вообще ничего не помню.

– Не буду. Но как такое получилось?

– Если я правильно поняла, я пыталась сбежать из дома. Достала какой-то магический артефакт, рвануло так, что меня едва спасли, но память отсекло начисто.

– А ваши родные об этом знают?

– Мне не захотелось об этом рассказывать. С первого взгляда.

Андрей Васильевич покивал. Задумчиво так.

– Получается, тебе…

– Да, мне три дня. Фактически, вы беседуете с новорожденным младенцем.

Выразительный взгляд остановился на груди. Не похотливый, просто насмешливый.

– Крупный ребеночек получился.

– Не вижу повода жаловаться. Могло и вообще оторвать, с моим-то везением.