Терри Пратчетт - Пастушья корона

Мартин не отличался разговорчивостью, поэтому он сказал просто:

— Мне нужны деньги, начальник. И пожрать, ясное дело.

— Ну, деньги тут платят хорошие. Сможешь купить себе всё, что захочешь, и заказать, чтоб привезли прямо сюда. — Слаб достал из кармана своей клетчатой куртки весьма потрёпанную книжицу. — Вот, это каталог «Робинзона». Мы все клянёмся на нём. Чего тут только нет!

Фрэнк во все глаза уставился на обложку.

— Тут написано, что можно заказать невесту! — выпалил он в изумлении. — И её доставят поездом!

— Вот прямо сюда поезда не ходят — рядом с этими лесами железа и быть не должно. Ближайшая станция — аж в самом Обалдене, там ветка кончается. И невесты в каталоге — новинка, прям будто вас ждали, парни. Тут говорится, что можно выписать себе девушку — немало красоток мечтает о настоящих мужчинах. Выбирайте себе жену, и на то, что вы тут заработаете, она сможет жить как королева: дом с удобствами не во дворе, никаких забот, любые наряды… Вот какие деньжищи тут платят. — Он убрал каталог обратно в карман и добавил: — Женские одёжки хороши, верно? Я на днях встретил одного мужика, он сказал, что путешествует в женском белье…

— А у него с головой точно всё в порядке? — с сомнением спросил Фрэнк.

Он слышал о лагере в глуши, где дровосеки носили женскую одежду и распевали за работой о своих больших топорах, но не верил этим слухам. По крайней мере, до этого дня.

Дровосек сделал вид, будто не слышал вопроса.

— Так, Фрэнк, ты у нас парень видный, а? — Слаб снова повернулся к Фрэнку: — А с чего ты вдруг решил попытать счастья в нашем деле?

— Ну, сэр, понимаете, я гулял с одной девчонкой, но другой парень, он… это… в общем… — Он замялся и умолк.

Слаб вскинул руку:

— Можешь не продолжать. Тут у нас полно ребят, которым просто надо было убраться куда подальше. Что ж, когда у тебя заведутся деньжата, может, ты найдёшь себе что подходящее в каталоге «Робинзона».

Ладно, вы оба на вид парни достаточно крепкие. Подписывайте договор, и больше вас никто ни о чём не спросит. К делу можете приступить утром, там и посмотрим, как оно пойдёт. Если у вас хватит мозгов, неплохо заработаете. А будете валять на сплаве дурака, я отошлю эти заработки вашим мамочкам, чтобы им было на что вас хоронить.

Он поплевал на свой большой палец, и мальчишки сделали то же самое, чтобы скрепить уговор по старому обычаю, принятому у людей бывалых.

— А теперь я скажу, что вас ждёт в ближайшие полчаса, — заявил Слаб с широкой ухмылкой. — Пойдёте наверх и станете смотреть, как сгружают брёвна в канал, смотреть и учиться. Мне и предсказательная сосна для этого не нужна! — рассмеялся он и похлопал ближайший ствол.

Но едва пальцы его коснулись коры, челюсть старого дровосека отвисла, капюшон свалился с головы, а лицо окаменело от ужаса.

— Ребята… — с запинкой произнёс он, и эта запинка в устах такого большого, много повидавшего на своём веку человека была самым пугающим. — Бегите. Быстро! Бегите вниз с горы. И пяти минут не пройдёт, как нам придётся биться, и мне нужны только настоящие мужчины, которые умеют обращаться с топором. — И он бросился прочь от них в лагерь, созывая дровосеков.

Мартин и Фрэнк потрясённо переглянулись, и Фрэнк несмело коснулся пальцем того самого дерева. Перед его внутренним взором промелькнула череда картин: прекрасные яркие существа, разукрашенные татуировками, одетые в бархат и перья, вылетели из-за деревьев. Выглядели они блистательно, но ничего блистательного не было в боли и смерти, которую они несли. Потом Мартин увидел отороченный мехом капюшон, покачивающийся в воде сплавного канала, и из капюшона на него смотрел Слаб — старый дровосек оказался так слаб, что потерял собственную голову.

Ребята бросились через лагерь мечущихся дровосеков под укрытие деревьев — заснеженный лес обещал шанс на спасение.

Но они не успели. Раздался первый пронзительный свист, и из-за деревьев выпорхнули, будто танцуя, эльфы и обрушились на лагерь. Эльфы были большие и страшные; украшенные перьями бархатные камзолы делали их похожими на хищных птиц, пикирующих с сумеречных высот. Мартин и Фрэнк отшатнулись назад и остолбенели от страха.

Бой шёл несколько минут, дровосек против эльфа, эльф против дровосека, да ещё местный Игорь внёс свою лепту, подсказав:

— Трогайте фофны, чтоб волновайт их, от этого эльфы забывайт, какой теперь день, а пока они вфпоминайнен, их можно порубайтунг!

Дровосеки были не из тех, кто бежит от врага, и их топоры зарубили многих, но новые и новые эльфы врывались в лагерь, опрокидывали убогие хижины, пинками сбивали брёвна в каналы, с хохотом проносились в вышине крон, раскачиваясь на верёвках. И было в них что-то завораживающее, что-то такое, что заставляло суровых дровосеков падать на колени, выронив топор, и тихо всхлипывать, вспоминая матушку, и становиться лёгкой добычей для торжествующего волшебного народа.

— Кому говорю! — закричал Слаб, обрушив топор на эльфа, который пытался подобраться к нему со спины. — Уносите ноги, бегите к каналу! Эльфам брёвна не догнать. Прыгайте в ковш, а за меня не волнуйтесь!

Мартин поверил ему на слово, Фрэнк и так знал, что волноваться о судьбе господина Слаба и правда нет смысла. Фрэнк-то видел будущее и знал, что сам Слаб уже в порядке не будет.

Мартин первым запрыгнул в плавучий ковш, Фрэнк — за ним. Слаб потянул за рычаг, и они помчались по водяному жёлобу, змеёй извивающемуся по уступам горы. Жёлоб то и дело поворачивал, и ребята едва не вываливались из кренившегося на сторону ковша. Они промокли до нитки, тонны древесины неслись впереди них, позади и рядом с ними, ковш мчался по дну глубоких ущелий, а эльфийские стрелы жужжали вокруг, словно рой кусачих насекомых. Эльфы спешили им навстречу, вверх по склонам, и Мартину с Фрэнком приходилось пригибаться, чтобы уклониться от стрел.

Головы у них шли кругом, обоих трясло от возбуждения, каждому казалось, что он чуть не умер, — но «чуть» всё меняет, и потом, наверное, им даже захочется поговорить о пережитом, хотя большинство людей если уж умирают, то уже ни о чём не говорят.

И ещё им было страшно. Так страшно, как никогда в жизни. Даже сквозь грохот брёвен и рёв воды они слышали пронзительные крики дровосеков. И рядом с ними в воде неслись… в общем, мальчишки старались не присматриваться к тому, что там неслось.

Наконец жёлоб домчал их к горе брёвен. На складе было много людей — огромных сильных мужчин, вооружённых железом. Они были злы на тех, кто испортил им древесину, поэтому собрались и отправились наверх. Оттуда донеслись смех и пронзительные крики, а потом — тишина. Эльфы ушли.

Мельник в деревушке под названием Вонь [39] Казалось бы, такое название должно отпугивать. Но на самом деле эта затерянная в горах деревня одно время была очень популярным местом. Людям нравилось посылать домой открытки с текстом вроде: «Мы тут сидим по уши в Вони». И привозить своим родным и любимым в подарок рубашки с надписями «Я был в Вони и привёз оттуда только эту вонючую рубаху». К сожалению, с появлением — или, в случае Вони, непоявлением — железных дорог туристы стали выбирать другие маршруты, и деревушке осталось только медленно угасать в грязи, перебиваясь в основном услугами прачечных. был человеком набожным. Мельница — огромный, сложный механизм, множество колёс, вращающихся день и ночь в разных направлениях. Мельнику порой снилось в кошмарах (и он надеялся, что этот сон никогда не сбудется), что мельница ломается и хитроумные колёса катятся во все стороны. Но пока колёса вертелись, он жил припеваючи, ведь хлеб-то нужен всем.