Михаил Логинов - Забытый край [СИ]

Стенсер, чувствуя тревогу, перевёл взгляд, а там пёрышко подрагивало.

— Я им говорил, не трогать еду, если рядом блестит железо… и что же? Я тут, рядом, а они уже объедают наживку… с крючка! Погоди, сейчас ещё… да они издеваются!

Стенсер вначале глянул на рыболюда, но когда тот вскричал: — Да тяни же ты! — вновь посмотрел на поплавок, который совсем утоп. И только тут он взял в толк, чего же это на него так кричит и булькает рыболюд.

Очередная, небольшая рыбка, с ладонь длиной. И, что немало изумило Стенсера, рыба не пыталась вырваться из рук. Он смотрел на рыбку, которая лишь двигая жабрами, пристально глядела одним глазом на рыболюда: «Чего это она? Разве так должно быть?» — возникло чувство какой-то неправильности. Точно всё это не более, чем обман. Но, развить мысль человек не успел, заговорил рыболюд, а после он, человек, и не стал пытаться.

— Я им столько раз говорил, что и когда нужно делать — а им всё равно! Пока рядом ещё немного, да слушаются, а так… пройдохи! Думают, что весь мир — сказка. А ведь были времена…

«Так это одна из его рыбёшек? — подумал Стенсер, — Не обидится ли?»

— Слушай, а может я её того, отпущу?

— В реку что ли? — оторопел рыболюд.

— Ну да.

Рыболюд так красноречиво поглядел на человека, что тот замер. Жабры у его собеседника раздались в стороны и стали почти шире плеч.

— От только посмей… от только попробуй! — угрожающе, понизив голос, говорил рыболюд. — Я тебя тогда тоже, в реку отпущу… на самое дно, да на пару дней!

— Значит? — растерявшись, спросил человек.

Рыболюд взял ведро и пододвинул к человеку, чтобы тот не вставая с места, мог бросить рыбу.

— Бросай, — потребовал он, — и не смей их жалеть, сами виноваты!

— Ага, — протянул Стенсер, не понимая происходящего.

— Не сиди просто так… не люблю я такого! Насаживай на крючок и бросай!

Стенсер сделал, что от того требовал рыболюд.

Шло время, а ведро всё наполнялось, да наполнялось. Понемногу общаясь о перемене времени, Стенсер понял, что как собеседник, его новый знакомый не так уж и плох. Только он уяснил и ещё кое-что:

— Так ты им вроде правителя?

— Сейчас? Вроде… вроде того… только что вроде. А ведь когда-то меня слушались, как отца, как владыку и бога. Даже самый несмышленый и глупый малёк слушался. А уж как почитали меня, о!

— Из-за чего так всё переменилось? — полюбопытствовал Стенсер.

— А из-за вас, людей — человеков! Куда вы запропастились? Где пропали? Без вас ведь я им не особо-то и нужен оказался…

— Насчёт других не знаю. Я сам в деревне только-только жить начал. Хотя… не знаю. — рыболюд вытаращился на человека. — Понимаешь, память отшибло… начисто выбило из головы!

Рыболюд с минуту пристально глядел на человека, а после только кивнул и продолжил:

— Так значит, о других тоже ничего не знаешь?

— Нет. Ничего.

— И ты один здесь, последний из людей?

— Да вроде того, разве только старик, Будимир. — Стенсер запнулся, прикидывая в уме, а стоит ли упоминать, как сам себя старик кличет? Решил, что ничего дурного не случиться. — Домовым себя кличет.

Рыболюд, услышав имя Будимир весь так воспрянул, с оживился и так внимательно посмотрел на человека, но после, услышав «домовой», неожиданно сник. Правитель реки огорчённо вздохнул, а после сказал:

— А я-то уж подумал… эх!

Они ещё какое-то время говорили. Рыболюд спрашивал о деревне, называл какие-то имена, а Стенсер рассказывал, что знал, то есть почти всегда говорил: «Нет, не знаю». И сам рассказывал то, что видел.

Перед самым уходом, Стенсер совсем осмелев, спросил:

— Я в здешних местах только-только. Ничего не знаю. Может, чего посоветуешь?

— За землю и то, что на ней не скажу… — начал рыболюд. — Там уж будь осторожней и всего опасайся… да только не бойся! Мало кто боязливых любит!

Стенсер кивнул.

— А в воде и вблизи воды, — понизив голос, продолжал рыболюд. — Бойся превыше всего меня.

— Что ты делаешь? — воскликнул домовой.

В сумраке дома, Стенсер сидел за столом и неумелыми движениями пытался вспороть брюхо рыбины.

— Рыбу чищу, — удивляясь, отвечал человек, — разве не видно?

Старик задохнулся от возмущения, но всё же остановил, как позже он сказал, порчу ужина.

— Дай сюда нож! — потребовал домовой.

Быстрыми и точными движениями, старик выпотрошил рыбу, и только после глянул на чешую. Разглядев, что Стенсер её не счистил, домовой воскликнул: — О Боги! — а после стал уже чистить чешую.

— Тебя разве не учили, что нужно и шкуру скоблить? — спрашивал домовой, но глянув на оторопевшего человека, хмыкнул: — Как ты только жил?

Старик-домовой приглушённо ругался и бубнил себе под нос: — плохая нынче смена наросла! — и всё же показывал и объяснял, а после говорил, — пробуй сам.

Так Стенсер учился и постигал сложную науку, «скобления шкуры» и «потрошения» рыбы.

Чувствуя, что не получается также ловко и умело выполнять работу, как старик, Стенсер говорил себе: «Ну ничего… дай мне только время, а уж я научусь ни чуть не хуже тебя рыбу чистить!»

После они вместе варили суп: крупная кастрюля с водой, — немного гречневой крупы и очень много рыбы. И, как итог, у них получился не суп, а: «Да это же каша!»

Когда Стенсер снял кастрюльку с печи и поставил на стол, собираясь накладывать в тарелки поздний ужин, старик замахал руками и, бросив: — Подожди немного, — убежал из дома.

«Чего это он?» — думал Стенсер. А увидев, как старик вернулся, держа в руках странные травы, спросил. — Будимир, ты чего?

— Не отдёргивай!

Старик мелко нарезал травы и бросил их в густой не то суп, не то кашу. Перемешал и, потянувшись густым, ароматным паром, сказал:

— Обожди, должно немного настояться!

Стенсер не успел по возвращению расспросить старика о странном рыболюде, — домовой показался только когда он, человек, мучил рыбу. И тут, пока они ждали, решил для себя: «А почему бы не расспросить его?»

— Послушай, Будимир… На реке я повстречал странное такое создание… даже не знаю, как его описать…

— Не то человек, не то рыба, не то ещё что-то, да к тому же весь в чешуе?

— Да, да! — воскликнул Стенсер.

Старик вздохнул, а после сказал:

— Что ж, спрашивай.

«С чего бы начать? — спросил себя Стенсер, а после, сообразив, что. — Да я ведь ничего не знаю! С этого и начну».

— Будимир, для тебя, наверное, это станет новостью, но я ничего не помню. И кто… что это за создание такое, которое в чешуе…

— Речник.

— А? Речник? Тот самый?

— Да, это он, речник.

«То есть так и должно быть?» — мысленно изумлялся Стенсер.

— Что ты о нём знаешь?

Старик почесал бородищу, а после, пожав плечами, начал:

— Странный он… просто так людей топит.

— Как это, просто так?