Николай Желунов - Сердце Сумрака [litres]

Когда он оказался на площади – замер от изумления. Над спящим городом дышало ледяным паром звездное небо. Он провел в подземелье весь день.

Гостиница «Добрая белка», окрестности Воронежа

25 сентября 2015, 00:46

Огонек спал.

Сон ему не нравился; в нем вдруг стало холодно и одиноко, словно он снова был маленьким и беспомощным – а мама, которая всегда была рядом, вдруг ушла куда-то, не сказав ни слова. Он осознал, что стоит посреди незнакомой заваленной хламом комнаты и смотрит на свои ладони. В воздухе висел кислый запах рвоты.

Меня стошнило. Вывернуло наизнанку. И я даже не проснулся?

Мама тоже не проснулась. Она лежала на кровати напротив и даже не пошевелилась. И Линка. Они все еще здесь?

Но он чувствовал – в комнате было пусто.

Надо идти. А лучше бежать.

Он смутно вспомнил: нечто подобное происходило с ним теперь едва ли не каждую ночь – и это странным образом казалось нормальным. Отец всегда успевал остановить его и уложить в кровать, но на следующую ночь все повторялось.

– Ярик, – тихо позвал из темноты папа, – Ярик, беги…

Ш-ш-ш-шу…

Что это за звук? Ведь так шуршал прибой в его раннем детстве?

– Было бы здорово скатать снеговика!

– Когда-нибудь съездим в Москву к бабушке и дедушке. Там этого снега…

Огонек толкнул плечом дверь и побежал сквозь ночь.

– Ярик…

Папа звал в Сумраке. Голос его казался слабым, безнадежно печальным, он доносился словно сквозь плотное облако.

Юг – это место, где всегда тепло.

На юг! На юг, скорей!

Огонек бежал по длинному черно-синему коридору, и справа мелькала в окнах луна. Она бежала с ним наперегонки.

Огонек свернул за угол и сбежал вниз по лестнице, надеясь, что выйдет на свежий воздух, но оказался в новом коридоре; он снова бежал и снова свернул, пока не стукнулся коленом обо что-то твердое. Боль привела в чувство. Растерев колено, он вытянул во мраке руку и понял, что перед ним ящик, а возможно, и несколько ящиков, а в них… он ощупал странный гладкий предмет и, приглядевшись, не сразу понял, что держит в руках человеческий череп. Зубы оцарапали ладонь. Рядом в ящике он нащупал что-то гладкое, липкое. И запах… здесь пахло тухлым мясом.

Дрожа, мальчик отполз на четвереньках назад. Все это, должно быть, лишь неприятный сон. Ну конечно, это сон, надо выбраться наверх, надо проснуться! Он вскочил и побежал обратно по коридору и по лестнице – и по новому коридору к желтому теплому свету вдали. К человеческим голосам, к живым людям!

Огонек добежал до конца коридора… и замер, вжавшись в холодную крашеную стену. Голоса были незнакомыми. Он боялся повернуть и увидеть, что ждет за углом. Длинные суетливые тени двигались перед ним на полу в прямоугольнике света, голоса звучали приглушенно, словно сквозь плотную ткань.

Ты не спишь. Все это по правде.

От этой мысли стало совсем холодно и тоскливо – Огонек помнил, что ему надо спешить, бежать на юг, туда, где еще продолжается лето…

…где всегда тепло…

…подальше от неприветливого севера, по которому бродят Темные охотники.

Но он был не в силах даже повернуть за угол. Что-то страшное творилось там.

Смелее, нельзя быть таким трусишкой.

Превозмогая ужас, будто двигая тяжелый камень, мальчик сделал шаг вперед.

– Мама…

Крик умер на губах.

Перед ним была просторная комната с белыми кафельными стенами и незнакомыми приборами из блестящего металла. На застеленном пленкой столе лежала мама, очень бледная и очень красивая. Рядом с ней быстро делали что-то трое мужчин и одна женщина в белых халатах и масках, скрывающих лица. На глазах у Огонька маму раздели до трусиков, расчертили фломастером живот и грудь. Пахло йодом и почему-то теплым мясом. Все это время мужчины беспрестанно бормотали что-то нечленораздельное, один раз рассмеялись, от чего у мальчика по всему телу дыбом встали волосы.

Волна ужаса, смешанного со стыдом, была такой внезапной и оглушающей, что Огонек не мог пошевелиться. Он замер, задыхаясь, в дверном проеме, как насекомое, угодившее в пятно смолы. «Все-таки это сон, – промелькнуло в голове. – Это не может быть правдой!»

А на полу была кровь, густая и липкая, – и люди в белых халатах ходили по ней, оставляя на белом кафеле красные отпечатки.

Вдруг мама открыла глаза и посмотрела на Огонька пронзительно-голубыми глазами.

Ярик! Беги!!

Он не услышал, а почувствовал ее мысль – и она ударила его, как вспышка света в глаза, обожгла электрическим хлыстом.

Разве не то же самое прошептал ему минуту назад голос отца в Сумраке?

Беги, спасайся!!

Огонек всхлипнул, как потерявшийся котенок, – и теперь его заметили. Один из мужчин схватил со стола тонкий медицинский нож. В ту же секунду откуда-то появился мальчик с холодным взглядом, он остановил руку мужчины и шагнул к Огоньку. «Гарик, – вспомнил тот. – Его зовут Гарик…»

…Гостиницу «Добрая белка» они обнаружили случайно. Объезжали Воронеж узкой лесной дорогой, и Матвей остановил машину, разглядывая кирпичный трехэтажный дом на берегу живописного пруда. Он провел за рулем целый день и задумывался о ночлеге (маленький «Фьюжн» они оставили в Тульской области и пересели в минивэн «Ниссан», в котором свободно разместился весь отряд, теперь состоявший из шестерых Иных). Оставаться ночью на дороге не хотелось. Мотелей вдоль трассы «Дон» было множество, но их многолюдье не нравилось Нелли. На саму трассу старались выезжать как можно реже, опасаясь камер и поисковых заклятий. Софи заметила на доме у пруда вывеску «Гостиница» и предложила заночевать здесь. Айрат поддержал подругу:

– Завтра лес кончится, и будут только холмы и степь до самого Черного моря. Давайте сегодня ляжем пораньше, встанем на рассвете и долетим до Краснодара. Мы с Софи проводим вас к паромной переправе в Крым.

– Место выглядит тихим, – сказала Нелли, – не могут же Темные стеречь вообще все дороги и гостиницы.

Матвей долго колебался, но решил, что за стенами ночевать безопаснее, чем в лесу. Он обошел «Добрую белку» кругом и не заметил ничего подозрительного. В доме жили люди, они приезжали и уезжали, Сумрак здесь пестрил отпечатками многих и многих аур – как и в любой гостинице. На стоянке под навесом стояли два автомобиля – «Вольво» и «БМВ Х-1». В будке дремала немецкая овчарка, у забора понурилась стайка чахлых берез.

– Хорошо, рискнем. Ночью выставим часовых.

Он сам встанет на часах – но это их не спасет.

В прихожей гостей встретила полненькая женщина лет пятидесяти со старомодной прической пучком, радушно улыбнулась:

– Какая большая компания! Сколько вас, шестеро? Случайно нас нашли? Вам повезло, ребятки, все номера свободны. Идемте, я вас поселю, как раз к ужину прибыли… Детки, можете пока поиграть во дворе. Гарик, должно быть, сидит на детской площадке, он вам все покажет.