Николай Желунов - Сердце Сумрака [litres]

– Сорок четвертый стеллаж, второй ряд, – качнул бритой головой смотритель, – я с вами не пойду. Найдете сами.

– У вас не особо строгие правила доступа.

– Книги – это не оружие, – флегматично пояснил чех (или поляк), – воры сюда не ломятся. Вот в арсенал – он в подвале – так просто не проникнуть. Но не думайте, что мы тут зря едим свой хлеб. Я снял сторожевые заклятия, когда мы поднимались.

Артем уже искал глазами сорок четвертый стеллаж:

– Сколько у меня времени?

– Сколько угодно. Я буду у себя, в комнате напротив. Как соберетесь уходить, разбудите меня, хорошо? Но уговор, – крепыш улыбнулся в бороду, сверкая серьгой, – книги не выносить.

– Разве я похож на вора?

– Всякое случается. Иногда приходит библиофил полистать старые манускрипты и не может удержаться. Это же не обычное хранилище, коллега. Читать можно все – уносить нельзя ничего. Если сопрете – узнаю.

– Я не вор, – малиновый от унижения, сказал Артем.

– Вот и чудненько. Пойду вздремну. Удачи в поисках.

Локшин быстро нашел Книгу Судеб и устроился с ней около окна, отодвинув в сторону книжные завалы. Фолиант выглядел именно так, как должна выглядеть волшебная инкунабула: тяжелый, обшитый кожей том, перехваченный ремешком с пряжкой. Солнце прорвало тучи, и золотистый луч упал на бурые от времени страницы. С бьющимся сердцем Инквизитор прошептал сложную формулу поискового заклятья.

Сумрак тихо вздохнул, выполняя его приказание, – и Книга с шелестом раскрылась на имени Жака де Моле.

Артем не знал, что в эту минуту Агата была совсем рядом.

В Музее искусств – всего в нескольких сотнях метров от Хофбурга. Среди двух десятков Иных в черных деловых костюмах, что рассредоточились на верхнем этаже с торца здания, выходящего на Рингштрассе и площадь Героев. Командовал Тайпан. Он отправил Багиру и Локи с дальнобойными винтовками на крышу; при себе оставил Агату и Азиза.

В туалете девушка дала себе пять минут для слабости – пять минут, чтобы рыданиями облегчить удушающий страх перед тем, что должно было вот-вот произойти. Беззвучно крича, она смотрела на свое отражение в зеркале над умывальником. Напряжение последних дней почти раздавило ее.

– Когда-нибудь приходилось убивать Инквизитора, малявка? – с ухмылкой пробасил Азиз, когда Тайпан зажег перед ними портал и первым шагнул в него.

– Я никого никогда не убивала. И надеюсь, не убью.

– Считаешь, шеф будет вечно таскать тебя за собой для красоты?

– Не каждый родится для войн. Некоторые умеют только выращивать цветы.

– Придется тебе научиться убивать, малявка, – или убьют тебя.

И маленькая Темная волшебница знала: говорящая груда мышц права. Для Светлых она такой же враг, как вурдалаки и оборотни. Когда настанет время кровавой жатвы, у них у всех не будет судей и адвокатов – лишь палачи.

Ее единственный судья был сейчас от нее на расстоянии минуты быстрого бега. Агате даже казалось, что она видела мелькнувший знакомый силуэт в окне здания через дорогу. Убить его, любимого, единственного… пусть не своей рукой – но участвовать в убийстве… Она опустилась на колени, сотрясаясь от беззвучного плача, очки со стуком упали на пол; тонкие пальцы рвали в клочки бумажное полотенце. Как подать ему знак? Как спасти?

Тайпан лихорадочно ищет средство избавиться от Артема. Тому не составит труда определить, что змеиная атака в Берне – дело рук Темных. Только неожиданная погоня за какой-то тайной останавливает сейчас Инквизитора от немедленного обвинения в адрес главы Особого отдела и его ареста.

Вот-вот вся мощь Тьмы обрушится на Артема.

– Где ты пропадаешь? – холодно посмотрел на девушку Тайпан. – Я же просил никуда не уходить.

– Я была в туалете. Живот крутит. Прости.

Тайпан и Азиз стояли у стола над расстеленной картой Вены. Они ощупали Агату недоверчивыми взглядами, липкими, как клей.

– Впредь будь рядом, – сказал Тайпан. – Скоро нам понадобятся все силы.

Азиз мрачной горой завис над девушкой, взял ее лицо в огромную шершавую ладонь:

– Ты что, плакала, малявка? – голос Темного Дозорного походил на скрежет ржавого двигателя.

И тут сердце Агаты остановилось.

– Нет, – помотала она головой, – все хорошо, просто отлично.

– У тебя глаза красные.

– Это от недосыпа.

Сердце не билось. Секунда пролетала за секундой – ничего не происходило. В ушах океанской волной нарастал глухой шум. Ноги ослабли.

Кровь останавливается в венах…

– Что с тобой? – спросил Азиз. – Не хочешь рассказать?

Агата глубоко вздохнула, закрыла глаза. Шепнула мысленно: «Ну давай… давай же…»

Сердце ворохнулось, как испуганный воробей.

Осторожный удар, еще один. Тук-тук… тук-тук, тук-тук-тук-тук-тук.

– Я… в порядке, в полном порядке. Я готова.

– Не бойся, детка, – пророкотал Азиз с неожиданно ласковой ноткой и провел ладонью по волосам девушки, – мы не бросим тебя под его пули. Будешь прикрывать тыл.

Артем с головой погрузился в чтение и забыл о времени. Из Книги Судеб, если правильно попросить, можно узнать родословные всех людей и Иных на Земле за все века – кроме тех, кто скрыл свое прошлое (для этого нужно обладать исключительными возможностями). Скажем, предков Завулона или Гесера в этой книге искать нет смысла. «Кстати, были ли вожди московских Дозоров здесь?» – задавался вопросом Локшин. Если только под покровом глубокой тайны. Инквизитору в этот зал попасть нелегко, а дозорным интриганам и вовсе вход закрыт. Для них – цифровое хранилище «Инопедии», в котором, конечно же, Книгу Судеб не увидеть.

Книга открыла ему: у Жака де Моле был внебрачный сын. Ни одна из летописей о тамплиерах не сохранила его имени, но Книга Судеб не лжет. Матерью ребенка именем Родерик стала дочь мелкого дворянина из Бургундии Амелия де Карси. В родовом замке ее отца мальчик провел несколько месяцев после разгрома ордена, затем мать и дед тайно вывезли его в Савойю. Здесь он воспитывался в школе при монастыре под фамилией матери. Происхождение ребенка тщательно скрывали, Родерик привык жить в тени. Женился поздно, в сорок восемь лет, и оставил единственного сына по имени Шарль. В начале пятнадцатого века род Карси – Моле перебрался в Венецию, подальше от мстительных французских монархов, и здесь потомки великого магистра обосновались надолго.

Локшин поймал конец нити и стремительно разматывал ее на всю длину. Конечно же, никакая книга не могла вместить в себя такое неисчислимое количество биографий – информация приходила откуда-то из непостижимых глубин Сумрака, хранившего память обо всем, что было на свете.

В 1772 году Джульетта де Карси стала женой небогатого, но родовитого немецкого дворянина по имени Конрад, родственника Вюртембергского дома. Через два года, по высочайшему приглашению императрицы Екатерины Великой, они вместе с множеством других немцев перебрались в Россию. Их сын Михаэль родился в Санкт-Петербурге в 1780-м – и получил титул графа от Александра I за доблесть в Отечественной войне 1812 года.