Екатерина Радион - Монахиня из третьего отдела [СИ]

От мыслей о любимом на душе стало тепло. Она смогла! Справилась! Стала для него полезной. Разве это не счастье само по себе? Почувствовав в себе силы, Лиретта плавным движением расправила плечи и посмотрела на водителя.

— Вы поможете мне выйти? — вежливо спросила девушка и улыбнулась.

Не стоит превращаться в Антонио, люди, даже те, тем более те, кто работают на тебя, должны чувствовать твое уважение. Иначе не будет верности. Эту истину Лиретта узнала в один из первых дней в стенах церкви. Она ожидала чего угодно: унижений, принуждений, но вместо этого получила семью. Семью, которая ничего не знала о ней, но желала добра.

— Да, конечно. Простите, — виновато улыбнулся водитель, выскальзывая из автомобиля и в мгновения ока оказываясь у ее двери. — Прошу прощения.

— Все в порядке, — вновь улыбнулась Лиретта, изящным движением ступая на мощеную дорожку.

Каблучки стукнули о камень, ветер ударил в лицо приятной свежестью и едва уловимым ароматом роз. Определенно, без довлеющего присутствия Антонио мир прекрасен.

— Благодарю, — коротко кивнула Лири. — Я дальше справлюсь сама.

Хотелось отпустить водителя, как это делали аристократки в романах, которые иногда попадали в ручки воспитанниц церкви, но Лиретта понимала, что не имеет на это никакого права. Это не ее слуга. И не ей распоряжаться его временем.

Приподняв подол юбки, Лири поднялась по лестнице, зашла в открытую швейцаром дверь и оказалась в приятной прохладе дома. Уверенным шагом пересекла холл и пошла на второй этаж. До ее чуткого слуха долетали отдаленные шепотки. Природное любопытство заставило ее ступать мягко, почти неслышно. Она давно уяснила, что наиболее ценная информация добывается или в очень личных разговорах или тайком. Наладить отношения с прислугой никак не получалось, значит, надо действовать иначе и быть шпионом. В длинной юбке тяжело двигаться, Лиретта боялась, что в один ужасный момент наступит на подол, не удержит равновесие и с грохотом упадет на пол.

Постепенно голоса становились четче. Лиретта притаилась за поворотом, ненадолго выглянула, чтобы убедиться в том, что действительно слышала голос Этель. Камеристка стояла у стены, недовольно скрестив руки на груди. Ее собеседница, к сожалению, демонстрировала Лиретте затылок, украшенный пучком темных, почти черных, волос. Раньше ее видеть не доводилось. Впрочем, интересна была не сама горничная, а то, о чем они с Этель беседовали.

— Да ладно тебе, — легкомысленно отмахнулась черноволосая, пытаясь подбодрить Этель. — Быть камеристкой намного лучше, чем простой горничной. Воспринимай это как повышение.

— Ага, — фыркнула Этель. — Сколько еще женщин он притащит в дом, прежде чем наконец-то женится?

— А какая разница? Он герцог, ему можно. Не нам судить Его Светлость. К тому же, в этот раз он, как ты выражаешься, «притащил» даже не аристократку, а какую-то обедневшую купчиху. Это может быть интересно.

— Вот именно. Подобрал не пойми что на улице. Ладно, спас во время теракта. Но зачем тащить всякий мусор в дом?! Он же не сорока.

От сравнения Этель на душе стало грустно. Похоже, камеристка не обладала широтой взглядов и считала всех, кто не являлся аристократом, людьми недостойными.

«Интересно, как она к себе-то относится с такими тараканами?» — удивленно подумала Лиретта, пообещав себе не менять отношения к камеристке даже при открывшихся обстоятельствах.

— А по-моему она милая. Улыбается, не рыщет по дому в поисках ценности. А как она на Его Светлость смотрит. Вот это любовь! — завистливо вздохнула неизвестная, прижимая руки к груди. — Хотела бы я, чтобы меня когда-нибудь так полюбили.

— Ага. Еще императрицей пожелай стать. Ты помнишь же по какому принципу нас сюда отбирали. Так что работай и не бубни. А то скоро приедет Его Светлость старший и мало нам не покажется.

— Что, нервничаешь, что из-за работы камеристки не останется времени на Джандетто? — неприятно захихикала горничная, демонстративно прикрывая рот ладошкой.

— Я переживаю, что, увидев эту пигалицу, Его Светлость будет не в восторге и достанется всем. Он уедет, а рассерженный Рикардо останется с нами. Хорошо, когда в доме все тихо и мирно. Я думала, твоих крошечных мозгов хватит на осознание такой простой истины.

— Истина в том, дорогая моя Этель, что этому роду пока не нужны наследники. Только и всего.

— А я думаю, у этой барышни все в порядке с этим, и Его Светлость Джандетто будет в ярости. Ну а дальше все по привычному сценарию, ей дадут откупные и выставят за порог.

— Так чего ты беспокоишься?

— Да…

Узнать, что же так тревожит бедную Этель было не суждено. Лиретта не заметила, как облокотилась на тумбочку с вазой. Одно неловкое движение, и стеклянный сосуд с грохотом разбился об пол. Звон десятков крохотных осколков, скользящих по холодным каменным плитам, пронесся по коридору.

«Упс. Как-то так говорят, да?» — в панике подумала Лиретта, думая, как выкрутиться из неловкой ситуации.

— Миледи, все в порядке? Вы себя плохо чувствуете? — спросила Этель, тут же оказавшаяся рядом с Лири.

«Ах да, старая добрая тактика непридумывания оправданий. Все сами за тебя решат, останется только кивнуть. Как я могла забыть?»

— Да. Был сложный день, — неловко улыбнулась Лиретта, с сожалением оглядывая осколки. — Жаль. Мне нравилась эта ваза.

— Не переживайте. Это всего лишь вещи, я улажу этот вопрос с экономкой. А вам лучше отдохнуть, миледи. Мы не рассчитывали, что вы вернетесь так рано. Но я могу подготовить ванну.

— Нет необходимости, благодарю. Проводи меня, будь добра, в комнату. Мне нужно побыть одной.

— Так переживаете из-за вазы? — с плохо скрываемым ехидством спросила Этель.

— Мне нужно обдумать произошедшее за день, — Лиретта стрельнула глазами в камеристку и многозначительно закусила губу. Если с тобой не хотят дружить, то и трепыхаться бесполезно, к сожалению.

— Как будет угодно, миледи.

Хвост тридцать первый.

Подслушанное

Убедившись в том, что Этель ушла, Лиретта принялась с наслаждением стаскивать себя уличное платье. Стоило немного ослабить корсет, как голова закружилась от воздуха, который неожиданно стал пьянящим и тягучим.

«Осторожнее. Не разнеси тут все!» — предупредил Унами, когда Лири угрожающе пошатнулась.

«Да ладно. Какую-то вазу уже разбила, можно еще что-нибудь расколотить. Хуже не будет. Наверное», — неуверенно ответила Лиретта, совладав наконец с платьем.

«Ох. А вот это уже не очень хорошо. И что же ты такое уничтожила? Дом Вейлумов же музей. Вдруг она какая-нибудь древняя? Будет… не очень хорошо».

«А вдруг новодел?»

«А вдруг любимый новодел герцогини?» — ехидно передразнил ее Унами.