Мари Бреннан - Чтоб никогда не наступала полночь [litres]

Перед Девеном с церемониальным топориком в руке стоял Ральф Боуз. По ту сторону дверей Джон Даррингтон сменял в карауле Артура Кэйпелла. Расслабившись и встав вольно, Девен благодарно кивнул Боузу.

Сделав шаг в сторону, он тут же увидел нечто, отвлекшее мысли от бесконечной головоломки. Графиня Уорик, сидевшая по ту сторону зала, отложила пяльцы с вышивкой, поднялась с подушек, присела перед Елизаветой в глубоком реверансе и отступила назад. Перехватив топорик в левую руку, Девен поспешно прошел к дверям наружу, с поклоном отворил их перед графиней и последовал за ней.

Когда оба вышли в караульный зал, миновали караул Йоменских стражей и глашатая у дверей и оказались вдали от посторонних ушей, он заговорил:

– Покорнейше прошу прощения, леди Уорик. Не уделите ли вы мне немного времени?

На лице графини отразилось легкое удивление, однако она кивнула и жестом пригласила его пойти рядом. Вместе они вышли из караульного зала, полного придворных, надеявшихся хоть ненадолго проникнуть в запретные стены для избранных. Дождавшись, пока их ненасытные уши не останутся позади, Девен сказал:

– Нижайше прошу извинения за то, что тревожу вас сими материями. Уверен, на свете немало куда более насущных и важных дел, требующих времени вашего сиятельства. Однако вы, несомненно, в силах понять нетерпение, вселяемое в сердце мужчины любовью. Быть может, вам уже известно, сколь благосклонно расположена Ее величество к моим устремлениям?

Не самая замысловатая речь из тех, что ему доводилось произнести при дворе… однако графиню она явно озадачила.

– К вашим устремлениям?

– Речь о госпоже Монтроз, вашей камеристке, – объяснил Девен. – Она говорила мне, что просила ваше сиятельство помочь нам понять, куда дует ветер… то есть, не прогневает ли Ее величество просьба позволить нам вступить в брак.

Графиня слегка замедлила шаг. На Уолсингемовой службе Девену довелось допрашивать немало разнообразных темных личностей, язык жестов он выучился понимать превосходно и то, что молодой человек прочел в ее заминке, повергло его в уныние.

– Но, мастер Девен… с подобными просьбами она ко мне не обращалась.

Еще несколько шагов ноги послушно несли Девена вперед, так как иных приказаний от хозяина покуда не получали.

– С подобными просьбами не обращалась… – тупо повторил он.

В сдержанном взгляде, брошенном на него графиней, мелькнули искорки сочувствия.

– Если угодно, я могу выяснить, как отнесется к этому Ее величество. Уверена, она не станет возражать.

Но Девен медленно покачал головой.

– Нет… нет. Я… Благодарю вас, миледи, – механически откликнулся он. – Возможно, я попрошу вашей протекции в сем вопросе позднее. Но мне… вначале мне следует поговорить с Анной.

– Разумеется, – мягко сказала графиня. – Полагаю, действительно следует. Да ниспошлет вам Господь доброго дня, мастер Девен.

Оутлендский дворец, Суррей,

15 марта 1590 г.

Искать встречи с Анной Девен решил только назавтра, а вечер провел у себя, в одиночестве, отослав Рэнвелла прочь по какой-то вымышленной надобности. В ту ночь прислуживал ему один Колси, и то только потому, что не отличался болтливостью.

Выводы и действия, к коим вели размышления, не отличались приятностью, однако этого было не избежать. И промедление ситуации отнюдь не улучшало. На следующий день, после обеда, освободившись от службы, Девен отправился на поиски Анны.

Графине она в тот день не прислуживала: ей были поручены иные дела. В сравнении с Хэмптон-Кортом или Уайтхоллом Оутлендский дворец был невелик, однако сегодня казался тем самым пресловутым стогом сена, а Анна – иголкой, раз за разом ускользавшей от поисков. Найти ее удалось уже в сумерках. Вновь заглянув в покои графини, Девен застал Анну за составлением списка доставленных книг.

Увидев ее, он замер на пороге, как вкопанный. Анна подняла взгляд от бумаг. Улыбка, озарившая ее лицо, внушала надежду: быть может, все это – просто недоразумение? Но нет, в это Девену не верилось.

– Нам нужно поговорить, – без предисловий начал он.

Анна отложила перо и закусила губу.

– Графиня может вскоре вернуться. Мне нужно…

– Эту отлучку она простит.

Меж светлых бровей Анны пролегла тоненькая морщинка, однако она поднялась из-за стола.

– Хорошо.

В дворцовых стенах подобных разговоров вести не следовало: здесь всюду имелись уши, принадлежавшие если не придворным, то дворцовой прислуге. Анна накинула плащ, Девен же о плаще для себя загодя не подумал. Вместе они вышли в сад, деревья коего защищали от весеннего ветра разве что временами.

Анна следовала рядом в безмолвии, предоставляя ему столь необходимое в эту минуту время. Да, необходимые слова давно были готовы, вот только выговорить их сейчас, рядом с нею, оказалось очень и очень нелегко.

– Вчера я говорил с графиней.

– Вот как?

Казалось, новость пробудила в ней не более чем сдержанное любопытство.

– О королеве. О… о нас с тобой и о возможности нашего брака. Оказалось, она об этом впервые слышит.

Щеки и губы Девена уже начали коченеть. Анна замедлила шаг, словно графиня предстала прямо перед ней. Немалым усилием Девен заставил себя взглянуть ей в лицо. Живот сжался в тугой комок, будто все части тела удерживала вместе одна только сила мускулов.

– Если ты не желаешь становиться моей женой, об этом достаточно просто сказать.

Итак, слова прозвучали, но немедленных возражений не встретили. Вместо этого Анна опустила голову так, что лицо ее наполовину скрылось под капюшоном плаща. Сей жест также говорил яснее всяких слов. Едва сдерживая дрожь, Девен ждал ответа и чуть было не пропустил ее шепота:

– Нет, дело не в желании. Я не могу.

Заранее смирившийся с охлаждением ее чувств, Девен в смятении и надежде уцепился за это слово.

– Не можешь? Но отчего?

Анна, не поднимая взгляда, покачала головой.

– Отец не одобряет?

Вновь отрицательное покачивание головой.

– Я… отца у меня нет.

– Может быть, ты уже обещана другому? Или, упаси Господи, замужем?

И вновь отрицание.

– Уж не католичка ли ты? – спросил Девен, ища и не находя иных возможных причин.

С уст Анны сорвался короткий, шальной, совершенно неуместный в такую минуту смешок.

– Нет.

– Так объясни же, Бога ради, отчего?

Эти слова прозвучали громче, чем следовало. Анна вздрогнула и отвернулась. Теперь Девен видел лишь складки плаща на ее спине.

– Я…

В голосе Анны слышалась та же дрожь, что и в его собственном, однако ее решимости это ничуть не умаляло. Девен прекрасно знал, сколь сильна воля возлюбленной, только еще ни разу не обращалась она против него.

– Мне очень жаль, Майкл. Разумеется, ты заслуживаешь объяснений, но у меня их нет. Я просто не могу выйти за тебя.