Терри Пратчетт - Последний континент [litres]

Вдруг, откуда ни возьмись, выпрыгнул маленький восьминогий шарик разгневанного черного меха и яростно вонзил свои жвала в палку, которая тут же задымилась. Очень осторожно опустив палку на землю, Ринсвинд схватил шляпу и бросился бежать.

Думминг вздохнул.

– Я и не думал оспаривать ваш авторитет, аркканцлер, – сказал он. – Просто мне кажется, что если гигантское чудовище прямо на ваших глазах эволюционирует в курицу, то следует задуматься: быть может, все-таки не стоит есть эту курицу?

Аркканцлер облизал пальцы.

– А как, по-твоему, следовало поступить?

– Ну, наверное… стоило изучить ее и…

– Вот мы ее и изучили, – вступил в разговор декан. – Произвели вскрытие.

– Вскрытие на местах, так сказать. – Заведующий кафедрой беспредметных изысканий сыто рыгнул. – Прошу прощения, госпожа Герпес. Не желаете ли еще гру… – Встретившись со стальным взглядом Чудакулли, он быстро поправился: – …Передней части курицы?

– И в результате мы обнаружили, что опасности для посещающих остров волшебников животное более не представляет, – заключил Чудакулли.

– Просто мне кажется, что должным образом проведенная исследовательская работа подразумевает нечто большее, нежели выяснение, а не растет ли где поблизости сосисочно-горчичный куст, – гнул свое Думминг. – Кстати, вы обратили внимание на скорость превращения?

– И что? – вопросил декан.

– Это ведь неестественно!

– По-моему, господин Тупс, именно ты совсем недавно убеждал нас, что превращение одних вещей в другие совершенно естественный процесс.

– Но не с такой же скоростью!

– А тебе откуда знать? Ты сам-то когда-нибудь эту свою эволюцию видел?

– Разумеется, нет, ее невозможно уви…

– Значит, и говорить не о чем, – отрезал Чудакулли. – Кто знает, может быть, это и есть совершенно нормальная эволюционная скорость. Как я уже подмечал, все абсолютно логично. Ну какой смысл превращаться в птицу постепенно? Тут вырастить перо, там выпустить клюв… Более идиотского зрелища и не придумаешь. Ты только представь себе такую тварь, бродящую по лесу. – Волшебники подхалимажно захихикали. – А наше чудовище, вероятно, подумало: «Эй, да их тут слишком много. Превращусь-ка я лучше во что-нибудь, что им нравится».

– Не захотело с нами связываться, – поддакнул декан.

– Вполне разумная стратегия выживания, – завершил Чудакулли. – До определенного момента.

Думминг закатил глаза. Когда продумываешь идею в голове, все получается так красиво. Начитаешься всяких старых книжек, а потом сядешь и думаешь, думаешь, целыми днями думаешь, пока не родится и не сложится, кирпичик к кирпичику, изящная теория. Но стоит поделиться своими выводами со старшими волшебниками, как тут же кто-нибудь из них – это уж как пить дать! – вылезет с совершенно идиотским вопросом. И ответа на этот вопрос не будет. Ну разве можно работать в окружении столь ограниченных умов? Воскликни какой-нибудь бог: «Да будет свет!» – именно волшебники первым делом поинтересуются: «А зачем? Лично нам и в темноте неплохо живется».

Старые, заскорузлые умы, и в этом вся проблема. Думминг не особо держался за старые традиции. Ему было далеко за двадцать, но он уже занимал достаточно важный пост, а следовательно, представлял собой заманчивую мишень для амбициозного университетского молодняка. Вернее, представлял бы, если бы этот самый молодняк не просиживал целые ночи за Гексом, пока глаза не закипали.

Но в общем и целом карьера Думминга не интересовала. Он был бы абсолютно счастлив, если бы его всего-навсего выслушали , не прерывая замечаниями вроде: «Хорошая работа, господин Тупс, но однажды, давным-давно, мы это уже пробовали, и ничегошеньки не получилось», либо: «Денег под такое все равно не вышибить», либо, самое кошмарное: «Да уж, а вот в прошлые времена были вписать существительное , кстати, помните старика вписать прозвище , который скончался лет пятьдесят назад, Думминг, конечно, слишком молод и не может его помнить – так вот, уж он-то знал толк в вписать существительное ».

Мертвое университетское наследие тяжким грузом давило на плечи Думминга Тупса. А сверху этого наследия вдобавок взгромоздились нынешние старшие волшебники. И пытались там подпрыгивать.

Они даже не пытались научиться ничему новому и помнили только одно: как славно было в старые добрые времена. Они спорили и ругались друг с другом, будто дети малые, и единственный, кто порой говорил хоть что-то осмысленное, – это орангутан-библиотекарь.

Думминг принялся свирепо ворошить палкой в костре.

Из веток волшебники соорудили для госпожи Герпес грубый, зато вполне благопристойный шалаш, куда домоправительница и удалилась, пожелав всем спокойной ночи и целомудренно прикрыв вход большими пальмовыми листьями.

– Очень достойная дама эта госпожа Герпес, – одобрил Чудакулли. – Пожалуй, и я подремлю чуток.

С другой стороны костра уже доносилось чье-то сладкое похрапывание.

– Думаю, нам стоит выставить дежурного, – высказался Думминг.

– Отличная идея, – похвалил, удаляясь, Чудакулли.

Скрипнув зубами, Думминг повернулся к библиотекарю, который временно возвратился на землю двуногих. Орангутан, мрачно завернувшись в одеяло, смотрел на огонь.

– Пусть даже мы, так сказать, и не дома, надеюсь, хоть ты чувствуешь себя здесь как дома?

Библиотекарь отрицательно покачал головой.

– Кстати, в этом месте есть еще одна странность, которая меня беспокоит.

– У-ук?

– Древесина. Меня никто не слушает, но это важно . Мы сюда много чего натаскали для костра, и все это обычная древесина. Ты заметил? Ни тебе мусора, ни дырявых башмаков. Никаких следов цивилизации. Только… самая обычная древесина.

– У-ук?

– Из чего следует, что мы довольно далеко от судоходных путей… О нет… борись с собой, борись!

Библиотекарь отчаянно морщил нос.

– Быстро! Сосредоточься… У тебя есть руки, есть ноги! Не ножки, а именно ноги!

Библиотекарь с несчастным видом кивнул. И чихнул.

– А-ук? – произнес он, обретая наконец более или менее стабильную форму.

– Что ж, – удрученно отозвался Думминг. – По крайней мере, на этот раз ты превратился в нечто одушевленное. Хотя для пингвина ты несколько великоват. Видимо, твой организм все-таки борется, пытаясь перевоплощаться во все более близкие тебе формы.

– А-ук?

– Но вот что забавно: по-видимому, рыжая шерсть является доминантной чертой…

Библиотекарь наградил его суровым взглядом, отвернулся и, переваливаясь, отошел на несколько шагов, где снова уселся, повернувшись к Думмингу спиной.

Думминг осмотрелся по сторонам. Что ж, похоже, дежурить придется ему – хотя бы потому, что больше добровольцев не было. Ничего удивительного…