Терри Пратчетт - Последний континент [litres]

– В каком смысле? Не так просто перенестись через время и пространство?

– В том смысле, что, возможно, нам некуда будет переноситься, – ответил Думминг.

Он закрыл глаза. Ну, сейчас начнется. Он знал это.

– Как это – некуда? – возразил Чудакулли. – Мы были там не далее как сегодня ут… вчера. В том вчера, что произойдет через несколько тысяч лет.

– Но, видите ли, нам надо быть очень осторожными, иначе мы можем изменить будущее, – продолжил Думминг. – Одного нашего присутствия в прошлом достаточно, чтобы изменить будущее. Кто знает, быть может, мы уже изменили ход истории. Я считаю своим долгом предупредить вас об этом.

– Знаешь, Наверн, а ведь его слова не лишены смысла, – поддержал декан. – Кстати, у нас не осталось того рома?

– Но какую историю мы можем изменить здесь ? – удивился Чудакулли. – Какой-то странный островок, и…

– Даже самые незначительные действия, совершенные в любой точке мира, способны повлечь за собой гигантские последствия, – покачал головой Думминг.

– Да, последствия нам совершенно ни к чему. Ну и к чему ты клонишь? Твой совет?

А все шло так хорошо. Они почти за ним поспевали. И Думминг расслабился. Он повел себя как человек, который без всякого для себя вреда падал целых сто футов, на основании чего заключил, что оставшиеся до земли несколько дюймов тоже будут простой формальностью.

– Ну, если прибегнуть к классической метамфоре, главное тут – не убить собственного дедушку, – важно произнес Думминг.

И почти сразу опомнился, но земля уже стремительно надвигалась на него.

– А с чего бы мне его убивать? – не понял Чудакулли. – Я своего старика любил и уважал.

– Разумеется, я не имею в виду намеренно, а так, нечаянно, – принялся объяснять Думминг. – Но в любом случае…

– Нечаянно? Правда? Что ж, как тебе наверняка известно, я каждый день нечаянно кого-нибудь убиваю, – язвительно откликнулся Чудакулли. – Хорошо, что моего дедушки нет поблизости.

– Аркканцлер, я использовал это не более как пример. Основная проблема кроется в причинно-следственном законе, и суть в том, что…

– Суть, господин Думминг, в том, что ты вообразил, будто всякий закинутый в прошлое человек сразу становится жертвой родственноубийственных настроений. Так вот, если лично я встречу своего деда, то приглашу его выпить, а потом предостерегу, что змея, как бы ты на нее ни орал, все равно укусит, за каковую информацию он, весьма вероятно, будет мне очень благодарен. Впоследствии.

– Благодарен? Почему?

– Потому, что это «впоследствии» для него будет .

– Нет, аркканцлер, только не это! Уж лучше пристрелить его на месте!

– Ты действительно так считаешь?

– Да!

– По-моему, в цепи твоих рассуждений имеются звенья, которых мне, господин Думминг, не понять, – холодно констатировал аркканцлер. – Ты и в самом деле собираешься пристрелить своего дедушку на месте? Если, разумеется, его встретишь?

– Да нет же! – огрызнулся Думминг. – Я даже не знаю, как он выглядел. Дед умер еще до моего рождения.

– А-га!

– Я вовсе не в том смысле…

– Послушайте, послушайте, – вмешался декан. – Если верить тому же Тупсу, нас забросило аж на несколько тысячелетий назад. Чего вы спорите? Наши дедушки еще и не родились.

– Что ж, в таком случае Тупсу-старшему очень повезло, – усмехнулся Чудакулли.

– Все совсем не так , аркканцлер! – воскликнул Думминг. – Прошу вас! Я всего лишь пытался донести до вас мысль, что любой поступок, совершенный в прошлом, способен изменить будущее. Самые незначительные действия чреваты гигантскими последствиями. Можно… наступить на муравья, а в результате кто-то даже не родится!

– В самом деле? – поднял бровь Чудакулли.

– Да, аркканцлер!

Лицо Чудакулли просияло.

– Неплохой поворот событий. Есть пара-другая человек, по которым история скорбеть не станет. А как определить нужного муравья?

– Не знаю! – Думминг лихорадочно выискивал трещинку в уме аркканцлера, куда можно было бы воткнуть ломик понимания. И на несколько отчаянных секунд ему показалось, что он нашел такую трещинку. – Ведь может статься, что… муравей, на которого вы наступите, – ваш!

– Ты хочешь сказать… Я наступлю на муравья, изменю будущее и в результате не появлюсь на свет?

– Вот именно! Совершенно верно! Вы поняли !

– Как это? – озадаченно нахмурился Чудакулли. – Я ведь не от муравьев произошел.

– Да так, что… – Вокруг вздымались гигантские валы недопонимания, однако Думминг отважно сражался со стихией. – Ведь могло случиться… Гм-м, допустим, этот муравей укусил за ногу лошадь, лошадь взбрыкнула, всадник свалился, а он вез важное сообщение, и из-за того, что он его не довез, случилось ужасное сражение, в котором погиб ваш отдаленный предок. Нет-нет, прошу прощения, наоборот, не погиб, а…

– А как вообще этот муравей переплыл через море? – осведомился Чудакулли.

– На каком-нибудь бревне, – подсказал декан. – На этих бревнах кто только не плавает. Насекомые, ящерицы, всякие мелкие млекопитающие. Доберутся до какого-нибудь острова – и давай там… размножаться.

– Ну, хорошо, он доплыл. Затем выбрался на берег. И сразу потопал туда, где должно было состояться сражение? – уточнил Чудакулли.

– Он уцепился за ногу какой-нибудь птички! – воскликнул декан. – Вот разгадка! Я читал об этом в одной книжке. К примеру, именно так путешествует из пруда в пруд рыбья икра.

– Настырный муравьишка… – Чудакулли задумчиво погладил бороду. – Хотя случаются и куда более странные вещи.

– Практически каждый день, – поддержал главный философ.

Думминг просиял. Метамфора была не из простых, но волшебники ее осилили.

– Хотя одно мне все равно непонятно, – вдруг добавил Чудакулли. – Кто в таком случае наступит на муравья?

– Что?

– Это ведь очевидно, – продолжал аркканцлер. – Допустим, я наступил на муравья и меня не стало. Но раз меня нет, значит, я не смогу на него наступить, а значит, я на него не наступлю, а значит, я есть. Понятно? – Он добродушно ткнул в Думминга толстым розовым пальцем. – Ты способный юноша, господин Тупс, но иной раз, знаешь ли, логики тебе не хватает. То, что однажды случилось, так случившимся и остается. Это логично, это правильно. О, не стоит так унывать, – утешил он, нечаянно (вполне может быть, что нечаянно) приняв бессильную ярость на лице Думминга за пристыженность и смятение. – Если когда-нибудь еще в чем-то запутаешься, добро пожаловать, моя дверь всегда открыта [14]. В конце концов, я ведь твой аркканцлер.

– Прошу прощения, так можно наступать на этого муравья или нет? – сварливо осведомился главный философ.

– Как хочешь, – щедро разрешил Чудакулли. – Поскольку ход истории уже зависит от того, какой муравей тебе попадется под ногу. И если ты наступаешь на какого-то муравья, значит, ты на него уже наступил, так что, если ты снова на него наступишь, это будет как бы в первый раз, ведь ты наступаешь на него сейчас, потому что когда-то уже наступил. И это когда-то и есть сейчас.