Терри Пратчетт - Последний континент [litres]

Наконец в поле зрения показался Приноситтераспивайтте. Если бы не табличка на башне, городок можно было бы проехать насквозь, даже не заметив этого. Общий архитектурный стиль профессионалы охарактеризовали бы как «фольклорный». А люди попроще назвали бы это «помойкой», что также соответствовало бы истине. «Хотя какая разница, – подумалось Ринсвинду. – Когда день за днем стоит адская жара, а дождей здесь никогда и не видывали, дом нужен только для того, чтобы провести какую-то границу между «внутри» и «снаружи».

– Ты говорил, это большой город, – заметил он.

– Еще какой большой! Цела улица. И кабак есть.

– О, так это улица? Кто бы мог подумать! А эта куча досок – кабак?

– Тебе понравится. Им управляет Крокодил.

– А почему его зовут Крокодилом?

Ночь, проведенная на песке, не улучшила настроение преподавательского состава. А ко всем бедам добавлялось наличие на острове Наверна Чудакулли. Аркканцлер был ранней пташкой – и вместе с тем, как это ни парадоксально, типичной «совой». Иной раз он переходил от одного состояния к другому, минуя промежуточную фазу сна.

– Подъем! Кто готов к утренней пробежке? Победителя ждет небольшой приз!

– О боги, – простонал декан, перекатываясь на спину. – Только посмотрите на него. Он отжимается.

– Я никогда не ратовал за возврат к прошлому, – пробормотал заведующий кафедрой беспредметных изысканий, вытряхивая из ушей песок. – Но раньше таких волшебников, как он, убивали. И очень жестоко.

– Ты прав, но таких, как мы, тоже убивали. И тоже очень жестоко, – возразил декан.

– А помните, как раньше говорили? – вступил в беседу главный философ. – «Не доверяй волшебнику, которому перевалило за шестьдесят пять». Интересно, почему мы перестали руководствоваться этим правилом?

– Потому что, главный философ, нам самим перевалило за шестьдесят пять.

– Ну да… И жизнь показала, что кто-кто, а мы доверия заслуживали.

– Здорово, что мы это так вовремя узнали.

– По вон тому дереву ползет краб, – сообщил профессор современного руносложения. Лежа на спине, он смотрел прямо в небо. – Настоящий краб.

– Ага, – отозвался главный философ. – Их так и называют – крабы-пальмолазы.

– А ты откуда знаешь?

– А я в детстве читал одну книжку, – задумчиво произнес заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – Так в ней рассказывалось, как человека во время кораблекрушения выбросило на необитаемый остров и как он там жил один-одинешенек. А потом, уже через несколько лет, вдруг обнаружил на песке отпечаток человеческой ноги. Там даже гравюра была с этим самым отпечатком, – добавил он.

– Один отпечаток? – простонал декан, усаживаясь и осторожно ощупывая голову.

– Ну… да. И когда он его увидел, то понял, что…

– …кроме него на необитаемом острове живет лишь одноногий чемпион по прыжкам в длину? – язвительно вопросил декан. Голова у него жутко болела, и поэтому хотелось кого-нибудь поддеть.

– Вообще-то, потом он обнаружил и другие отпечатки…

– Жаль, я на необитаемом острове не один, – откликнулся главный философ, мрачно наблюдая за аркканцлеровым бегом на месте.

– Это со мной что-то не в порядке, – спросил декан, – или мы действительно очутились неизвестно где в тысячах миль и лет от дома?

– Да.

– Так я и думал. А завтрак тут подают?

– Тупс раздобыл яйца всмятку.

– Этот юноша чистое золото, – простонал декан. – И где же он их раздобыл?

– На дереве.

В голове декана начали всплывать отрывочные воспоминания о вчерашнем дне.

– На яичном?

– Совершенно верно, – подтвердил главный философ. – Отличные яйца. В мешочек. С хлебными солдатиками чудо как хороши.

– Ага, а потом он пошел и отыскал ложечное дерево…

– Ничего подобного.

– Хорошо.

– Потому что это был куст.

Главный философ продемонстрировал присутствующим деревянную чайную ложечку. На ее ручке еще топорщились клейкие листочки.

– Куст, на котором растут чайные ложки…

– Согласно утверждениям юного Тупса, в этом нет ничего особенного, декан. Нам нужны были ложки, вот мы их и нашли, сказал он. Тем более что чайные ложки вечно куда-то теряются. Больше он ничего не сказал, потому что разрыдался.

– В его словах, однако, есть смысл. Честно говоря, это место похоже на какой-то Сахарный город в Шоколадной стране.

– Я за то, чтобы убраться отсюда как можно скорее, – заявил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – Думаю, сегодня нам следует заняться лодкой. Что-то не хочется еще раз встретиться с каким-нибудь жутким ящером.

– Здесь ведь всякой твари по одной – ты что, забыл?

– А ты уверен, что вчера мы встретились с самым злобным их представителем?

– Думаю, что построить лодку будет не так уж и трудно, – сказал заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – С этим легко справляются даже примитивные народности…

– Слушай, – раздраженно перебил его декан, – мы вчера весь остров облазили в поисках библиотеки. И знаешь что? Ее тут просто нет! Полная ерунда. И как, по-ихнему, люди тут должны выживать?

– А что, если… всего-навсего попробовать… самим сделать лодку? – неуверенно предложил главный философ. – Ну, знаете… посмотреть, что будет тонуть, а что – нет. И так далее.

– Так ты хочешь узнать, что, как правило, не тонет? Сейчас я тебе все объясню…

Заведующий кафедрой беспредметных изысканий решил, что пора разрядить обстановку.

– Я тут как раз подумал, – сказал он, – ну, рассуждая в общем… Декан, если бы тебя, к примеру, забросило на необитаемый остров… ты бы какую музыку захотел послушать?

Лицо декана помрачнело еще больше.

– Думаю, завкафедрой, я бы захотел послушать музыку в анк-морпоркской Опере.

– А. О? Ну да. Конечно… очень… очень честный ответ, декан.

Ринсвинд выдавил улыбку.

– Так ты… стало быть, ты крокодил.

– А тебя что-то не уфтраивает? – отозвался трактирщик.

– Нет! Что ты! Просто я подумал, а другого имени у тебя нет?

– Ну… ефть еще профвище…

– Правда?

– Ага. Крокодил Крокодил. Но больфинфтво пофетителей фовут меня Ганди. Уж не знаю почему.

– Понятно… гм-м… А можно еще поинтересоваться? Как называется вот этот напиток?

– Мы его фовем пивом, – ответил крокодил. – А у ваф он как нафываетфя?

На трактирщике были засаленная рубаха и штаны. Впервые в жизни Ринсвинду довелось увидеть штаны, скроенные для существа с очень короткими ногами и очень длинным хвостом. Прежде он никогда не задумывался над превратностями портновского ремесла.

Ринсвинд стал разглядывать пиво на свет. Вернее, свет сквозь пиво. Потому что свет в местном пиве не задерживался, а так насквозь и проходил. Оно было настолько чистым, что почти прозрачным. Тогда как анк-морпоркское пиво было, строго говоря, элем. Оно обладало текстурой и варилось из того, что упадет в котел. И анк-морпоркское пиво всегда имело характерный привкус, о происхождении которого вы старались не задумываться. Оно было настолько густым, что последние полдюйма осадка можно было есть ложкой.