Маргарет Роджерсон - Магия шипов

«Это не имеет значения», – шепнула Элизабет себе. Ей нужно было только попасть внутрь, а все остальное она могла сделать сама.

Как только ворота захлопнулись, послышалось бормотание. Голоса ползли, скользили и прыгали по коридору. По коже девушки побежали мурашки; она почти чувствовала эти голоса, доносящиеся из тумана и словно хватающие ее своими руками. Элизабет натянула на голову прошитый железом капюшон, и звуки перешли в отдаленный зловещий шепот.

Она пошла по коридору, следуя по освещенной лампой дорожке. Номер Кодекса свидетельствовал о том, что он лежал на полпути к глубинам архивов. Ей оставалось только найти его, снять с полки и осторожно прокрасться обратно. Самой трудной задачей будет снова взобраться на ворота, чтобы вернуть колокол в прежнее состояние. Она не знала, чего ожидать от Кодекса, – будет ли он сотрудничать с ней, как его копия в кабинете Эшкрофта, или станет сопротивляться.

Внезапно высокий бледный силуэт поднялся с пола рядом с ней. Элизабет развернулась, откинула плащ и схватилась за рукоять Демоноубийцы, однако там ничего не оказалось – лишь водоворот в тумане и пьедестал из белого камня. Девушка краем глаза заметила этот пьедестал и приняла его за человека. Проклиная себя, она повернула назад, и тут, словно в кошмарном сне, перед ней предстал канцлер Эшкрофт. Он выглядел точно таким же, каким она видела его в последний раз, но его восковое прекрасное лицо было лишено выражения, а голубой и красный глаза смотрели прямо сквозь нее. Золотой плащ на нем, казалось, был соткан из света лампы и тумана. Со сдавленным криком Элизабет сорвала меч с пояса и взмахнула им в воздухе.

Эшкрофт отошел в сторону, и едва заметная улыбка тронула его губы. Она замахнулась еще раз, и он снова отступил; меч не задел ни волоска на его теле. Легкая насмешливая улыбка говорила о том, что злодей точно знает, зачем она здесь.

На этот раз девушка не сомневалась, что он убьет ее. Даже вооруженная железом, Элизабет не могла противостоять его магии, однако сначала канцлер, судя по всему, хотел поиграть. Она решила, что не сдастся без боя, даже если у нее не останется ни малейшего шанса остановить его. Они двигались по архивам в безмолвном танце: Элизабет разрезала туман на ленты, а Эшкрофт пятился к полкам.

И вдруг он не смог отступить достаточно быстро, и ее меч пронзил его.

Эшкрофт растворился в тумане.

Из тени появились другие фигуры, приближаясь к ней: Уорден Финч, Лорелея, мистер Хоб и даже тот мужчина, который напал на нее в переулке, – он был не единственным мертвецом среди них. Из тумана восстала Наставница, ее призрачное лицо исказило выражение разочарования. Они подходили все ближе и ближе, но Элизабет не отступала, хотя образ Наставницы заставил все внутри сжаться. Они были не реальны. Кто бы ни призвал их…

– Кем бы ты ни был, ты показываешь мне мои страхи, – заявила она, удивляясь тому, как спокойно прозвучал ее голос. – Пытаешься заманить в ловушку, не так ли?

Она вложила меч в ножны и развернулась. Прямо за ней стояла большая, богато украшенная витрина с гримуаром. Если бы она сделала еще один шаг прочь от фигур, преследующих ее, то наткнулась бы на него. Как только она это поняла, призраки растворились в тумане.

Бледное иссохшееся лицо женщины смотрело из клетки всего в нескольких дюймах от нее, паря в темноте. Точнее говоря, смотрело бы, если бы ее глаза не были зашиты. Это лицо не принадлежало человеку по крайней мере, больше не принадлежало: его пришили к обложке гримуара, который плавал в воздухе перед Элизабет в водовороте из пара. Черная лента закрутилась в воздухе вокруг книги; серебряная игла поблескивала на ее конце.

– Умная девочка, – заговорил гримуар шипящим, многогранным голосом: мужчины, женщины и дети говорили хором, каждый голос пробирал до самых костей и был сухим словно песок. – Теперь, когда мы убедили Иллюзариум помочь нам, то смогли заполучить уже трех хранителей. Какая жалость! У тебя такое интересное лицо – не красивое, но такое смелое.

Гримуар был необычайно толстым и тяжелым. «В нем много лиц», – с ужасом подумала Элизабет. Переплет заскрипел, и обложка приподнялась, пролистывая страницу за страницей. енохианские письмена кипели на них, словно свежеотпечатанные клейма. Наконец гримуар открылся на пустом развороте и любовно погладил иглой голый пергамент.

– У нас есть место и для тебя, на случай если ты передумаешь.

– Нет, спасибо, – сказала Элизабет, медленно отходя.

– У нас аккуратные стежки. Будет только немножко больно…

Элизабет расправила плечи и развернулась, стараясь не врезаться в белый каменный пьедестал, расположенный всего в нескольких футах от клетки. Под пьедесталом висела табличка с надписью «Иллюзариум VII класса», а на самом гримуаре расположилась стеклянная сфера, похожая на хрустальный шар гадалки. Из нее валил такой туман, что она не могла разглядеть очертания внутри. Если у этого гримуара и был голос, он предпочитал молчать – вероятно, мог общаться только при помощи своих иллюзий.

Элизабет заставила себя идти, не оглядываясь, хотя почти чувствовала, как игла того страшного гримуара царапает ее спину между лопаток. Приблизившись к секции с номером, написанным на карточке каталога, она притормозила, запрокинула голову и нервно сглотнула.

Лестница уходила на три этажа во мрак, туман плескался на ее нижних ступеньках. Судя по номеру, Кодекс находился наверху, там, куда едва проникал свет фонарей снизу. Элизабет собралась с духом и поставила ногу на нижнюю ступеньку, не обращая внимания на злобные насмешки гримуаров на полках. Когда она начала подниматься, они загрохотали цепями с такой силой, что лестница подпрыгнула и задрожала. Чернильные плевки полетели мимо нее в темноту.

Часть ее ожидала, что она достигнет верхнего этажа и обнаружит, что Кодекса там нет. Однако когда девушка наконец поднялась на последнюю ступеньку, знакомая чешуйчатая обложка Кодекса ждала ее на полке, охваченная цепями. Тайна плана Эшкрофта была так близко, что Элизабет могла прикоснуться к ней.

Девушка потянулась к цепям и замерла. Ее суставы застыли, мышцы отказывались повиноваться. Она пришла сюда, чтобы совершить кражу из Королевской библиотеки, но теперь, когда настал этот момент, каждая клеточка ее тела восстала против этого. Пути назад уже не будет. Элизабет представила, как ее поймают, как она посмотрит в глаза Парсифалю и госпоже Уик, которые так хорошо к ней относились, и ее сердце охватил жгучий стыд.

– Думай об этом как о спасательной операции, – сказала ей Катрин во время их последнего короткого разговора через зеркало. – Я уверена, что Кодекс предпочтет скорее быть с тобой, чем с людьми, которые считают, что он написан умалишенным. Можешь себе представить, каково это – знать какую-то огромную тайну, когда никто тебе не верит?