Маргарет Роджерсон - Магия шипов

– Не знаю, – ответила она. – Думаю, да.

– Это достаточно необычно, но у нас очень мало времени. Попробуйте подойти к дому. Если что-то будет вам угрожать, бегите. Я бы не хотел, чтобы сегодня вечером у меня было двое пациентов вместо одного.

Шум утих, когда Элизабет шагнула вперед. Из толпы на нее смотрели тревожные лица. Среди них она узнала одну из девушек, сплетничавших о ней в оранжерее Эшкрофта, которая теперь выглядела потрясенной, сжимая ладонь подруги.

Во время всей поездки Элизабет не выпускала Демоноубийцу из рук. Он поблескивал рядом с ней, когда она переступила порог открытых ворот, направляясь к колючим кустам, чьи кривые ветви нависали над ее головой. Их скрип мгновенно прекратился, и шелест пробежал по изгороди. Ветви разошлись, открыв путь ко входной двери. Одна горгулья спустилась на землю, затем другая, опустив головы, словно слуги, приветствующие возвращение своей госпожи.

Воцарилось молчание. Она прошла по дорожке и поднялась по ступенькам. Когда Элизабет потянулась к ручке двери, засов щелкнул, и та распахнулась сама собой.

Ошеломленная девушка отступила в сторону, пропуская врача. Он поспешил, раздавая указания людям, несущим Натаниэля, и удерживая пальцы на его пульсе. Рядом с ними торопливо шла молодая женщина в очках, нагруженная сумками и чемоданами. Ветви позади них смыкались, сплетаясь, словно нити на ткацком станке, отсекая толпу. Последнее, что увидела Элизабет, перед тем как шипы окончательно сомкнулись, было лицо репортера, который смотрел на нее. Удивление преобразило его черты, карандаш, забытый, упал на землю.

Она последовала за процессией наверх, не в силах отвести глаз от бесчувственного лица Натаниэля. В его спальне для нее не было места, поэтому Элизабет ждала снаружи, прижимаясь к стене каждый раз, когда мимо проходил фельдшер с кувшином воды или охапкой пропитанного кровью белья.

Никто ничего не говорил, но было предельно ясно, что ее присутствие только мешает. В оцепенении она спустилась вниз по лестнице, сняла пиджак Натаниэля и повесила его на вешалку. Девушка заметила несколько капель крови на полу прихожей и вытерла их подолом платья, так как его шелк цвета слоновой кости был уже и так безнадежно испорчен. Присев на нижнюю ступеньку, она ощутила, что голова гудит от шума. Где-то наверху Элизабет слышала шарканье ног, сопровождаемое напряженными разговорами. Каминные часы тикали в такт биению ее сердца.

С этого момента Эшкрофт уничтожен. Все, что произошло, будет напечатано в утренних газетах, и весь мир узнает, кто он на самом деле. Однако это не было похоже на победу, – не тогда, когда Сайлас погиб, а Натаниэль наверху истекает кровью. Не тогда, когда Эшкрофт все еще на свободе.

Нет, борьба еще не закончилась, и было бы глупо думать иначе. Элизабет посидела еще немного, раздумывая, затем встала и решительно прошла в кабинет Натаниэля, где схватила увеличительное устройство со стола, швырнула его на пол и раздавила каблуком. Пройдя в соседнюю комнату, она нашла еще одно зеркало и сорвала его со стены. Однако на этом не остановилась. Путь разрушения отмечал ее продвижение по всему дому. Стекла трескались, разбивались, летели на ковры, отскакивали блестящими осколками от мебели. Все зеркала представляли опасность. Девушка поднесла рукоять Демоноубийцы к тому, что стояло в гостиной, где она провела столько часов, изучая гримуары, и увидела, как ее отражение раскололось, рухнув на пол. Покончив со всем внизу, Элизабет направилась наверх, оставляя за собой след из осколков.

Казалось, она должна была что-то чувствовать, однако, не могла. Раненая ладонь совсем не болела, несмотря на то, что кровь из нее струилась по рукояти меча. Зеркала в громоздких рамах без труда поддавались ей. Девушке казалось, что она соткана из света и воздуха, едва привязана к физическому миру, неудержимая и в то же время вот-вот готовая рассыпаться на части, вспыхнуть, исчезнуть.

Наконец Элизабет добралась до своей спальни. Взяла в руки всевидящее зеркало и попыталась объяснить произошедшее Катрин – подруга задавала ей бесчисленное количество вопросов, на которые та не могла ответить, потому что в какой-то момент слова для нее перестали иметь смысл. Закончив разговор, Элизабет завернула зеркало в наволочку и бросила в ящик для грязного белья. Эшкрофт не сможет шпионить за ней оттуда. После этого она принялась очищать остальную часть комнаты единственным известным ей способом.

Неисчислимое количество времени спустя Элизабет пришла в себя, с Демоноубийцей, зажатым в здоровой руке, окруженная изрубленным деревом и битым стеклом. Сайласу это не понравилось бы. Поразмыслив, она решила убраться. Но тут ощущение утраты и горе ударили ее под дых. Задыхаясь, девушка согнулась пополам и упала на пол. Она сделана вовсе не из воздуха или света – она слабый, опустошенный человек, чувствующий гораздо больше боли, чем может вынести. Сайлас погиб. Элизабет не знала, как Натаниэль отреагирует, как сказать ему о смерти друга и сможет ли она выдержать его взгляд, когда сделает это. Элизабет не знала, очнется ли юноша вообще.

Девушка плакала до тех пор, пока мир вокруг не стал мягким и расплывчатым, а сама она не перестала, наконец, хоть что-то чувствовать.

Открыв опухшие глаза, Элизабет увидела перед собой незнакомую женщину, сидящую на стуле в углу. Сквозь занавески пробивался полуденный свет. Девушка взглянула на саму себя, лежащую в небрежно застеленной кровати. Раненая рука была перевязана. Демоноубийца лежал поверх одеяла у нее под боком, пальцы все еще сжимали рукоять.

– Мы с доктором Годфри не смогли вырвать его у тебя из рук, даже когда ты уснула.

Элизабет снова взглянула на женщину, узнав, наконец, ее лицо. Это была помощница доктора, худая, в очках и накрахмаленном белом переднике. На нем виднелась засохшая кровь, но пятна, казалось, совсем не беспокоили ее.

– Мое имя Беатрис, – сказала она. – Меня приставили ухаживать за тобой.

Сердце Элизабет екнуло: она не могла оторвать взгляд от запятнанного передника.

– Натаниэль?..

– С ним все хорошо. По крайней мере, настолько, насколько можно было ожидать. Выпей это. – Женщина поднесла стакан воды к губам Элизабет и посмотрела, как та делает глотки, прежде чем продолжить. Говорила она так спокойно, будто это было совершенно обычное утро с обыденным разговором за завтраком. – Магистр Торн потерял много крови, но доктор Годфри уверен, что он поправится. Чародеи способны пережить самые ужасные раны при помощи своих домашних стражей. Тем не менее он не должен вставать с постели, пока грудь не начнет заживать.

Облегчение обрушилось на Элизабет. Она с силой приняла вертикальное положение, затем замерла, едва сдержав стон. Каждый миллиметр ее тела болел. Даже кости, и те ныли.