Маргарет Роджерсон - Магия шипов

– Просто передайте своему магу, чтобы он остановил снегопад. Снег завалил весь город, не только Хемлок-парк. Такими темпами к ночи река покроется льдом. Половина домов на моем пути уже была похожа на сугробы, движение на дорогах превратилось в ночной кошмар…

Она собиралась возразить, но вспомнила неразборчивое бормотание Натаниэля сразу после ночного кошмара и его озноб. Должно быть, это не первый раз, когда он колдует во сне.

С благоговением девушка взглянула в молочно-белое небо. Хлопья снега падали, оседая на ее волосах и ресницах. Тишина окутала обычно суетливые улицы, настолько оглушительная, что, казалось, стал слышен звон ледяного хрусталя где-то в облаках: высокий и чистый, словно кто-то брал тончайшие ноты на фортепиано высоко над крышами домов. «Работа Натаниэля», – подумала она.

В голове девушка прокручивала слова почтальона. «Передайте своему магу». Вот что все они думали? Неожиданно она почувствовала себя невероятно неуклюже, словно весь мир вдруг отклонился на несколько градусов от своей оси. Вцепившись в посылку, Элизабет поспешила обратно в дом.

Уже в кабинете она разорвала обертку и затаила дыхание, увидев внутри искусно нарисованную карту Аустермера. Она и забыла про то, что Катрин отправила ее почти две недели назад – в самом начале их совещаний, после того как нашла в одном из запыленных запасников Великой библиотеки. Они планировали повесить ее над камином.

Элизабет поднялась на носочки и приколола ее к стене. Отойдя на пару шагов, она увидела, что Катрин обвела места нападений Эшкрофта красными чернилами. Нокфельд. Саммерсхолл. Феттеринг. Нахмурившись, она порылась в горах мусора на столе, достав перо и чернильницу, и обвела кружком Фейруотер. Вместе с библиотекой Харроуса, конечной целью Эшкрофта, все они образовывали идеальную окружность, охватывающую все королевство.

Элизабет медленно опустилась на диван. Рисунок напомнил ей кое-что. Мысль, сидевшая в мозгу уже долгое время, но ускользавшая каждый раз, когда она пыталась ухватиться за нее, готова была вот-вот сформироваться. Она исследовала глазами каждый клочок карты. Рядом с Королевской библиотекой в самом центре круга Катрин изобразила знак вопроса. Им так и не удалось выяснить, планировал ли Эшкрофт нападение на Брассбридж после саботажа библиотеки в Харроусе.

На какой-то момент комната вокруг нее растворилась, и Элизабет вновь оказалась в поместье Эшкрофта, с поднятым бокалом шампанского в руке. Она слышала собственный голос среди голосов других гостей, повторяющий за Эшкрофтом: «За прогресс». Призрачный смех раздался в ее ушах. Что же она упустила? Огорченная девушка терла глаза костяшками пальцев до тех пор, пока поле зрения не заполнилось яркими цветными всполохами.

Ей не следовало сидеть сложа руки в доме Натаниэля. Она должна было делать что-то, бороться с Эшкрофтом. Однако в одиночку эту битву ей не выиграть. В данный момент все, что ей оставалось, только ждать.

Лихорадка Натаниэля спала на следующее утро. Когда Сайлас пришел сменить повязки, они оказались чистыми. Его раны больше не выглядели свежими и не кровоточили. За ночь они превратились в аккуратные розовые шрамы недельной давности.

– Это заслуга стражей, – пояснил Сайлас, увидев выражение лица Элизабет, когда он собрался снимать швы Натаниэля, но не обнаружил их. – Предками Мастера Торна были наложены мощные древние заклинания на самые камни этого дома: чары защиты и исцеления, оберегающие каждого наследника семейства.

К полудню снег превратился в мелкую блестящую пыль, что случилось весьма кстати. Снежные заносы на подоконниках достигали уже почти полуметра, похоронив под собой статую горгульи, примостившейся на крыше. Тишина объяла дом, словно все стены были обиты ватой. Выполнив все домашние дела, Сайлас превратился в кота и уснул в ногах Натаниэля, свернувшись в клубок. Элизабет сонно наблюдала за ними, удивленная, что демон вообще спит. Она всегда считала, что целыми ночами он полирует столовое серебро или рыскает по улицам Брассбриджа с таинственными поручениями Натаниэля. Есть ли у него своя комната в поместье? Она никогда не видела места, где он хранит свою одежду. Ее веки постепенно закрывались. Однажды Элизабет расспросит об этом Натаниэля…

Через какое-то время девушка открыла глаза и обнаружила, что уже стемнело. В камине потрескивали дрова, а Сайлас укутал ей ноги одеялом. Ее дыхание замерло, когда она увидела Натаниэля. Он проснулся, потянулся, присев у изголовья кровати, и пристально смотрел на тени, шныряющие по коридорам, положив руку на грудь. Выражение его серых глаз в мерцании свечей, освещавших комнату, невозможно было прочесть. Когда она пошевелилась, чародей посмотрел на нее и шумно вздохнул. В его глазах читалась тоска.

– Десять лет, Элизабет. – Его голос надломился от переполнявших чувств. – Ты не должна была делать этого. Только не ради меня.

Она готовилась к этому моменту долгие часы, пытаясь вообразить, как он отреагирует, вспомнив о том, что произошло, однако не ожидала столь сильных эмоций, отразившихся на его лице. Элизабет допускала, что Натаниэль может разозлиться или побранить ее за глупость, однако, увидев в его взгляде настоящее отчаяние, она поняла, что никогда еще так не ошибалась. Один за другим все ее отрепетированные возражения растворились в воздухе.

Девушка тихо спросила:

– Разве ты не сделал бы то же самое ради меня? Думаю, ты поступил бы точно так же.

– Дело не в том… – Он не смог окончить фразу, хотя выражение его лица и напрягшееся тело кричали о том, что сделал бы гораздо больше. Все что угодно. Натаниэль прикрыл глаза, чтобы не выдавать свои чувства, но того, что было сказано, оказалось достаточно, чтобы Элизабет бросило в дрожь. Чародей невозмутимо продолжил: – Когда Сайлас привел тебя сюда, я знал, что из нашей связи не выйдет ничего хорошего. Каждый день хотел, чтобы ты ушла, – он провел рукой по лицу, – думал… надеялся, что после той битвы ты придешь в себя: я проснусь, а тебя уже не будет рядом.

Это было жестоко. Она затаила дыхание в ожидании продолжения.

– Но ты осталась со мной. И, как бы это эгоистично ни звучало, я был рад – ничего более не желал в жизни так же сильно, как этого. Черт тебя подери, – произнес он. – Ты – невообразимое, неуправляемое создание. Ты заставила меня поверить во что-то наконец, и теперь я чувствую себя жалким. Именно так все это мне и представлялось.

Девушка смахнула слезы со щеки.

– Я нравилась бы тебе меньше, будь посговорчивее, – сказала Элизабет, и Натаниэль рассмеялся мягким, вымученным смехом, словно ее слова пронзили ему легкие. Она поняла его чувства, потому что сама испытывала то же самое: помесь наслаждения и боли, и еще невыносимую тоску в груди.