Майкл Суэнвик - Хроники железных драконов

— Прекрати идиотничать, кретин!

Она не хотела грубить, но ее отвлекало бормотание драконов. Три потока ярости в сочетании с гневом собственного дракона и внезапно нахлынувшим пониманием слагались у нее в крови в быструю лихорадочную музыку.

— Я хотела сказать… до свидания. Я просто хотела сказать — я не в обиде. Всего-навсего. Но ты все время болтал!

— Я должен заставить тебя слушать. Ты не знаешь…

— Я знаю все, — оборвала она его. — Я знаю самое худшее. Ты не можешь сказать мне ничего нового — меня целовал Балдуин.

Меланхтон взревел от ужаса и облегчения. Именно это он пытался от нее скрыть: что, если у них все получится, в результате она, с шансами пятьдесят на пятьдесят, окажется заброшена в свое исходное тело. Если разрушение окажется хоть на йоту меньше, чем вселенским, она проведет остаток жизни пленницей внутри собственной чуждой плоти.

Но Джейн было наплевать. Она давным-давно догадалась. Ее воля была столь же тверда и непреклонна, как и собственная воля дракона.

— Я пытаюсь помочь тебе, дура! — Ракета наконец рассердился. — Ты делаешь ужасную ошибку.

— Помочь? Что ты имеешь в виду? Если я поверну сейчас, мне дадут спокойно уйти? Без обид? Я смогу возобновить свою карьеру с того места, где бросила? Может, ты собираешься жениться на мне и увести в чистый белый мраморный город на покрытых травой и омытых ветрами равнинах Маг-Мелла? Так, что ли?

Ракета закусил губу. Глаза у него сделались как два уголька.

Электромагнитные поля резко стабилизировались, смешались, сжались в сужающееся копье и пропали вовсе.

— Вот и наши ворота, — доложил дракон.

Адовы Врата расцвели на дальней границе видимости, зыбкая чернота на фоне звездной чаши пространства. За ними мерцали две яркие точки: товарищи Ракеты занимали позиции там, где ожидали открытия совсем иных ворот.

Ракета недоверчиво возвысил голос:

— Черт тебя подери, что ты делаешь? По ту сторону все неустойчиво. Одно неверное движение может перепахать в равной степени и верхний, и нижний миры. Ты не можешь пройти через Адовы Врата.

Он выглядел таким бледным и измученным, что Джейн захотелось обнять его.

«Я люблю тебя, — подумала она. — Я хочу тебя».

Но нечто сильное и извращенное внутри нее хотело не утешить, но дразнить и провоцировать его. Она совершенно не понимала этого порыва, но была беспомощна перед ним.

— Следи за мной. — Меланхтон мерзко хихикнул.

— Я защитник, — произнес Ракета сдавленным голосом. Лицо его пылало, он едва сдерживался. — Не злоупотребляйте моими чувствами к вам, госпожа. Я не поступлюсь ради вас своей честью — нет!

— Никто тебя и не просит.

Выжатые из ничто, Адовы Врата оказались двояковыпуклой дырой в бездне. Два ведомых пилота, предвкушая иной набор условий, не смогли заложить вираж достаточно резко, чтобы последовать за ней и ее драконом туда. Они отстали, их драконы разочарованно вопили, взыскуя боя. Но зверь Ракеты по-прежнему висел у нее на хвосте, отчаянно стремясь догнать и уничтожить.

— Последнее предупреждение!

— Отвали — ты попусту сотрясаешь воздух. Я уже по ту сторону всего этого.

— Джаене!

Адовы Врата взорвались ей в лицо.

Они летели высоко над кипящим белым океаном. Его поверхность пенилась и пузырилась, выбрасывая вверх яркие, как электрическая лампочка, пики с полмили высотой. Одна выстрелила прямо под ними, и они едва успели увернуться. За секунду перед тем, как опасть, пик быстро втянуло обратно в океан, и он растворился там.

— Что за чертовщина? — спросила Джейн.

— Квантовая неопределенность — хаос — бесформенная материя — материал творения, — рассеянно отозвался Меланхтон. — Для того, чем он является, нет подходящего имени. Да какая разница? Просто постарайся, чтобы ни одна из них не коснулась нас.

Впереди медленно переворачивалась в бесцветном небе белоснежная морская раковина, которую Джейн могла бы заслонить большим пальцем вытянутой руки. Спиральный замок!

Ракета выпустил по ним реактивный снаряд класса «воздух — воздух». Тот устремился вперед с прямодушной яростью. Следящие устройства дракона перевели охотничью песню снаряда в нарастающий электронный писк. Как только звук достиг пика, Джейн резко дернула Меланхтона влево. Тварь проскользнула мимо правого крыла. Протуберанец первородного океана вырос под ними, и их снова бросило вправо.

— Гребаный Цернунос! Мы не можем подняться над этим дерьмом?

— Местные условия — выше никак. Забудь. Твой летун слишком близко. Отбрось его назад.

Джейн запоздало вспомнила о кормовых орудиях и подорвала торпеду. Дракон Ракеты качнулся в сторону и вернулся на курс, не утратив ни капли скорости. Джейн вильнула вокруг поднимающейся колонны и мельком увидела, как он нырнул под опадающую петлю первобытной материи ради мизерного выигрыша в дистанции. Что ни говори, а Ракета великолепный пилот.

Два черных взрыва расцвели в воздухе за спиной Ракеты, это появились в кильватере его братья по оружию.

— Эй, парень, соскучился?

— Надеюсь, ты нам что-нибудь оставил.

Они выстроились боевым порядком. Их троица то появлялась, то пропадала среди извивающихся, вздымающихся и опадающих щупалец света. Вдруг в эфире возник голос Ракеты, чистый и неожиданно высокий. Он пел:

Перед ней взмыла, раскачиваясь, звездная вспышка, и Джейн едва успела увернуться.

— Он спятил! — воскликнула она. — Какого дьявола он вытворяет?

— Поет тебе отходную. — Странная интонация — почти сожаление — мелькнула в голосе Меланхтона. — Это воинская традиция. Не обращай внимания.

Более глубокий, чем бас, рокот 8607-го поднялся фоном к голосу Ракеты, и к нему присоединились сдвоенные голоса Ястреба и его 2928-го и Злодея с 6613-м, все сливаясь в одно:

В песне присутствовала странная, неотмирная красота. На мгновение Джейн с дрожью представила, каково было бы, будь Меланхтон подчинен ее воле, такой же умный и сильный, но послушный.

— Трусы! — взревел Меланхтон. — Имей вы хоть каплю самоуважения, сбросили бы этих паразитов и присоединились ко мне. Лизоблюды! Рабы!

Но пение продолжалось не прерываясь. Лес беспорядочных водяных смерчей заслонил их от преследователей, однако дистанция медленно, но верно сокращалась.

— Я еще не умерла! — крикнула она им.

Не обращая внимания, ее преследователи допели панихиду до конца. Песня не отвлекла их от текущей задачи, скорее помогла сосредоточиться. Когда они закончили, то оказались ближе, чем когда начали.