Майкл Суэнвик - Хроники железных драконов

И вдруг он как-то сразу осознал, насколько легко здесь зайти ему в спину. Может быть, лучше, подумал он, вернуться назад.

Но тут же невидимый кулак с размаху ударил его под дых.

Вилл сложился почти что вдвое, и в тот же самый момент его руки оказались в цепкой хватке. Невидимые враги толкнули его вперед и силой поставили на колени. Его голова свисала почти до земли.

— Отпустите его.

Голос был спокойный и уверенный, голос вождя.

Чужие руки убрались, оставив Вилла стоящим на коленях. Превозмогая боль, хватая открытым ртом воздух, он распрямил спину и, сколько мог, осмотрелся.

Он был в плотном кольце.

Они — кем бы там они ни были — окружили его, нимало не нарушив тишины. Слух у Вилла был острый, но даже и теперь он не мог разобрать по звуку, сколько их и где они. Зато каким-то дополнительным чувством ощущал на себе все множество их взглядов, а потом постепенно начал видеть и их глаза.

— Ну, парень, ты и вляпался, — сказал тот же самый голос.

Глаза говорившего горели красным огнем.

— Ну так что? Баст [43] Баст, Бастет — древнеегипетская богиня радости, веселья и любви, женской красоты и домашнего очага, изображалась в виде кошки или женщины с головой кошки. слопала твой язык? Я предоставляю тебе возможность объяснить, почему ты вторгся на территорию Армии Ночи. Другой возможности ты не получишь.

Вилл делал все возможное, чтобы побороть свой страх. Здесь была огромная опасность, но вместе и отличная возможность — если суметь ею воспользоваться.

— Я признаю, что это ваша территория, — сказал он с дерзкой уверенностью, которой отнюдь не чувствовал. — Я вторгся на нее совершенно случайно. Но раз уж я здесь, то надеюсь, что вы позволите мне остаться.

— О? — спросил все тот же, ставший вдруг опасным голос.

— У меня нет денег, нет документов и нет друзей. Мне нужно место, где можно было бы жить. А это место выглядит не хуже любого другого. Позвольте мне вступить в вашу армию, и я отплачу вам службой.

— Лорд Уиэри [44] Weary ( англ. ) — усталый, утомленный. знает, что ты беглец, — прошептал другой голос. — Скрыть такую вещь невозможно, уж тем более здесь, в темноте. Здесь ничто не отвлекает, нет солнечного света, слепящего глаза.

— Кто за тобою гонится? — спросил лорд Уиэри.

Вилл подумал о политической полиции, об уланах, о Пылающем Улане — особо, и криво усмехнулся:

— А кто не гонится?

— А он хорошенький, — сказало нечто женского рода. — Если уж не драться, мы могли б найти ему другое применение.

Три-четыре ее дружка захихикали.

— Фу, Дженни, — пробормотал один из них. — Ты плохая девочка.

— Лорда Уиэри все это позабавило, — прошепелявил шептун, — а потому он склонен к милосердию. Но здесь, у нас, милосердие простирается не слишком далеко. Ты будешь избит и прогнан прочь, ведь иначе твои преследователи могут взяться за Армию Ночи.

— Срань все это собачья! — сказал новый голос. — Сумасброды подослали его к нам, чтобы шпионил. Прикончить, вот и все.

— Не тебе, Оборванец, решать, — резко бросил лорд Уиэри.

— Siktir git! [45] Турецкая матерщина, успевшая проникнуть в современный американский сленг. — выплюнул Оборванец. — Мы же знаем, кто он такой!

— Разве мы дикари? Нет, мы сообщество братьев. И все, что здесь делаем, будет делаться согласно нашим законам.

Последовала долгая пауза, во время которой, как представилось Виллу, лорд Уиэри обвел свою шайку взглядом — не рискнет ли кто-нибудь ему возразить. Когда таковых не нашлось, он продолжил:

— Благодари за это сам себя.

Вилл не стал спрашивать, что лорд Уиэри имел в виду. Здесь вокруг него была уличная шайка — мальчишкой он и сам в таких участвовал. У шайки всегда был вожак, всегда был смышленый парень, державшийся рядом с вожаком и дававший ему советы, и всегда какой-нибудь смутьян, стремящийся сместить вожака. У них всегда были законы, никогда не обретавшие письменной формы. Их правосудие неизменно сводилось к lex talionis [46] Закон возмездия ( лат. ). : глаз за глаз, зуб за зуб, битая морда за оскорбление. Они всегда разрешали свои разногласия дракой.

— Испытание боем, — сказал Шептун.

Кто-то чиркнул спичкой; негромко зашипев, керосиновый фонарь швырнул ослепительно-белый свет на потолок с густым переплетением балок, заставив их прыгнуть в глаза и тут же снова затаиться, когда фитиль был прикручен до минимума.

— Ты можешь встать, — сказал лорд Уиэри.

Вилл поднялся на ноги.

Перед ним неровным полукругом стояли два-три десятка феев. Они были разных племен и рас, высокие и низкие, мужчины и женщины, с единственной общей чертой: жалковатой злобностью, делавшей их похожими на стаю бродячих собак, которые знают, что им не справиться с жителями деревни, но тем охотнее растерзают одинокого безоружного путника. Были тут и такие, сквозь которых смутно, как сквозь закопченное стекло, просачивался свет фонаря, — хайнты, конечно же.

Прямо напротив Вилла стоял, судя по гордой осанке прирожденного лидера, сам лорд Уиэри; у него была бледная кожа, высокие скулы и удлиненные, чуть заостренные уши, характерные для высоких эльфов. Ни Шептуна, ни Оборванца Вилл распознать не смог.

Но затем уморительно тощий болотник выбежал из группы и закричал, тыкая Вилла тощей, как тростинка, рукой:

— Да он же один из этих долбаных Сумасбродов! Убить его надо, убить, вот и все!

Вот и Оборванец нашелся.

Вилл решительно шагнул вперед и плечом оттолкнул болотника в сторону.

— Ну, убейте меня, если сможете, — сказал он лорду Уиэри. — Только вряд ли вам это удастся. Если вы во мне сомневаетесь, выставляйте вашего бойца. Самого крупного, самого сильного раздолбая, какой у вас только есть, чтобы потом не было никаких сомнений, что я, если вдруг будет нужно, побью любого из вас. Я это серьезно, без трепа. А затем, если вы меня примете, я охотно присягну на верность и поставлю все свои способности вам на службу.

— Красиво говоришь, — негромко заметил лорд Уиэри. — Но слова — валюта дешевая, а времена очень трудные. — А затем, возвысив голос, он обратился к своим дружкам: — Так кого же мы выставим?

— Костолома, — предложил чей-то голос.

— Костолом… Этот может… Здоровенный бычара… Да, Костолом, — согласно забормотало множество голосов.

Неспешной ковыляющей походкой из тени вышла абсолютно голая, поросшая шерстью личность с куском железной трубы в руках. Это был вудвоуз, лесной дикарь. Виллу уже доводилось видеть диких людей, по преимуществу в Старом лесу. Мало отличавшиеся от животных, они все же могли членораздельно изъясняться на самые простейшие темы, а природная хитрость и коварство делали охоту на них очень опасным занятием. Неспособные совладать ни с каким образом жизни, кроме жалкого существования охотников-собирателей, и ни с какими орудиями, более сложными, чем заостренная палка, они навсегда застряли в древних, предрассветных временах. Механизмов они боялись, спать в домах наотрез не желали, хотя иногда и случалось, что раненый вудвоуз искал себе убежища в каком-нибудь сарае. Трудно было себе представить, какой извилистый путь привел этого персонажа в сверхгород, ничем не похожий на его естественную среду обитания.