Урсула Ле Гуин - Миры Урсулы ле Гуин. Том 8

История жизни Дятла из Дома Змеевика (Телина)

Моя мать и тетка рассказывали, что, когда я еще только начинала говорить, то часто беседовала с такими людьми, которых сами они ни видеть, ни слышать не могли, и, кроме того, я говорила то на нашем языке, то на каком-то совсем незнакомом. Я ничего об этом не помню, зато хорошо помню, что всегда удивлялась, когда родные утверждали, что, например, в той или иной комнате или в саду «никого нет», тогда как везде всегда было полно народу. Чаще всего эти люди вели себя тихо, занимались своими делами или просто шли мимо. Я уже догадывалась, что никто из окружающих с ними не заговаривает, да и сами они нечасто обращали на нас внимание и не всегда отвечали мне, когда я пыталась с ними поговорить; но мне и в голову не приходило, что другие люди их совсем не видят!

Однажды я здорово поспорила со своей двоюродной сестрой, когда та сказала, что в прачечной никого нет, а я отлично видела там несколько человек, которые что-то передавали друг другу и беззвучно смеялись, словно играя в какую-то забавную, веселую игру. Моя сестра была старше меня, и она сказала, что я все вру. Я заревела и попробовала изо всех сил пихнуть ее, чтобы она шлепнулась. Вот и сейчас я еще помню, какой меня тогда охватил гнев. Я ведь говорила о том, что видела собственными глазами, и даже подумать не могла, что она-то этих людей в прачечной не видит! Я решила, что она сама врет только для того, чтобы назвать врушкой меня. Долго еще жили во мне после этого гнев и стыд, и долго мне не хотелось даже смотреть на тех людей, которых все остальные не видят и даже не хотят о них говорить. Когда я этих людей замечала, то отворачивалась, пока они не уходили. Раньше я считала, что все это мои родственники, что все они из нашей семьи, так что видеть их мне было приятно и весело; но теперь я почувствовала, что доверять им нельзя, раз они навлекают на мою голову такие неприятности. Конечно, я переворачивала все с ног на голову, но тогда рядом не нашлось никого, кто мог бы это мне как следует объяснить. Семья моя вообще не слишком склонна была к размышлениям и рассуждениям на подобные темы, а я, кроме школы, бывала только в нашей хейимас, да и то только летом, перед началом игр.

Когда я стала отворачиваться от тех людей, которых часто видела раньше, они почти все ушли и больше не приходили. Осталось только несколько, и я почувствовала себя одинокой.

Я любила проводить время со своим отцом, Оливой из Дома Желтого Кирпича; это был человек немногословный, очень осторожный в своих мыслях и словах, мягкий и незлобивый. Он занимался починкой и приведением в порядок солнечных батарей и генераторов, проводки и электроприборов в домах и хозяйственных постройках. Вся его работа была связана с Цехом Мельников. Он не возражал, когда я увязывалась за ним, если я вела себя тихо, так что я ходила с ним повсюду, стараясь держаться подальше от нашего шумного, вечно занятого семейства. Когда отец заметил, что меня интересует его ремесло, то начал учить меня. Матери мои особого энтузиазма по этому поводу не проявили: моя бабушка из Дома Змеевика была с самого начала недовольна тем, что получила в зятья Мельника, а моя мать всегда хотела, чтобы я занялась медициной. «Если уж у нее есть третий глаз, то и надо его использовать хорошенько», — заявили они и послали меня учиться к Целителям на Белый Сернистый Источник. И хотя я там действительно очень многому научилась и учителя мне тоже нравились, но сама работа была не по душе. У меня не хватало терпения на все эти чужие болезни и несчастные случаи, порой кончавшиеся смертью; куда интереснее была та опасная, словно исполняющая страстный танец энергия, с которой работал мой отец. Я часто своими глазами видела мощные электрические токи, испытывая при этом всплеск эмоций, мне слышались звуки нежной и тихой музыки, а еще — чьи-то голоса, которые пели и говорили где-то вдали, так что понять их было трудно; все это происходило, когда я работала с солнечными батареями и электрическими проводами. Отцу я об этом не говорила. Если и он тоже слышал или чувствовал что-либо подобное, то предпочитал помалкивать, храня свои чувства вне Дома слов.

Детство мое было таким же, как и у всех, разве что я училась в Обществе Целителей, работала вместе с отцом и любила бывать одна; и еще, возможно, я меньше остальных своих сверстников любила детские шумные игры. Кроме того, хотя я обошла всю Телину вместе с отцом и знала там все улицы, проходы и дома, мы никогда из города никуда не уходили. Летней хижины у моей семьи не было, и никто из моих родственников никогда даже просто так не поднимался в горы. «К чему покидать Телину? — говорила в таких случаях моя бабушка. — Здесь же есть все!» И правда, летом в городе было очень приятно, даже когда стояла жара; люди по большей части перебирались в горы, так что в прачечной было мало народу, а опустевшие дома приобретали совершенно иной, загадочный облик, и все улицы, сады и площади были пустынны, окутаны ленью и тишиной. И всегда именно летом, чаще в самый разгар жары, в полдень, я видела тех людей: они брели по Телине, поднимались вверх по течению Реки…

Их трудно описать, и я понятия не имею, кто они были такие. Небольшого роста, они ступали по земле почти бесшумно, шли гуськом или по три-четыре человека, друг за другом; кожа на руках и ногах у них была гладкой и нежной, лица — округлые, покрытые какими-то линиями или метками, нарисованными возле губ или на подбородке; глаза у всех были узкие и иногда казались распухшими и воспаленными, словно они чересчур много курили или плакали. Они всегда очень тихо шли по городу, не глядя по сторонам и не говоря ни слова, а потом поднимались вверх по течению Реки. Когда я их видела, то всегда произносила четыре Главные Хейи. Сердце мое сжималось, когда они уходили в молчании. Они казались такими далекими и шли, окутанные печалью.

Когда мне было уже почти двенадцать, моя двоюродная сестра прошла обряд и надела одежды из некрашеного полотна. По этому поводу наша семья устроила пышное празднество, раздарив при этом множество самых различных вещей, о существовании которых я даже и не подозревала. На следующий год наступил мой черед, и мы снова устроили большой праздник, хотя подарки были не такими щедрыми, потому что теперь у нас осталось уже не так много. Я вступила в Общество Крови как раз перед Танцем Луны, а праздник в мою честь был устроен во время Летних Танцев. В самом его конце обычно бывали скачки и всякие игры на лошадях, потому что на эти Танцы к нам прибывали люди из Чукулмаса.