Ярослав Васильев - Мир в огне

— Ярл Ойви Виртанен и его воины счастливы приветствовать столь славного воина и будем рады помочь ему добраться, куда он попросит. Как только закончим наше дело.

— У меня встречное предложение. У меня интерес на Бадахосе и мне пригодится благодарность владельца судна. Взамен я своим словом обещаю вам четверть от продажи груза в любой монете или слитках.

— Треть. В имперских тайрах.

— Принято.

На лице ярла тенью мелькнуло сожаление: продешевил, мог потребовать и половину. Но что сделано, то сделано.

— Мы заберём нашу долю в весеннюю навигацию. До тех пор поместите её в банковский до…

…за окном комнаты послышался шум, и Харелт проснулся. Несколько мгновений в душе бушевала острая как нож, жалость, что так и не удалось досмотреть до конца такой чудесный и необычный сон. Следом пришла новая мысль: с его снов хоть рисуй картинки в дополнение к вышедшей недавно книге модного столичного врача «Дух и жизнь, или о познании сокрытых сторон души». Ведь как раз перед тем, как лечь, Харелт читал извиняющееся письмо отца Энгюса. Сберегающие временно потеряли след Ивара и Лейтис. Вот только в это «временно» верилось не особо, дан Ивар уже не раз демонстрировал свои умения играть в прятки. И, значит, Лейтис он опять потерял… Как не нашёл когда-то Тарью из Зимногорья, хотя тоже, приехав домой, искал очень тщательно. Не зря ему сегодня приснилась девушка, похожая одновременно и на Тарью, и на Лейтис. Разве что моложе — по возрасту вполне сойдёт обеим за младшую сестру.

На первом этаже забили часы: половина десятого. Харелт по привычке вздрогнул, ожидая, что его придут будить, а он ещё валяется в постели… Но тут же успокоился и довольно потянулся. Всё-таки есть что-то хорошее в том, когда все ещё тебя считают больным, а ты уже давно здоров. А ведь и зацепило в Торфинсе не сильно, на иной тренировке и тяжелее доставалось. Впрочем, до обеда валяться в постели — всё равно не дело. Тем более что пока из-за «нездоровья» отец освободил от обязанностей, надо пользоваться моментом. К родителям приехал в отпуск Дугал Морей, а полк Булли стоит лагерем недалеко от столицы. И другой такой удачной возможности увидеть обоих друзей может не представиться ещё долго.

Первым делом стоило чем-нибудь перекусить, а самая короткая дорога на кухню шла через лестницу на первый этаж, дальше через одну из гостиных… Где звучали чьи-то голоса. Харелт замер, вслушиваясь: это перед своими можно показаться в одной рубахе и заправленных в сапоги штанах, перед посторонними — не стоит. Впрочем, почти сразу стало понятно, что в комнате именно свои. Сестрёнка занималась обучением нового секретаря… Харелт невольно улыбнулся, вспомнив переполох, вызванный появлением Кайристины. Нет, против ещё одного личного вассала семьи никто был не против. Особенно когда стало известно, что клятву она принесла на поле боя. И защищала своего сюзерена как могла. Но вот что дальше? Личный вассал слишком большая ценность, чтобы отправлять девочку в школу, а только когда подрастёт, думать, к какому делу её приспособить.

В комнате Харелта тогда, кроме родителей и Мирны, собрались все доверенные люди, чьё мнение имело вес в доме: подруга и наперсница сестры — Иннес, старый Оуэн, мажордом и главная горничная, а также личный секретарь отца. Предложений сразу поступило несколько, но самым удачной казалась идея сделать из Криси личную горничную Мирны. Все уже согласились, когда вдруг вмешался до этого молчавший секретарь отца:

— Пока да. Но учить девочку я бы советовал на секретаря. Я с ней пообщался, задатки неплохие. А вам, дана Мирна, уже давно пора обзаводиться личным секретарём. Потому что очень скоро я следить за корреспонденцией и прочими делами не только лорда Малколма и дана Харелта как наследника, но и за вашей, буду не в состоянии. И раз нам повезло, что нашёлся подходящий человек, доказавший свою преданность — упускать случай не стоит.

Согласились все единогласно. А Мирна вдруг нашла удовольствие побыть не только ученицей, но и наставницей. И, судя по успехам за несколько последних месяцев, до смены статуса Кайристине осталось недолго. Харелт несколько минут слушал урок, довольно кивнул и уже было собрался шагнуть в комнату, когда раздался новый голос. И этот голос заставил замереть с кислой миной на лице — припёрлась его бывшая ненаглядная.

— Я хочу видеть моего Харелта! Я имею право его видеть.

— Господин Харелт болен, потому не принимает, — Криси ответила сразу, не успела гостья договорить. Про девицу она уже наслушалась от прислуги и успела возненавидеть до глубины души.

— Не ври мне, ничтожество. И запомни — для таких, как ты — он дан Хаттан. А я дана…

— Между прочим, — вдруг с какой-то кошачьей ленцой прервала её Мирна, — в отсутствии сюзерена личный вассал является его рукой и голосом. И сейчас Голос Харелта тебе ответил, что мой брат болен и принять тебя не может. Оскорбление же личного вассала приравнивается к оскорблению сюзерена… Но с учётом ваших, пусть и бывших, отношений, я готова сделать одолжение и ничего не заметить. Вон! Чтобы духу твоего здесь не было. И немедленно. Ясно?

Едва стих цокот туфель, гневно стучащих по коридору к выходу, Харелт вошёл в гостиную и со вздохом сказал:

— Да-а-а, не зря отец Гилвелл любил говорить, что прошлое — это страницы книги жизни, в которых мы пишем настоящим, чтобы появилось будущее. Выдрать некоторые страницы, чтобы они не портили «завтра», очень сложно.

— Надеюсь, что эту страницу мы всё-таки выкинули, — усмехнулась Мирна. — И вообще. Шёл бы ты, братик, и не мешал нам. Криси у нас девочка, конечно, талантливая, — Кайристина как всегда, когда её хвалили при Харелте, тут же заалела, чуть ли не сравнявшись цветом с платьем, — но северные языки — штука сложная. Так что, не отвлекай.

Вскоре пришлось ретироваться не только из комнаты, где занималась Мирна, но и из дома вообще. Заканчивая завтрак, Харелт из окна кухни заметил, что подъехала коляска, в которой восседала Уна — а кузина спелась с его бывшей невестой сразу и накрепко, поэтому цель нежданного визита прогладывала вполне очевидно. Двоюродную сестру Мирна так грубо выгнать не посмеет, да и Харелт от встречи увильнуть не сможет.

Выбор, куда отправляться, был очевиден — к Дугалу Морею. А от него вдвоём к Булли, попытаться оторвать уважаемого молодого легата от повседневных дел, чтобы посидеть в каком-нибудь кабачке и повспоминать о старых временах… Свою ошибку Харелт понял, едва часовой их встретил и повёл через лагерь к дому легата: надо было договариваться о встрече сразу в городе. Потому что, оказавшись на территории полка, Дугал сразу же стал похож на сеттера, который почуял добычу. И не успели гости отряхнуть снег, а в кабинете Булли отзвучать приветствия, как сразу же начался разговор двух влюблённых в своё дело профессионалов. Разговор, в котором Харелт понимал с пятое на десятое. Потому что его, конечно, тоже учили, как и любого мужчину императорского клана… Только вот солдатами он ни разу в жизни не командовал, да и тонкости подготовки пехоты и конницы к совместным действиям от него были далеки. А Булли, тем временем, вызвал адъютанта, и по лагерю заиграл сигнал тревоги. После чего сначала первую половину дня все участвовали в незапланированных учениях, а потом всю вторую Харелт сидел на совещании, где центурионы вместе с легатом и экспертом из личной сотни генерала Доннахи, как отрекомендовали центуриона Морея, разбирали результаты.