Лиза Истомина - Записки рыжей эльфийки [СИ]

Так как большинство стихийцев — маги, то невербальные заклинания для них сущий пустяк. В этом я и убедилась. Подключила ментальное зрение, посмотрела на искристо-голубую ткань сферы. Та ощутимо рвалась в нескольких местах — я даже слышала звук разрываемой материи. Плохо, очень плохо. Слишком сильный напор, слишком жгучая ненависть — мне не выстоять против них всех. Мне бы хоть маленькую негласную поддержку…

И она пришла. Фиолетовоглазым и черноволосым смерчем пронеслась по площади, рыкнула, заставив всех дрожать. М-да, Кларисса с удовольствием разогнала толпу, послала ту куда подальше и отвела меня в Зал Советов. Сама куда-то смылась, не сказав ни слова.

Имперский Зал мало отличался от Зала эльфийского. Те же стены, полностью обитые деревянными покрытыми красно-коричневым лаком панелями, те же люстры, наполовину электрические, наполовину свечные, та же мебель — стулья и длинный стол в тон стенам. Только у нас со стен свисали цветы, здесь их не было.

А я, оставшаяся наедине только с собственным фамильяром, позорно разревелась.

— Ну, малышка, не отчаивайся, — гладил меня по голове лапкой Шурик, тихо-тихо мурлыча. — Подумаешь, не любят в одной стране! В остальных полюбят!

— Ты просто не понимаешь, Шур, — всхлипнула я, утирая тыльной стороной ладони слёзы. — Меня обсуждают в Алмодрае, презирают в Империи. Что будет дальше?

— Малы-ышка! Я понимаю, что тяжело, но надо стойко выносить все сложности, выпадшие нам.

Я взглянула на него, икнула и шепнула срывающимся голосом:

— Я тебе сказать кое-что хотела…

— Я знаю, — кивнул Кот Учёный. Я от удивления даже икать перестала. — Кхашен и ко мне пр-риходил. Стр-рого-настр-рого наказал, чтобы помог тебе с пр-ринятием р-решения.

— Да перестань ты звук [р] растягивать! Раздражает! — воскликнула я. Фамильяр покаянно склонил голову и кивнул, соглашаясь.

Вздохнула. Выдохнула. И обозлилась:

— Ну, раз они хотят видеть во мне только ведьму — будет им ведьма! — Я мотнула головой, длинные косы, неимоверно выросшие за это время, как кнутом разрезали воздух.

Шурик испуганно попятился.

— Только не переусердствуй, — дал напутствие он и исчез в дверях.

Я наколдовала себе зеркало в полный рост и принялась творить и вытворять.

Стихийское церемониальное платье глубокого тёмно-синего оттенка — цвета коры деревьев в Мрачном Лесу, — с вырезом на спине, открывающим мои татуировки. Каблучки повыше. Чулки намного тоньше, чем полагалось, и без полосок, так лелеемых фрейлинами и дворцовыми дамами. Высокий хвост, каждый рыжий локон которого доставал поясницы. Чёрные стрелки на глазах, ресницы попушистей, тени матовые на ощупь, металлического оттенка — мама как-то учила "дымчатый" макияж делать. Губы, наоборот, розовато-бежевые, почти персиковые — нельзя при таком мэйк-апе делать акцент ещё и на них, будет смотреться несколько неуместно.

В последний раз взглянув в зеркало, я совершенно точно поняла — а мне плевать на всех и вся.

— Эль, ты… — У друга, вновь появившегося будто бы из ниоткуда, поползли брови наверх. Что ж, впечатление я точно произвела.

Ден Асмир был одет в искристо-белую рубашку на пуговицах и тёмно-синие (как угадал!?) зауженные книзу брюки. Была ещё чернильно-чёрная жилетка — отчего-то не застёгнутая. Ботинки — высокие, на шнуровке — имели металлические носки. Красный ёжик волос прикрывала шляпа-цилиндр, а две неизменные косички были закинуты на плечо.

— Да? — я тоже выгнула брови и покрутилась вокруг своей оси. — Ну как тебе?

Если на лице Росса и застыло непонятное выражение — то ли понравилось, то ли нет, — но в янтарях глаз можно было совершенно точно прочесть — шокирован.

Как оказалось, если в моём случае вредность — дело самое важное и первейшее, то в его — скептицизм с толикой юмора.

— Вот и дождался я того момента, — начал он, — когда мне придётся защищать твою за… кхм… от настойчивых стихийцев, гномов, эльфов и фейри. Не было несчастья ей, так она ещё и спину открыла.

Я приподняла жуть какой тяжёлый подол платья и на цыпочках приблизилась к другу. Приподняла голову, вытянулась по струнке.

— Так, я не поняла. — Опустим то слово, не было его. По крайней мере, ему прощается. — Я, конечно, могу пойти переодеться, но тогда мне придётся искать другой фасон платья, переделывать причёску. И многое-многое другое. — Закатив глаза, я равнодушно вздохнула.

Ну, давай же! Скажи! Мне ведь тоже не хочется потом весь год с грустной миной на лице и обидой в душе ходить! Ты же прекрасно знаешь, что я не приму отрицательный ответ!

От предвкушения даже губу закусила.

На границах сознания проскочила мысль: "Боги, что со мной? Я первый раз в жизни хочу понравиться человеку. Нет, не человеку! Парню!"

А некоторые драконы, не стеснявшись разглядывавшие меня, вдруг подхватили вашу покорную слугу на руки и закружили. И были они такие счастливые-счастливые, довольные-довольные. "Улыбка до ушей — хоть завязочки пришей", — как говорилось в повести "Чучело".

— А у тебя глаза синее стали, — прошептал ден Асмир на ушко, не отпуская. — Мне так больше нравится.

Отчего-то я покраснела, и моментально стало душно. Попыталась вывернуться, отбежать, но меня только сильнее прижали к себе.

— Куда собралась, Ненормальная? — шепнул он, не отрывая от меня взгляда.

Ммм, что-то я тоже засмотрелась… Надо уносить ноги.

— Отпусти меня, — выдохнула я в полголоса, сама себе противореча: если я собралась убегать, зачем тогда обвила руками шею друга, а? Удивительно.

А в душе бушевала не буря — целый ураган! И где-то напротив солнечного сплетения росло всеобъемлющее чувство счастья, предвкушения и чего-то ещё, неясного мне.

Я впервые захотела переступить черту, которую так боялась.

Наваждение схлынуло столь же резко, как и нахлынуло.

Проклятье, что я творю?

Мгновенно увеличив температуру тела до температуры любой огненной сущности — того же Ласа, к примеру, я обожгла друга и соскочила на пол. В янтарных глазах плескалось всё, что угодно, вот только понимания моего поступка там было больше всего.

Меня не осуждали.

Скорее, даже поддерживали.

— Не слишком сильно обожгла? — Я протянула руку и прикоснулась к красному следу от пальцев на смуглой коже шеи. — Постой пару секунд. — И от ноготков к ожогу поплыл холод. На несколько мгновений на шее Росса выросли кристаллики инея. — Всё. Теперь будет легче.