Лиза Истомина - Записки рыжей эльфийки [СИ]

— Заняты? — А сама про себя повторяю: "Лысая Башка, дай пирожка!".

И действительно, староста был лысым, толстым, с заплывшими и опухшими глазами, и вообще… от него пивом с селёдкой тянуло. Брр!

— Уже нет, — пробасил он и попытался погладить мою коленку, ан нет! Я физический так и не сняла!

Погрозила пальчиком старосте.

— Ай-ай-ай, какой нехороший Святослав! — продолжала петь я, ощущая тошноту от неприятного запаха. — Зачем людей обижаешь?

Лысая Башка почесал подбородок.

— Никого я не обижаю. Сами они.

Я выгнула левую бровь.

— Сами себя обкрадывают? Как интересно! А не научишь меня так делать, а?

И прихвастнула клыками.

Староста ка-ак шуганулся от меня, стукнулся спиной о стену и осел на пол. Правое веко у него нервно задёргалось.

— В-в-вампирша? — посмотрели с ужасом на меня.

— Что вы, какая из меня вампирша? — притворно изумилась я. Действительно, какая из меня вампирша? Так, если Лишённая только. И рявкнула: — Я всего лишь твой кошмар. Ночной, разумеется.

Спрыгнула со стола на пол и присела на корточки рядом с трясущимся от страха Святославом.

— Ты вернёшь все деньги, которые украл у честного народа, понял? — зашипела я, цепко хватая Лысую Башку за необъятный подбородок. — Иначе Дэонисэль и Пелагея узнают.

В ответ — кивки.

— А на всякий случай, я наложу на тебя заклинание. Оно сдаст тебя с потрохами, если ты ещё раз попытаешься обмануть. Ясно?

Заклинания, естественно, никакого налагать не стала, но припугнуть же надо?

На столе — старом, обшарпанном — горят треугольником три свечи. Между ними лежит восковая фигурка, иголка-"цыганка" и немного сена. Боги, и всё это я должна сегодня сжечь? Ну, и на что я подписалась? Надо было всё как следует обдумать, а я, рубанув с плеча, попёрлась.

Страшно. Сердце в груди стучит бешено, как у кролика, и с ритма сбивается. Какая-то часть меня, боязливая и сострадательная, отчаянно не хочет проводить отворот, но другая, более дерзкая и решительная, не даёт ей и слова сказать. "Придётся", — твердит она.

Лихостенье со своими советами не лезет, странно. В другой момент оно бы только так сверкнуло своими познаниями, а сейчас… Хочет, наверное, чтобы я сама решила.

А ещё чувствовала за спиной крылья. В отличие от тех, полностью исчезавших и даже не напоминавших о своём присутствии, эти лежали за спиной тяжёлым плащом. Это напрягало, честно говоря. Позволяло думать, будто через некоторое время они появятся на свет сами, без моей помощи. Противно.

Рейв что-то бубнила под нос, водила руками над тарелкой с молоком и всыпанными туда специями, ставила усиленные щиты на комнатку, где мы приютились с ней. Пару раз за сеанс её глаза вспыхивали красноватым огнём — в эти моменты молоко в очередной раз окрашивалось в алый и вновь возвращалось к чистейшему белому. Специи, не переставая, горели сине-зелёным огнём.

Чем дальше заходил ритуал, тем сильнее мне хотелось сбежать отсюда.

Когда раз в пятнадцатый молоко покраснело, а специи разгорелись ещё больше, я позволила себе уронить одинокую слезу. Да ну, нашла, из-за чего расстраиваться! Я себе ещё таких сто, нет, двести найду! И никто — слышите? Никто! — не заставит меня реветь! Ненавижу и его, и себя за сии слабости! Не хочу быть слабой!

По-бабски подпёрла кулаками щёки и всмотрелась в огонёк свечи. Что-то я забыла… что-то упустила из вида…

Ответ пришёл неожиданно, зато вовремя.

Мли-ин! Я же до сих пор его метку со своей ауры не убрала! А ведь после отворота никак не получится, она "врастёт" на всю жизнь! И как теперь поступать?

Дёрнулась так, что стол ходуном заходил, а красноватые огни, бывшие глазами демоницы, недовольно зыркнули в мою сторону.

— Что происходит? — рыкнула она, не отводя рук от тарелки.

Я закусила губу, нечаянно прокусив ту до крови.

— Мне нельзя, — шепнула я, покаянно склоняя голову к груди. — Я совсем забыла… Из памяти вывалилось…

— Точнее!

Сглотнула.

— Он два с половиной года назад оставил на моей ауре отпечаток своей, — совсем тихо проговорила я. — А эльфам после такого нельзя отвороты проводить, метки "въедаются" в материю ауры.

Надо мной прозвучало приглушённое шипение. Матерное, это я отчётливо слышала.

Сама бы заругалась, не будь я в компании демоницы. А то вдруг подумает что-нибудь неправильное.

— Я. Почти. Закончила, — членораздельно произнесла она, сжимая челюсти со страшной силой. — Как. Ты. Думаешь. Теперь. Отменять. Всё?

— Как-нибудь! — едва ли не взмолилась я. — Как-нибудь, только прекратите ритуал, пожалуйста!

Демоница всё дышала глубоко и часто, разозлившись не на шутку. Пару раз из её ноздрей вылетали облачка пара. Интересно.

Тьфу, не о том думаю.

— Можно и не прекращать, — наконец выдала она, задумчиво скребя указательным пальцем подбородок. — Иди, разбуди своего дракона. Сейчас двух зайцев убьём сразу — и метку с тебя снимем, и двойной отворот поставим.

От раскрывшихся передо мной перспектив перехватило дыхание. Только этого мне не хватало!

— А если… — попыталась раскрыть рот я, но у меня совершенно ничего не получилось.

Меня заткнули, будто кляп в рот засунули:

— Ты ещё поговори со мной тут! Сказала — буди иди! И не смей ему ничего рассказывать, лично обоих придушу!

Кто мне подскажет, куда я вляпалась? Она же похлеще ведьмаков будет!

На меня замахнулись кулаком, я, как зачарованная, поспешила исполнить приказ.

На краю сознания мелькнула мысль: "Не подмешала ли "добродетельница" чего в молоко? Не наколдовала ли она во мне ещё одну свою марионетку? Кто знает, сколько их таких, как ты, наивных?"

На цыпочках подойдя к спящему на горячей печке ден Асмиру, толкнула его в плечо.

— Просыпайся, соня! — зашипела я ему в ухо. В голове как что-то щёлкнуло, всё мгновенно встало на свои места: — Подыграй мне!

Лежит.

Улыбается.

Пародируешь?

— Быстро! — вновь прошипела, почти касаясь печки. Кожа начала противно краснеть.

Ненавижу красный цвет.

— Что случилось? — Маг-целитель повернулся на бок, не переставая улыбаться.

— Смерть твоя случилась! — Раздражает эта его привычка показывать зубы с поводом и без. — Мы, похоже, к Ловящей-Души угодили.

Улыбку будто стёрли мокрой тряпкой.

— Как ты догадалась? — совсем став серьёзным, спросил он.

Я отвела глаза. Не стану признаваться. Ни в коем случае.

— Не твоё дело. — На последнем слове голос предательски сорвался. — Пошли быстрее.

И стянула его с печки.

— Остальных будить?

— Нет! — воскликнула я и тут же зажала себе рот ладонью. — Придётся самим разбираться.