Лиза Истомина - Записки рыжей эльфийки [СИ]

— Кто-то проклял её за излишнюю пошлость. Поговаривают, что это личные маги короля — она ведь не только с ним, но и с другими… ну, Вы поняли меня, ведь так? А, может быть, это боги её наказали.

Легенда, естественно, была настолько хороша, что даже я бы лучше не придумала. Как же я люблю своих придворных.

Скушав булочку и запив её шоколадом, я решила порезвиться вновь. А что, скучно мне, новых впечатлений хочу. Вот и пустила по ногам наших леди и лордов иллюзию прикосновений мышки. Для пущей убедительности даже писк характерный добавила. Но вот некоторым из министров, особо охотившимся за женской и девичьей ласками, я наколдовала прикосновения в… характерных местах, так особливо лелеемых. И, пока половина сидевших в зале людей подскакивала на местах в ужасе задирая многочисленные юбки, ещё одна четверть млела и приставала к подскакивавшим. Одним словом — балаган.

Veni, vidi, vici — "пришёл, увидел, победил". Хотя нет, в данном случае — came, ate, choked — "пришёл, поел, захлебнулся". Король был в "неописуемом восторге" от проделок его самой любимой племянницы, а то, что проделывала это она, мой дядя совсем не сомневался. Его яростный взгляд устремился на меня, я же в свою очередь вздохнула и развела руки в стороны, мол, а я тут при чём? Под предлогом усталости, я смоталась от праведного гнева Эллонда под писки ещё не ушедшей иллюзии, крики лордов и леди и настойчивые требования первых. Аншлаг.

Когда я спряталась в одном из потайных ходов замка, я совершенно нечаянно услышала разговор двух людей из нашего посольства в Сорене. Наверняка, с каким-нибудь докладом прибыли.

— Слышал, потенциальный жених объявился, — сказал первый и оглянулся.

Что-о?

— Чей? Нашей, что ли?

— Нет, гномовской. Она с ним, вроде как, с десяти лет должна быть помолвлена.

С кем? А почему я не в курсе?

— Молодец Илзиэль, наш характер! Пряталась столько лет, и давай, бывай женишок.

— Он, по-моему, раза в три-четыре её старше.

Мам-ма-а, роди меня обратно!

— Соренский-то принц?

— Младший братишка короля.

О боги, это что, шутка что ли? Ему же… он же…

— Ты путаешься! Он же реально старый! Ни Анвиэл, ни Илзиэль этого не допустят!

— Как бы я хотел, чтобы всё, что ты сказал, было правдой.

У меня сердце в пятки ушло. А эти двое ещё о чём-то стали совещаться, но я уже не слышала. Предательские слёзы текли по лицу, рыдания сдавливали горло. Кому рассказать? Никому. Кто поймёт? Никто. В этих так подло сложившихся обстоятельствах я осталась одна, и кроме меня ни один человек не сможет помочь мне. И уже тогда у меня родился план, как расстроить помолвку и усадить нерадивого потенциального жениха в грязь.

— Илзи, сколько раз повторять — не лезь никуда! — Анвиэл страшно злился. Из-за чего? Всё было предельно просто — я сходила к гадалке.

Как это было. Наболтавшись и доведя всех придворных до белого каления и нервного тика (рыжесть надо возвращать), я, вновь под предлогом прогуляться, оседлала одного из лучших коней дворцовой конюшни, Янтаря, и рванула к гадалке Василисе, которую очень хорошо знала моя мать, и в которую верил мой наставник. Жила она одна, на краю леса и около речки, незатейливо звавшейся Лесной. Дядя не верил в силу таких отшельниц, а я была истинной ведьмой — а что, сама пару раз гадала. И ведь как знала — нагадала себе последний раз "командировочку" далече с прямым пешим маршрутом!

Пробираясь к реке, Янтарь неожиданно остановился. Принюхался и ка-ак заржал! Я сначала подумала, надо мной, ско… эм, животина, смеётся. Потом дошло. Нельзя ему было дальше идти — он проводник, а я наездница, ведьма, маг и далее по списку, а значит он должен за мной идти, а не наоборот. Спрыгнула и, коснувшись травы, будто силы обрела. Так радостно на душе стало, аж дух захватывало! Будто на ведьмин круг ступила, а там такие силы, такие магии на тебя скатываются, что некоторые ум теряют. Не зря говорят — ведьмин круг, он для ведьм и магов-девушек, а не для магов-мужчин, шаманов и прочей, прочей, прочей нечисти мужеска полу.

И, взяв Янтаря под уздцы, повела его к речке. Только сделали первый шаг, как деревья предо мной расступились, и Лесная заблистала, чистой водой к себе маня. Ну, я и рванула, но чей-то гневный окрик меня остановил.

— Стой, плешивая! — И на меня накинулась старушка, на лицо добрая-добрая, как Росс в недавнее время.

Когда я его послала куда подальше, если не поняли.

Я, всё также счастливо улыбаясь, поклонилась. Гадалка заинтересовалась и протянула:

— Маг, ведьма и наследница. Не плешивая, а полурыжая. Без жениха, а с ухажёром и каким-то "левым" идиотом. С семьёй, а без близких друзей. — Через некоторое время добавила: — Правильно, Лиза, ты сделала, что Торнадо того проклятого единорога назвала. Он единственный конь во всём мире, имеющий в родственниках самого Ариона — дикого коня, сына Посейдона. Бояться его многие, но ты любишь и сильно. И с ухажёром правильно так поступаешь — нравишься ты ему больно, но не доверяй слишком. Всё-таки между вами сама королева фейри стоит — а она его не отпустит просто так, уж поверь. И тебя убьёт, если понадобится, ради дракона.

Вот всегда крёстной не доверяла. Правильно делала.

Я склонила голову, изумлённо глядя на гадалку. Неужели она знает меня? Ведь ни разу не встречались. Как по заказу прозвучали слова:

— Маленькую тебя помню, когда Хелена приходила ко мне вместе с тобой — ершистая ты такая была, вечно встрёпанная, как воробушек желторотый. И вот вроде всего три года было, а такая умная, такая абсолютно всё понимающая была. И рассудительная. Сейчас осталась в тебе эта чёрта, почти пятнадцать лет прошло, а осталась. — Старушка Василиса приобняла меня за плечи и повела через мост на речке. Янтарь послушно потопал за нами. Я, мягко говоря, была удивлена. — Жалко токмо, что пр о клятая ты теперь. Прокляли тебя страшным и злым чем-то. Наложил кто-то сильный. Я ведь не ошибусь, если скажу, что в запале ярости это было, так ведь?

Я кивнула. Я же говорила — бабка сильнющая до жути!

— Так и знала. Ты за помощью пришла, верно? Тогда извини, ничем я помочь здесь не могу. Заклятье страшное и сильное, снять сможет только тот, кто наложил, а этот вомпёр недоделанный этого не сделает. И другого пути у тебя нет, вижу ясно. Самое возможное, так и останешься ты наполовину такой, наполовину сякой.

А на щеках у меня вдруг так мокро стало и горячо. Удивлённо прикоснулась пальцами к щеке и увидела слёзы. Василиса обняла меня и погладила худыми руками по спине.

Я зарыдала.

— Ну-ну, девочка, не расстраивайся ты так. Будет и на твоей улице праздник. Мы ещё на свадьбе твоей погуляем и сестру твою замуж выдадим. — Старушка хитро подмигнула: — Чай, не век ей от полубога бегать, больно он настырный.