Галина Гончарова - Магия разума [litres]

Второе – найти либо место, чтобы переждать поиски, либо попутчиков, чтобы уехать. Вот с этим проблема. Я не знаю Астор. Я никого и ничего не знаю. И даром своим воспользоваться не смогу, это город, там есть храм. Меня сразу же обнаружат.

Опять плохо.

Так что же делать?

Я вертелась, наверное, часа три, но потом усталость взяла свое, и я провалилась в сон.

В Астор мы въехали ближе к обеду.

Шахтерский городок – место достаточно неустроенное, все же без женщин мужчины быстро дичают. Вот и тут…

Одна улица, по обе стороны от нее стоят дома, какие поменьше, какие побольше, есть и вполне приличные постройки, и бараки, но все неуютное. Ни палисадников, ни цветов, ни даже зелени – все вырубили и вытоптали. Зато угольной пыли много. На домах, на улице, на копытах коней, на людях…

Улица, на ней два постоялых двора, в одном конце дом градоправителя, в другом – храм. Вот и весь Астор. Кабаки за городом, закон такой. Есть у шахтеров обыкновение плясать так, чтобы каблуки дымились, иногда и кабаки подпаливают. А кому ж надо город отстраивать после неосторожной искры? Так что кабаки – за городом. Кому надо, те дойдут.

Мы направились на постоялый двор «Зеленая пчела».

А напротив – «Золотая пчела».

Зеленая – для всех подряд, здесь шумно, весело, здесь гвалт стоит на половину улицы.

Золотая – для благородной публики. Все чинно, тихо, спокойно. Сейчас там кто-то остановился, во дворе стоят аж три кареты с гербами.

Интересно, кого могло принести? Да и гербы одинаковые, просто цвета разные. Один яркий, ало-голубой, а два других просто голубые, с тоненькой алой полоской. Явно знатный господин – и приживалы.

Что им понадобилось в шахтерском городке?

Светлый их знает. У меня своих проблем хватает. Этим вечером мы с Корсом должны куда-то уйти, если не хотим попасть в Храм.

Куда?

Не знаю. Буду думать…

А пока есть возможность, воспользуемся любезностью Ленера, искупаемся и поужинаем.

Райлен снял для нас с братом хороший номер. Мы вымылись, поели, переглянулись и подошли к окну.

На улице шел дождь.

И был он – гадким.

Гнусным, холодным, пакостным и тоскливым. Я бы скорее уши себе дала отрезать, чем вышла под такую мерзость.

Обычный дождь – уютный. Он шебаршит по крыше, он ласково нашептывает об увиденном, ведь каждая капелька воды прошла через множество приключений, прежде чем излиться на нас, он ласкает и баюкает.

А этот…

Больше всего дождь был похож на шипение клубка свернувшихся змей. Уже опасных, уже ядовитых – и готовых напасть.

С-с-с-с-скоро, уж-ш-ш-ше очень с-с-с-с-скоро.

Я поежилась.

– Корс… ты ничего не чувствуешь?

– Нет. А должен?

– Не знаю.

Мне было гадко еще с обеда. Я бегом побежала бы от Астора подальше, но кто меня спросит? Хотя это-то понятно. Еще бы я не побежала…

В то же время…

– Не знаю. Понимаешь, мне и под дождь выходить не хочется, и оставаться не хочется, и ощущение такое…

Корс покачал головой:

– Нет. Ничего не чую. Это, наверное, из-за Ленера.

В дверь постучали. Орас заглянул, не дожидаясь ответа.

– Как вы, устроились?

– Спасибо, все хорошо, – вежливо улыбнулась я. И безнадежно увидела в окутывающем его облаке синие цвета решимости.

Ленер оказался предусмотрителен. К нам приставили охрану. Ораса наверняка, но и еще кого-то.

– Может, принести еще чего? Шанна? Корт?

– Мне как-то неуютно, – решила признаться я. – Такое ощущение… гадкое.

Даже если бы Корс ничего не подслушал, все равно я бы все поняла по вспышкам виноватой желтизны в ауре Ораса.

Сволочи!

И совесть грызет, и плевать на совесть, когда на кону деньги.

Ненавижу!

Ярость полыхнула алым, на миг закрыв глаза пеленой. И показалось мне – или нет? Что-то холодное вошло в город. Неуютное, гадкое, тяжелое… что это?

Не понимаю, нет, не понимаю…

Мы кое-как выставили Ораса, и я уселась возле окна.

– Корс, говори, что хочешь, но я под этот дождь не пойду.

– Почему, Шань?

– Не знаю. Но лучше в Храм, чем туда.

И я была больше чем уверена в своих словах. В Храм, к Темному на именины, в Тиртан в гарем – но не туда! Не на улицу.

– Серьезно?

Брат так вытаращился на меня, что раки позавидовали бы.

– Более чем. Что-то очень плохое происходит – там, за окном.

Корс пожал плечами. Он не чувствовал ничего, но решил довериться.

– Допустим. И что тогда делать?

– Ждать. Нам – только ждать.

И я была полностью уверена в своей правоте.

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

Крик разорвал ночь.

Жуткий, почти безумный…

Мы с Корсом вскинулись одновременно.

– Корс?

Братик перепрыгнул ко мне на кровать, влез под одеяло, прижался.

– Шани, что это?

– Не знаю. Давай оденемся на всякий случай.

Рассвет еще не наступил, но небо уже осветлилось. Скоро из-за горизонта выглянет краешек солнца.

Но что случилось?

Кто кричал?

Я натянула дорожную одежду, быстро собрала вещи, те, которые выложила.

В дверь постучали.

– Шанна? Корт?

На пороге стоял Ленер, и вид у него был… не очень. Глаза полубезумные, шальные.

– Что случилось? – искренне испугалась я.

– Все плохо. Скажи, ты что умеешь? Только чувствовать?

– Да.

– А лечить?

И с такой надеждой это было спрошено, с такой искренностью…

Я замотала головой:

– Нет. И в голову не приходило. Да что случилось?!

Ленер повернул ко мне голову так, чтобы я видела его уши. И я ахнула, отшатнулась, закрывая собой Корса и понимая, что ничего не поможет.

На мочке уха Ленера виднелись очень характерные прыщи.

Сероватые, наполненные гадкой даже на вид жидкостью.

– Это…

– Да. Это – чума [6] Автор не сильно преувеличивает. Чума переносилась дождями и ветром в том числе, бывали случаи, когда над городом вечером выпадал дождь, а утром появлялись первые заболевшие. Чума была бичом Средних веков. ( Прим. авт. ) .

Первым из нас троих очнулся Корт.

– Это точно чума?

Ленер мрачно кивнул.

– Да. Я уже болен. Вы, думаю, заболеете чуть позднее.

Я даже не сомневалась. Если эта дрянь приходит куда-то, избавления не будет никому. Пощады – тоже.

Мужчины, женщины, дети… меня замутило.

Эта болезнь бушевала и в Тиртане, мама говорила, умер каждый третий.

Начинается именно так – с гадкого вида прыщей на ушах. Потом прыщи начинают чесаться, лопаться, набухают жилы в паху или подмышках, и через некоторое время – от половины суток до двух дней – появляются бубоны. А потом – смерть.

Или выздоровление.

Только вот второе намного реже.

Город. Астор пусть и не полноценный город, но все же? Сколько здесь мужчин? Сколько кормильцев своих семей? Сколько детей осиротеет? Сколько людей заплачет?