Константин Крей - Изувеченный Маг

— А здесь есть чистые оборванцы? — процедил Летар, нависнув над толстяком.

Тот не впечатлился, но вынужден был признать очевидное:

— Ладно. Но с чего такая прыть? Хочешь примазаться к западникам, целитель? Пойдёшь завтра на заре с Ганаком, его уже пропускали. Заодно отнесёте передачку для капитана. А я всю ночь буду молиться, чтоб всё обошлось.

— Чтобы нас не прирезали по дороге? — уточнил Летар.

— Нет, твою мать, чтоб капитанов помощник вернулся раньше, чем вас прирежут. Отправляетесь на рассвете, херов умник. До утра свободен. Пошёл с глаз.

«На рассвете».

Летар почувствовал, как влип в тягучую смолу времени и не может из неё выбраться.

Летару стоило больших усилий не сорваться в ночь ещё раз, чтобы каким-нибудь немыслимым образом просочиться в тюрьму и найти там эльфа с огнелистом. Он заставил себя растянуться на земле и ждать безопасную возможность проникновения, раз уж удалось её ненароком организовать. Ждать наедине с осознанием, что в повороте событий, подарившем эту возможность, случая гораздо больше, чем планирования.

«Я согласен доверить свою жизнь шансу. Сейчас с гораздо большей готовностью, чем когда-либо».

Убийца расправил плечи, приводя в чувство затёкшую спину, надеясь, что и в мозгах заодно прояснится. Улыбка удачи, согласно его прежним категориям ценностей, это дурной знак. Но сейчас раздражения по поводу случая не было. Не заболел ли Летар? Он решил это выяснить.

Спящий неподалёку наёмник вздрогнул и отвернулся, когда крохотная белая сфера провалилась в ладонь Летара, из которой только что вынырнула. Исправно работающий организм сообщил только, что его хозяин испытывает глубоко укоренившийся страх. Подавленное состояние и желание решить все проблемы за один миг были логическим продолжением ужаса, в котором мариновался мозг Летара на протяжении последних недель.

«Хорошие новости. Этому ужасу осталось жить двое с половиной суток».

Летар иронически относился к физиологии, стоящей за эмоциями, и старался не углубляться в эту тему. Поэтому, глядя на тусклое небо империи, он беспокойно ждал утра и никак не мог найти иную пищу для размышлений себе по вкусу. За что ни хватался его сжавшийся мозг, всё тут же было с отвращением выплюнуто обратно.

Уснул он, так и не насытившись.

Часами позже, рассветное солнце накинуло на Летара цепи и оторвало его от земли. Убийца потряс ноющей головой, свыкаясь с мыслью, что это мог быть его последний сон в жизни. К счастью, мысль не показалась ему новой, а потому он быстро пришёл в чувство. Отобранный у трупа меч занырнул под слой ветоши, и безоружный убийца направился к Ганаку.

Путь к наёмнику лежал через груды его сослуживцев, во сне занимающих вдвое больше пространства, чем во время бодрствования. Сотни обросших космами бродяг ночевали прямо так, на покрывале из мелких обломков и грязных тряпок, а одеялом им служила листва, опадающая с окрестных деревьев вопреки тому, что в Альмуне лето до сих пор не уступило позиции осени.

Летар отыскал лежанку своего напарника и наспех растолкал его:

— Вставай. Уже утро, пора в тюрьму.

Как он и предполагал, двусмысленная фраза мгновенно вырвала Ганака из сна. Недалёкий наёмник подскочил и упёр ошалелый взгляд в убийцу, беззвучно зашевелив губами в знак протеста. Прежде, чем хоть одно слово выскочило из его лёгких, Летар жестом приказал успокоиться.

— Нам нужно найти помощника капитана, — тон Летара стал делано безразличным, а в голове возникла картина, конкретно напомнившая, где сейчас искомый. — Среди всех тамошних людей и нелюдей, прозябающих за решёткой.

— Нелюдей? — переспросил посветлевший Ганак, которому более не грозило мнимое правосудие. — Дак западники сами нелюди, какое там. Только это… при них так не ляпни. А то нас не посадят, а кончат на месте, мы ж не офицеры какие.

«Ганак уже был в тюрьме, но не зацепился за фразу про нелюдей. Там ли, в действительности, Кирион?» — мысль длинным ногтем подковырнула самообладание Летара.

— Сколько всего заключённых там сидит?

— Не знаю.

— А сам капитан там за длинный язык оказался? — уточнил Летар, памятуя услышанный накануне факт.

— Так я те и сказал.

— Что-то мешает сказать правду?

Ганнак насупился и смолчал. Поднявшись и отряхнув грязную одежду, в которой он провёл по меньшей мере несколько недель, наёмник зычно схаркнул на землю, умудрившись попасть на сапог одного из спящих рядом сослуживцев. Не изменившись в лице, он пихнул Летара в плечо:

— Пошли, чё встал.

— Западники не разрешают приближаться к гавани? — спросил Летар, отвернувшись от чумазого лица своего напарника.

— А чё?

— Забудь.

Убийца взбесился из-за бессмысленности разговора. От этого идиота вряд ли можно узнать что-то ценное. Более того, он теперь враждебно настроен к Летару из-за науськивания писца. Тот передал Ганаку, что целитель уже присматривает себе место в рядах западников. Спрашивается, с чего бы наёмник посчитал зазорным тягу к личной выгоде? Ответ простой — зависть. Тупой дуболом не мог рассчитывать на снисхождение армии Края.

Светлая половина дня в Альмуне была особенно неприветливой. Дома смотрели на бредущую мимо пару наёмников пустыми глазницами на месте высаженных окон. Стены нависали над улицей, сжимая её, и ждали, когда их однотонную поверхность распишут кровью. О том, что в этом месте может присутствовать не только смерть, но и жизнь, напоминали только несколько встречных крыс, копошащихся в обломках и сбегающих при приближении людей.

К счастью, обстановка менялась с каждым шагом, отделяющим Летара от лагеря наёмников и приближающим к заветной цели. Стены белели, избавляясь от следов пожара, крыши поднимались всё выше над искалеченным городом, даже температура воздуха росла, загоняя оставшийся с ночи холод обратно в его затхлые погреба.

В приличном районе встреча с западниками не заставила себя ждать.

Пара солдат — будто отражение наёмников, один высокий, другой поприземистее, — вальяжно подошла к Летару и Ганаку, застывшим при виде угрозы. Кольчужная варежка рослого солдата звякнула, тяжело опустившись на ключицу Ганака. В другой руке возник кинжал.

— Шпионите, имперская падаль? — акцент западника делал слова менее разборчивыми, сбивающимися в быстро проговариваемые стаи.

— Мы это… это… — Ганак не мог отвести взгляд от лезвия, нацелившегося ему куда-то в низ живота. — Мы в тюрьму.

Второй стражник фыркнул, первый же выпалил:

— Не сомневаюсь.

Летар прочитал эмоции, озарившие лицо западника после насмешки над беспомощным наёмником, и пожалел, что решил оставить меч у ночлежки.

— Идиот говорит правду, — резко вмешался убийца. — Он неполноценный, не умеет выражать мысли. Мы из бурых волков. Нам нужно проведать в тюрьме наших старших офицеров. У нас нет при себе ни оружия, ничего.