Урсула Ле Гуин - Миры Урсулы ле Гуин. Том 7

О, хлопья облаков голубоватых, плывущих в небе
к северо-востоку,
медлительных, недостижимых,
душе той помогите!
О, ветер юго-западного направленья, сезон
дождей с собою приносящий,
душе той помоги найти спасенье.

Сосна упала. Под корою черви построили
изящный лабиринт
из круглых своих норок. Строители искусные,
прошу вас,
душе той помогите умереть.

Рисунок тонкий — переплелись прожилки
голубые на синеватом валуне в том месте,
где долгие дожди скалу подмыли.
О, ветер, приносивший дождь не раз за эту зиму,
помоги
душе той завершить свой круг.

Мелькание теней засохших веток
и трав; лучи полуденного солнца…
О, дикий край! Одна лишь птица где-то
поет одну и ту же ноту
на крыльях ветра в солнечном пространстве.

Скала та оказалась капель дождевых слабее.
Могучая сосна — слабей червя. Ничем им не
поможешь.
Так будь и ты, душа, слабее жизни, смирись с ее
победой,
плыви, кочуй на крыльях ветра вместе с солнцем,
пройди сквозь сеть прожилок голубых на валуне
упавшем
и пой — одну и ту же ноту
на крыльях ветра в солнечном пространстве!

Смерть лишь одна,
себе задать ее не можешь ты.
Я тоже не могу ее забрать себе.
Мы все умрем однажды, смерть разделив.
Ты умираешь, и я тоже;
я умираю, и ты тоже.

От смерти ты спасти не можешь
меня. А я тебя? Нет, тоже
не могу. Но плачем мы с тобою вместе,
когда придет твой час — ты встретишься со смертью.

Порой душа, как пузырек легчайший, взлетает
и летит на крыльях ветра, что разумом рожден,
вверх по Реке, вдоль всей Долины,
к Горе, чтоб там родиться и погибнуть сразу.
С юго-востока дует нынче ветер.
В мужской и смертной плоти та душа
то съежится, то встанет дыбом, борется и плачет,
и дом, что из костей, ей стал тюрьмою — пленница
она,
из тела своего спасенья ищет, уйти на волю хочет.
А ветер продолжает дуть с юго-востока.
О, матери, дом стерегущие, отцы, растящие лозу,
вы отпустите сына вашего с душою легкой, точно
пена,
пусть станет он воителем, скитальцем иль изгоем,
иначе он сожжет ваш дом и виноградник!
Восточный ветер пахнет дымом и пожаром.
Он — разрушение само, ведь он, рожденный
трижды, —
зола в воде бегущей. И поле черное простерлось
за спиной его. Пусть он уходит!
Пусть он стремится в горы своей мечте навстречу.
При ветре южном на землю искры опадают.

Не так уж он и отличался от нашего, тот мир.
Возможно, чуть-чуть порядка требовалось или
его начало лежало в той поре,
когда вещей нам нужно было больше.
Давно когда-то, у Ворот Начала —
кто знает? — может, женщина одна
согнала надоевшую ей муху,
что из личинки вылупилась
в селезенке мыши, не съеденной лисой,
на берегу ручья, у зарослей?
Как можешь ты сказать: такого не случилось?
Как можешь ты сказать: такого не случится?
Взглянув на волны моря, усомнишься,
что их природа стала вдруг иною.
Когда тихонько выбиваешь дробь на барабане,
то кажется, что звук тот родился задолго
до начала всех начал и всех различий,
и все слилось когда-то, чтоб родиться в этом звуке,
а уж потом возникли все различья.

Бабочка, чудом явившись на свет,
вновь превращается в чудо.
Ах, танцовщица!
Душа, любуясь тобой, порхает.
Во всех Домах сразу ты обитаешь,
лишь на мгновенье там задержавшись.
Мотылек, чудом явившись на свет,
вновь превращается в чудо.
Ах, фокусник, меняющий обличья!
У вас обоих поучиться бы Медведю.

Наши души стали стары,
ими пользовались часто.
Этот нож переживет
руку, что его держала.
В долины горы превратятся,
родник же будет бить, как прежде.
Я старею, зато
моя душа молодеет.
Я к морю иду;
она же вверх по реке стремится.
Послушай, река:
я — не душа моя, нет!

Ветры дуют пустые,
северный ветер, восточный,
небеса опустели.
То, что мы ищем,
о чем мы мечтаем,
скрыто на дне, в глубине,
под волнами морскими.
О, светящиеся чужеземцы,
что глаз никогда не смыкают!
О, дивные жители океанской
далекой пучины!
Нельзя ль выпустить их,
дать им свободу?
Пусть в Долину они
с южным ветром вернутся,
пусть с западным ветром
скорее сюда принесутся —
в родную Долину
и в свой Дом Небесный
облака дождевые,
грозою налитые тучи.
Пошли их, о Море!
Подари, подари им свободу,
как камни в горах
родники выпускают на волю,
как вольно течет к Тебе
наша Река по Долине,
как дарим Тебе мы танцы
свои, посылая их с песней,
как возвращаем мы снова
Тебе Твои воды
с Рекой и дождями,
чтоб Ты, Море, вновь смогло
само с собою слиться.