Урсула Ле Гуин - Миры Урсулы ле Гуин. Том 7

Виноделы были очень рады, что она оказалась с ними в Седе, потому что иначе им бы пришлось взять это драное полотно и без лишних вопросов отослать свое прекрасное вино за него в уплату. Парящая посоветовала им отослать только две трети обычного количества и совсем не посылать на этот раз сладких вин бетеббес, а отвезти их обратно домой и подождать, каков будет ответ. Она также отказалась забирать драное полотно, так что перевозчикам пришлось снова загрузить его в трюмы своих кораблей, но они были на нас не в претензии и сказали, что им-то все равно, они ведь уже получили от нас причитающееся им вино в уплату за перевозку. Парящая хотела было сократить и их долю, чтобы они в следующий раз были более внимательными к тем грузам, которые перевозят на своих судах, но другие торговцы из Долины сказали ей, что это было бы несправедливо и даже глупо, так что мы отдали морякам полвагона сладких вин бетеббес, как всегда.

Когда мы вернулись домой, между представителями Цеха Виноделов, Цеха Ткачей и Общества Искателей состоялось жаркое обсуждение случившегося. В этот спор оказались замешанными также общественные советы и просто заинтересованные лица из нескольких городов Долины, и было высказано такое мнение, что никто из Долины никогда не был в тех местах, откуда к нам уже сорок или пятьдесят лет поступает хлопок, так что, может быть, стоит отправить туда наших людей, чтобы они встретились с Хлопковым народом. И все с этим предложением согласились. Итак, подождав некоторое время и тщетно надеясь на то, что народ Хлопка ответит нам через Пункт Обмена Информацией, получив назад свое барахло и значительно меньшее количество вина, чем обычно, мы так ничего и не дождались и собрались в путь. Нас было четверо: я, потому что мне ужасно хотелось участвовать в этой экспедиции и к тому же я кое-что понимал в хлопке и других промышленных волокнах, и трое людей из Общества Искателей; двое из них много занимались обменом и неоднократно бывали на том берегу Внутреннего Моря, а один, картограф, хотел заодно проверить карты, составленные Искателями, прямо на местности, по которой будет пролегать наш путь. Искателей звали Терпеливый, Сапсан [12] …Сапсан — Или на языке кеш йестик; распространенное среди Искателей имя. и Золотой. Все мы были молоды, но я самый младший. Во внутренние земли я пришел примерно за год до этих событий с одной девушкой из Дома Синей Глины, но, когда я сказал ей, что хочу добраться до дальних берегов Внутреннего Моря, она заявила, что я человек безумный и безответственный, и вынесла все мои книги и постель на крыльцо своего дома. Так что уходил я из дома моей матери.

Изучая премудрости ткаческого мастерства, я был очень занят и уж совсем не думал о том, чтобы вступить в Общество Искателей, однако то путешествие в Сед пробудило во мне жажду странствий, и я понял, что у меня есть склонность к занятию торговлей и обменом. Я не видел причин стыдиться этого. Я никогда особенно не обращал внимания на людские пересуды. Так что я отправился в путь как неофит Общества Искателей, то есть как настоящий путешественник и как торговец одновременно.

В книгах, которые я читал, и в тех историях, что я слышал ребенком, Искатели всегда были именно путешественниками, а не торговцами, и скитались главным образом по заснеженным вершинам Гор Света, пели священные песни медведям, отмораживали себе пальцы и вытаскивали друг друга из трещин и расселин. Искатели, оказавшиеся моими спутниками, как выяснилось, вовсе не стремились к такого рода приключениям. Мы проехали на следовавшем в Амарант поезде, в комфортабельном спальном купе, до самого Седа и там тоже остановились в лучшей гостинице и ели, как утки, напавшие на большое скопление слизней в огороде, а заодно расспрашивали местных насчет судов, отправляющихся на юг.

На юг не плыл никто. Мы могли сесть на судно, несколько раз в месяц ходившее к восточному побережью, до Реквита. Или же, если угодно, нас могли отвезти на лодке через пролив Ворота до Фаларесовых островов. Потом либо из Реквита, либо с Фаларесовых островов мы могли попытаться сесть на какое-нибудь каботажное судно, направляющееся к югу, или же отправиться дальше пешком вдоль побережья, по внутренней стороне гор. Искатели решили, что на западном побережье нам повезет больше и что стоит плыть на лодке через пролив.

Мне стало грустно, когда я увидел эту лодку. В ней было футов пятнадцать длины, слабенький вонючий моторчик и один парус. Приливные течения устремляются в Ворота и вытекают оттуда со скоростью большей, чем развивает лошадь, несущаяся во весь опор, и с такой же скоростью дуют там океанские ветры.

Хозяевами лодки были тощие, белокожие, с тусклыми глазами жители Фаларесовых островов. Они довольно прилично говорили на ТОК, так что мы вполне понимали друг друга. Они уже бывали в Седе, обменивая там рыбу на зерно и бренди, и не раз плавали на своих утлых лодчонках далеко на запад от Ворот, заходя даже в открытый океан, где ловили рыбу. Они вечно приговаривали: «Хо, ха, поедем в море, где большущие волны, ха, да?», и хлопали меня по спине, когда меня из-за качки выворачивало наизнанку и я перевешивался через борт лодки.

Все сильнее были порывы северного ветра, а когда мы оказались примерно на середине пути, волны стали крутыми и тяжелыми и вздымались, словно сверкающие водяные утесы. Лодка взбиралась на их вершины, падала вниз, содрогалась и хлюпала. Потом низко стелющийся туман, который лежал над Внутренним Морем и который я принял за далекую землю, развеялся и улетел прочь буквально за несколько минут, и перед нами в сотне миль к востоку открылись Горы Света, сияя вдали заснеженными остроконечными вершинами.

Терпеливый сказал мне, что под днищем нашей лодки, в морской глубине, все дно покрыто строениями. В стародавние времена, когда мир имел совсем иные очертания, Ворота находились дальше к западу и были значительно уже, а прилегающие к ним берега и ближние районы внутренних земель были застроены домами. Я уже слышал нечто подобное в Обществе Земляничного Дерева, и еще есть такая песня о старых душах. Это, без сомнения, было правдой, однако у меня не возникало ни малейшего желания нырять на дно и убеждаться в этом, хотя чем сильнее дул ветер, тем больше было похоже, что мы все-таки вот-вот нырнем и своими глазами увидим, что там, на дне. Но впечатления от плавания так ошеломили меня, что я даже не сумел по-настоящему испугаться. Вокруг не было видно никаких берегов, кроме крохотных, не более зубьев пилы, Гор Света, едва заметных на горизонте; над головой светило беспощадно яркое солнце, а вокруг — только ветер и вода. Все это похоже на царство мертвых, почему-то подумал я.