Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 22

Выйдя из Мариагер-фьорда, черный шлюп «Хернинг» поймал попутный ветер, наполнил паруса и с доброй скоростью поплыл на север. Оказавшись на палубе, Тауно, Эйян и Кеннин сбросили с себя человеческую одежду — это вонючее душное тряпье! — в котором им пришлось для маскировки ходить несколько дней, пока шли переговоры с Ранильдом Есперсеном. Шестеро из восьмерых моряков алчно вскрикнули, увидев Эйян, прикрытую лишь переброшенными за спину распущенными медно-красными волосами. Все они были грубы и неотесаны, искусаны вшами, покрыты шрамами от бесчисленных драк, а их кожаные камзолы, подбитые ватой рубашки и штаны заляпаны застарелыми и вонючими жирными пятнами.

Седьмым был семнадцатилетний парнишка Нильс Йонсен. Незадолго до Тауно он пришел в Хадсунд в поисках работы, желая помочь матери-вдове растить младших братьев и сестер, но не смог отыскать ничего, кроме места на «Хернинге». Это был худощавый симпатичный парень с соломенными волосами и свежим лицом. Его глаза наполнились слезами.

— Как она прекрасна, — прошептал он.

Восьмым был капитан. Он нахмурился и сошел с полуюта, заслоняющего рулевого у румпеля от ветра и волн. Весь нос корабля застилала палуба с проходящей сквозь нее мачтой. Ниже носовой палубы находились главная палуба с двумя люками, тали, камбуз и груз, перевозимый не в трюме. Там же лежали блок из красного гранита длиной в три фута и весом около тонны, десяток более мелких якорей и множество канатов.

Ранильд подошел к детям морского царя, когда они вместе с Ингеборг стояли у левого борта, разглядывая проплывающие мимо длинные холмы Ютландии. Стоял ясный день, солнце ослепительно сверкало на серо-зелено-голубых ледовых шапках гор. В хлопающей оснастке свистел ветер, а корпус корабля потрескивал каждый раз, когда волнорез шлюпа в виде фигуры с зажатой в зубах костью поднимался из волны. Над головой кричали чайки, мельтешением белых крыльев напоминая метель. Пахло солью и смолой.

— Эй, вы! — рявкнул Ранильд. — Кровь божья! Приведите себя в приличный вид.

Кеннин с отвращением взглянул на капитана. Долгие часы им пришлось торговаться с ним в задней комнате гостиницы со скверной репутацией, и уже привычная грубость Ранильда показалась теперь оскорбительной.

— А ты кто такой, чтобы говорить о приличиях? — фыркнул Кеннин.

— Остынь, — негромко бросил ему Тауно. Он относился к капитану не с большей любовью, но все же несколько спокойнее. Хотя и невысокий, Ранильд был широкогруд и мускулист. Черные, никогда в жизни не мытые волосы обрамляли грубое лицо с перебитым носом и бледными глазами; сквозь бороду, отросшую почти до живота-бочонка, виднелись щербатые зубы. Он был одет так же, как и его моряки, отличаясь от них висевшими на поясе коротким мечом и ножом, а также сапогами из мягкой кожи вместо башмаков или босых ног.

— В чем дело? — спросил Тауно. — Ты, Ранильд, можешь не снимать одежду, пока она не сгниет и не свалится с тебя сама. Но мы-то здесь при чем?

— Господин Ранильд, водяной! — Рука капитана сомкнулась на рукоятке меча. — Мои предки были юнкерами еще тогда, когда твои ползали по дну среди рыб — и я тоже дворянин, разрази меня гром! Это мой корабль, я снарядил его на свои деньги, и, клянусь божьими костями, вы или будете делать то, что вам говорят, или повиснете на нок-рее!

Кинжал Эйян вылетел из ножен и сверкнул у глотки капитана.

— Если только мы сами не повесим тебя за твои завшивленные бакенбарда, — прошипела она.

Руки моряков потянулись к ножам и такелажным костылям. Ингеборг втиснулась между Эйян и Ранильдом.

— Что вы делаете? — воскликнула она. — Уже успели вцепиться друг другу в глотки? Вы не получите золото без морских людей, герр Ранильд, а они его — без вашей помощи. Во имя Иисуса, разойдитесь!

Эйян и Ранильд сделали по шагу назад, все еще пронзая друг друга злобными взглядами. Ингеборг быстро заговорила вновь:

— Кажется, я знаю, в чем тут дело. Герр Ранильд, эти дети чистого моря расчесали себя до крови за дни, проведенные в городе, где на улицах роются свиньи, и ночи в комнатах, полных вони и клопов. Но вам, Тауно, Эйян и Кеннин, все-таки следует прислушаться к доброму совету, пусть даже и не очень вежливо высказанному.

— К какому же? — поинтересовался Тауно.

Ингеборг сильно покраснела, опустила глаза, переплела пальцы и еще тише сказала:

— Вспомните наше соглашение. Герр Ранильд хотел, чтобы ты, Эйян, ложилась с ним и его людьми. Ты отказалась. Я предложила, что... буду делать это сама, и так мы пришли к согласию. Аты, Эйян, очень красива — красивее любой смертной девушки. И с твоей стороны неверно и несправедливо выставлять свои прелести напоказ перед теми, кто может лишь смотреть на них. Наше путешествие под угрозой. Мы не можем допустить никаких раздоров.

Эйян прикусила губу.

— Я об этом не подумала, — признала она, но тут же, сверкнув глазами, добавила: — Но, чтобы не носить эти воняющие хлевом тряпки теперь, когда уже не надо маскироваться, я лучше убью всю команду, и мы вчетвером поведем корабль сами.

Ранильд уже открыл рот, но Тауно опередил его:

— Это пустой разговор, сестра моя. Послушай, мы можем смириться с этими тряпками, пока не минуем Элс. Там мы нырнем на то место, где стоял Лири, добудем подходящую одежду... а заодно и смоем по пути грязь от этой.

Так был достигнут мир. Мужчины продолжали с вожделением заглядываться на Эйян, потому что надетая на нее накидка из трехслойной рыбьей кожи, переливающаяся разноцветной чешуей, почти не скрывала холмы ее грудей и едва достигала бедер. Но у них была Ингеборг.

Людскую одежду морским людям тоже дала Ингеборг, в одиночку добравшаяся до Хадсунда через полные бродяг леса. Там она сумела заинтересовать возможной добычей Ранильда и встретилась с водяными на берегу Мариагер-фьорда. Когда сделка была заключена и они ударили по рукам, Ранильд принялся уговаривать своих людей отправиться вместе с ним. Олув Ольсен, сухопарый и угрюмый, с пепельно-бледной кожей, не колебался ни секунды — его жизнью правили нажива и жадность. Торбен и Лейв сказали, что им уже доводилось видеть перед собой острую сталь, а впереди их ждет лишь петля, так что пусть спрут, пусть что другое — какая разница? Палле, Тиге и Сивард позволили себя уговорить. Но последний из его экипажа отказался, и именно поэтому вместо него на корабле появился Нильс Йонсен.

Никто не спрашивал Ранильда, что стало с упрямцем. Секреты важно сохранять, и даже дворянин иной раз бывает вынужден исполнить работу могильщика. Ааге просто больше никто никогда не видел.

В тот первый день «Хернинг» миновал широкие пляжи и громыхающий прибой мыса Ска и через пролив Скагеррак вышел в Северное море. Ему предстояло обогнуть Шотландию, затем направиться на юго-запад и проплыть сотню миль мимо Ирландии. И хотя шлюп слыл быстроходным кораблем, ему нужен был посланный Богом ветер, дабы проделать этот путь менее чем за две недели — так оно на деле и оказалось.