Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 22

— Да я и сам не старик, — заметил Тауно, — хотя лишь троллям известно, что я почти ощущаю себя им.

Они избавились от фонариков, сложив их напоследок в мешок. Он поднимется быстрее, чем смогут они — быстрый подъем опасен. Тауно поклонился невидимому Аверорну.

— Спи спокойно, — прошептал он, — и пусть твой сон никто не нарушит до Конца Света.

И они поднялись из холода, мрака и смерти, пересекли границу света, а за ней — границу воды и воздуха. Солнце на западном горизонте бросало лучи почти над самой водой, и небо в той стороне было зеленоватым; на востоке, на небе цвета королевской голубизны, уже замерцала вечерняя звезда. Катились пурпурные и черные волны, окаймленные пеной, хотя бриз уже стих. В вечерней прохладе их шорох и плеск были единственными звуками, нарушавшими тишину, кроме тех, что издавали резвящиеся дельфины.

Дельфинам хотелось узнать обо всем, но полукровки слишком устали. Они пообещали рассказать им все подробно завтра, выдохнули воду из легких и поплыли к шлюпу. Кроме Ранильда, никто не ждал их у переброшенной через борт веревочной лестницы.

Тауно поднялся первым. Он встал, стряхивая с себя воду и слегка дрожа, и огляделся. У Ранильда на согнутой руке лежал арбалет, а стоявшие возле мачты его люди сжимали пики. Но ведь спрут мертв! И где Ингеборг и Нильс?

— Гм-м-м-м... вы удовлетворены? — буркнул себе под нос Ранильд.

— Мы набрали достаточно и для нашей сестры, и чтобы сделать всех вас богатыми, — ответил Тауно. Замерзший, израненный и измученный, он едва держался на ногах. Такие же боль и онемение сковывали и его мозг. Сейчас ему полагалось бы воспеть в стихах их победу, но нет, стихи подождут — ему нужны лишь отдых и сон.

Эйян перебралась через борт.

— Нильс? — позвала она.

Ей хватило одного взгляда на стоящую неподалеку шестерку моряков, и ее нож тут же со свистом вылетел из ножен.

— Предательство... и так скоро?

— Убейте их! — взревел Ранильд.

Кеннин только что сделал последний шаг по лестнице и застыл, перекинув ногу через борт. Едва моряки бросились вперед, выставив пики, он испустил громкий крик и спрыгнул на палубу. Ни одно из неуклюжих древков не оказалось достаточно быстрым, чтобы остановить его. Он рванулся к глотке Ранильда, и на лезвии его ножа тускло блестели красноватые лучи закатного солнца.

Ранильд поднял арбалет и выстрелил. Кеннин рухнул к его ногам. Стрела пронзила грудь и сердце и вышла из спины. На палубу потекла кровь.

Тут до Тауно запоздало дошло: Ингеборг предупреждала его о предательстве, но Ранильд оказался для нее слишком хитер. Должно быть, он подбивал каждого из моряков в одиночку в потайных уголках трюма. И едва пловцы отправились за сокровищами, он отдал приказ схватить женщину и Нильса. И убить их? Нет, на палубе могли остаться следы. Лучше связать, заткнуть кляпами рты и сунуть в трюм, пока не вернутся доверившиеся им полукровки.

Мгновенная сообразительность Эйян и быстрые действия Кеннина нарушили их план. Натиск моряков был остановлен, и это дало Тауно и Эйян возможность прыгнуть за борт.

Пара пик упала в воду неподалеку, не причинив им вреда. Ранильд перегнулся через борт черным силуэтом на фоне вечернего неба.

— Это вам пригодится на пути домой как пропуск для акул! — загоготал он.

И швырнул в воду тело Кеннина.

Дельфины собрались.

С ними, по обычаю морского народа, Тауно и Эйян оставили своего брата. Они закрыли ему глаза, сложили руки и забрали нож — сталь уже начала ржаветь, — теперь они смогут пользоваться вещью, знавшей Кеннина. Справедливо получить от него последний подарок, и теперь он достанется им, его друзьям, а не морским угрям.

Брат и сестра отплыли в сторону, а длинные серо-голубые тени очень плавно и нежно окружили Кеннина, и над вечерним океаном поплыла Песнь Прощания:

— Тауно! О, Тауно! — зарыдала Эйян. — Он был таким молодым!

Брат крепко прижал ее к себе. Невысокие волны покачивали их.

— Норны [48] Богини судьбы в скандинавской мифологии. неумолимы, — сказал Тауно. — Он достойно встретил смерть.

К ним подплыл дельфин и по-дельфиньи спросил, в какой еще помощи они нуждаются. Корабль не так уж трудно удержать на месте, разбив ему руль, и вскоре жажда свершит справедливое возмездие.

Тауно взглянул на виднеющийся на горизонте неподвижный шлюп со спущенным парусом:

— Нет. У них заложники. Но в любом случае надо что-то сделать.

— Я вспорю герру Ранильду брюхо, — сказала Эйян, — привяжу конец его кишок к мачте и заставлю бегать вокруг, пока он к ней не привяжется.

— Вряд ли он заслуживает таких хлопот, — возразил Tayrto. — Но он опасен, да. Атаковать сам корабль при помощи дельфинов или же подплыть под него и оторвать от корпуса доску легко. Зато захватить его, напротив, трудно, почти невозможно. Но мы все же должны попробовать — ради Ирии, Ингеборг и Нильса. Отправимся лучше поесть, сестра, — дельфины поймают для нас что-нибудь, да и отдохнуть нужно тоже. Мы потратили много сил.

Вскоре после полуночи он проснулся отдохнувшим. Горе не смогло лишить его сил, и все его тело переполняли жажда мести и стремление прийти на помощь друзьям.

Эйян спала рядом с ним, окутанная облаком своих волос. Каким удивительно невинным, почти детским стало ее лицо с полураскрытыми губами и длинными ресницами, касающимися щек! Неподалеку кружили дельфины-сторожа. Тауно поцеловал сестру в ложбинку между шеей и грудями и бесшумно скользнул в сторону.

Стояла светлая летняя северная ночь. Небо над головой слегка светилось, делая свет звезд в этом полумраке более бледным и нежным. Еле шевелящаяся морская гладь слабо мерцала, низкий полу-различимый гул прилива смешивался с шорохом маленьких волн. Воздух был тих, прохладен и влажен.

Тауно добрался до «Хернинга» и проплыл вокруг него с бесшумностью акулы. У руля, кажется, никого не было, но у каждого из бортов оказалось по часовому с поблескивающей пикой, третий сидел в гнезде на верхушке мачты. Трое наверху; значит, в трюме еще трое. Выходит, Ранильд настороже и не намерен оставлять своим врагам ни единого шанса.

Или нет? Борта в середине корабля возвышаются над водой всего на шесть футов. Можно найти способ взобраться на борт...

И, если повезет, убить одного или двух, пока шум схватки не поднимет на ноги остальных. Бессмысленно. Раньше детям водяного удалось одолеть весь экипаж, но в тот раз у моряков не было ничего опаснее ножей, да и никто из них особенно не желал схватки. К тому же, едва удалось справиться с Олувом, началась просто драка, а не битва насмерть.