Александра Черчень - Пять невест ректора

Хотя, как показывает практика – раса не является гарантией того, что тебя не убьют и не обернут в нечто дохлое и совсем уж непотребное.

Я вышла из ванной навстречу приключениям через несколько минут и на секундочку замялась в дверях, потому как за время моего отсутствия в комнате успело появиться новое действующее лицо. Лицо стояло у окна, задумчиво смотрело на сумрачный парк, и судя по спокойному выражению красивого лица – ни капли не волновалось перед грядущим свиданием. Между прочим, первым за многие столетия!

Я взяла себя в руки и, тихо кашлянув, сообщила:

– В общем-то, я готова. Хотя и не ожидала, что вы вот так вот за мной зайдете?

– Надо было к дверям? – повернулся в мою сторону Сибэль.

Какой-то до непривычного… обыкновенный, что ли. Без брони и алого плаща, он уже не казался осколком прошлого, невыносимо чуждым для привычного мира.

Обычный, хоть и очень красивый, и мужественный эльф. Его природу выдавала только сероватая кожа и красноватые глаза. И то, в них уже было все больше той синевы, что царила при жизни.

Сибэль смотрел. Пристально, внимательно, жадно, словно выцепляя одну за одной детали из моего образа и наслаждаясь каждой.

Навь посмотрела на хозяина, потом на меня.

– Ну да, хозяин, по идее нужно было к дверям и с цветами.

– Я учту. Фэй, если ты готова, то предлагаю выходить.

– Я тоже готова!

– А ты, моя драгоценная, никуда не пойдешь за пределы Академии. У меня тебе задание.

– И? – в багровом взгляде нави отчетливо читалось, что вряд ли он может поручить ей что-то более любопытное, чем наблюдение за нашей встречей.

– Проведи экскурсию господину Цаю. Он выражал желание.

– Я?! Ему?!

– Ну да.

– Сибэль, он же извращенец, – почему-то шепотом поведала навь. – Ему лапы мои понравились!

– После того, как ты довела практически до сердечного приступа мастера по когтетюру – неудивительно. Мне тоже нравятся твои лапы, они нам в десять золотых обошлись.

– А ты мелочный, однако, – с осуждением протянула нежить.

Которая делает маникюр! Когтетюр…

День открытий и потрясений!

– В общем, я в тебя верю. Ты не раз уже спасала нас от ревизоров, так что думаю, эльфийский отравитель тебе вполне по зубам.

Таль почему-то в этом сомневалась, но упырь решительно взял меня за руку и утащил в портал, и не подумав снабдить подружку напутствием.

Вышли мы… ну, на кладбище.

Я оглядела пасторальную картинку и кротко вздохнула. Ну да, собственно, а чего ты, милая моя Фэйниэль, ожидала от мужика, который последние столетия изображал из себя самый страшный кошмарик для живущих, и даже склеп снабдил ванной комнатой и гардеробной – все, чтобы оттуда лишний раз не выходить!

Тишина. Стоим на пригорочке.

Кладбище, очевидно, старое и, очевидно, для аристократов, притом поделено на сектора для разных рас. Если бы я не знала, что подобные статуи принято ставить на могильных плитах у кицунэ, ни за что бы не приняла ту живописную скульптурную группу за захоронение. Веселые такие, улыбаются, вот мать обнимает маленького сына, а на них с нежностью смотрит мужчина.

В другой стороне вообще располагалась красивая роща. И можно было бы спросить, что она вообще делает в таком месте, если бы не золотые стволы деревьев. Дриады после смерти обращаются в меллиорны и вечно тянутся листьями навстречу солнцу. Даже самый лютый мороз не может усыпить биение жизни в них…

– Пасторально, – спустя бесконечно долгое молчание проговорила я.

– Не стоит думать, что я не пытался организовать нечто более классическое, – хмыкнул в ответ Сибэль, что стоял прислонившись к самой обычной березе, которая даже странновато смотрелась в этом месте.

– Неужели? – я позволила себе восхищенно расширить глаза и позволить собеседнику увидеть долю ехидства.

– Именно, – он наконец-то отлепился от дерева.

Подошел и остановился в шаге, притом смотрел сверху вниз все таким же задумчивым взглядом, как и недавно в комнате. Только в этот раз я отчетливо ощущала, что он смотрит на мои губы.

Почему в такие моменты они обычно пересыхают от волнения настолько сильно, что потребность обвести их языком становится практически нестерпимой? Так же, как и опустить свой собственный взгляд, так как пожар, разгорающийся в мужчине, передавался на каком-то энергетическом уровне, отдаваясь во мне звоном желания и истомой внизу живота.

И дико, безумно, невероятно хотелось облизнуть рот и… увидеть как сойдет с ума великий и недосягаемый Король Нежити. Каким-то древним, исконным, истинно женским чутьем я ощущала, что он на грани и едва удерживается от прикосновений.

– Почти позабытые ощущения, – вдруг с усмешкой протянул некро-эльф и, подавшись вперед, взял мое лицо в ладони, и провел большими пальцами по скулам. – То ли они действительно настолько накрывали с головой всегда, и я просто запамятовал за давностью лет, то ли дело в тебе, Фэй.

– Думаю, запамятовали, – пробормотала я, совершенно не зная как реагировать.

А-а-а-а! В голове сейчас была лишь одна мыслишка, да и она напоминала напуганного зверька, который носился по черепушке с завываниями. «Бежит-орет», ага…

Мужчина подался вперед, и на какой-то миг мое сердце оборвалось, а после застучало с удвоенной скоростью. Но он скользнул губами по моей щеке, словно оставив обжигающий след, и коснулся уха:

– Мне кажется, что это вредно – принижать свои заслуги.

Не успела я хоть как-то прийти в себя после таких действий и такого заявления, как мужчина отстранился, с усмешкой осмотрел меня еще раз и, взяв за руку, потянул за собой по гранитным плитам дорожки. И я послушно шла следом, осоловевшими глазами глядя на широкую спину в черной рубашке перед собой и пытаясь реанимировать хоть ту самую мысль из головы, что бегала и орала совсем недавно.

– Наверное, дело в том, что я тоже не привыкла к свиданиям, – вдруг сказала я.

– Папа берег деточку? – не оборачиваясь рассмеялся Сибэль. – И потом отправил в мои противные лапы? Жуть какая.

– Не отправил, а грамотно распорядился, – со вздохом ответила я.

– Знаешь, что меня всегда поражало в аристократической молодежи практически всех рас? Вы… ладно, мы… до определенного этапа жизни принимаем мнение старших как истину в последней инстанции. И считаем их в праве распоряжаться нами так, словно мы – вещи.

– Обижены на папеньку? – внезапно полюбопытствовала я.

– Ну да, на войну я не хотел, – спокойно признался Сибэль. – Это можно было бы считать трусостью, но мне просто всегда нравился другой вид деятельности. Но в семье, где два сына, один наследник, а второй – меч королевства. Пусть даже ему самому больше нравилась магия и артефакторика.