Михаил Игнатов - Пустошь. Нулевой круг

— Кого там принесло? Ясно написано — закрыты мы! Читать не умеешь?

Да, написано было. Прямо на двери, мелом, криво. Но мы-то, не покупатели.

— Ты кто? — мама смерила взглядом кричавшего и отвернулась, оглядывая тёмную лавку. — Сарик? Сирана здесь? Или Марвит?

— Здесь, — уже тише ответил парень лет восемнадцати, по очереди оглядывая нас.

Может быть, я предвзят, но мне чудились в его облике черты Скирто. Вроде и лицо у него правильное, совсем не похожее, и глаза карие, и рост с плечами ого-го, и опрятен, и чист он. А попробуй себе докажи, если, кажется, что и глаза у него бегают подозрительно и руки об себя вытирает, будто они грязные. Плохо, когда тебе известно что-то о человеке до первой встречи. Хорошо, когда ты знаешь, что от него можно ожидать. Сначала Калио рассказала о слухах про него, а вчера и ростовщик в разговоре с мамой, когда обсуждали будущее лавки, почти открыто признал, что этот Сарик им куплен. Сказал, что тот будет управлять для него пекарней. Как бы иначе новый хозяин оставил на службе человека, который целый год только и делал, что причинял лавке убытки?

— Ну, так зови, чё стоишь?

— А вы кто такие? — парень за прилавком не шевельнулся.

— Просто Сирану зови, тебе какое дело, молокосос?

— Ага.

Сарик попятился от окрика мамы и задом вышел в дверь. Она, в отличие от лавки Калио, была напротив входа. Совсем дешёвая, сплетенная в несколько слоёв из чего-то, похожего на привычный мне камыш. И мама только что сделала мне выговор о моём взгляде? Что же у неё в глазах, если парень даже побледнел и забыл все свои вопросы?

— Крысёныш, — с явно различимой ненавистью, с которой она раньше говорила только о Кардо, процедила мама.

— А? — она тоже думает, что он похож на Скирто?

— Мы, с пустым, бурчащим брюхом, засыпая в холодной конуре, видели сны, что взяли в сезон работать на ферму и можно хоть пожрать. Ученичество было мечтой! Крысёныш, предавший двух мастеров!

Мама отвернулась от двери, и я понял, что Сарик видел в её глазах. Она говорила о голоде Монстра в моих, а я в её замечаю отблеск смертоносной стали. Так сверкает наконечник моего копья. И я вспомнил разговор с Ракотом.

— Парень, ты, конечно, уезжаешь, и мы никогда не увидимся, но мне хотелось бы, чтобы ты не держал зла на меня.

— Да я вроде и не держу? — я удивился. Все, к кому у меня были счёты, наказаны на площади. К чему этот разговор? Зачем, вообще, лезть ко мне? Снова и снова?

— Знаю, что не держишь. Моя должность тому свидетельство. Ведь скажи ты хоть слово и я бы лёг рядом с Кардо, как его правая рука, а не стал главой.

— Ты говоришь о подлостях, — я скривился. — Чтобы я стал ровней Вирглу? Никогда. Чтобы я решал чужими руками мелкие обиды? Я даже Орму отпустил. Или ты спасал её, отправив прочь?

— Никогда её не любил, — Ракот скривился. — Спасать. И мысли такой не было. Мне самому спокойнее без неё. Я знаю. С кем ты хотел посчитаться, то сразу посчитался на экзамене. И за сына тебе тоже благодарен. За обоих.

— Так, это Тукто предложил поговорить со мной? — я начал понимать.

— Не только, — Ракот помотал головой. — Я сам этого хочу. Я решил всё до конца обговорить. Чтобы ты меня понял. Не люблю недомолвок. Особенно последнее время.

— А оно мне надо? Понимать? Тебя?

Я посмотрел на Ракота так, как смотрел три дня назад на пришедших с дядей Ди. Я теперь легко могу это делать. А то он слишком спокоен, говоря о понимании. Мне понятно, почему Тукто наседал на отца. Если небо не отвернётся от него, то года через три он с семьёй, а значит и с отцом, приедет в Морозную Гряду. И мы снова встретимся. А ученик у меня, похоже, перестраховщик. Недаром пару дней назад спрашивал, не держу ли зла на его отца. Решил зайти с другой стороны.

— Надо. Мне надо. Как много ты знаешь о своей матери? Насколько хорошо ты её понимаешь?

— Её трогать обязательно? — а действительно, не преподать ли урок некоторым главам, которые зря трепят языком? Как там мама говорила о нём? Склоняется перед силой?

— Обязательно, — Ракот побледнел, но взгляда не опустил. — Ты к месту вспомнил Орму. Как думаешь, кто был в их семье главным?

— Странный вопрос, — я отвёл взгляд чуть в сторону. Ракот меня заинтересовал. — Кардо. Хочешь сказать — нет?

— Сложный вопрос. Действовал-то всегда Кардо. Это да. Но вот кто подталкивал его на то, чтобы уехать отсюда? Кто словом там, намёком здесь заставил его убить друга детства?

— А ты тут ни при чём? — я опять улыбнулся так, что Ракот не сразу собрался с духом и продолжил.

— И моя вина есть, не отрицаю. Есть и у меня монстры в голове. В этом я похож на твою мать.

— Поясни, — я окончательно бросил пугать Ракота. Это забавно. Но разговор действительно стал интересным.

— Орма всегда была за спиной мужа и как волам, выбирала погонялом ему путь. Эри не такая. Мы с ней одного помёта джейры. Я всегда признаю правоту того, кто сильнее и уступлю место впереди, чтобы уже он выбирал путь. Она вроде, наоборот, стоит впереди и, кажется, что сама выбирает путь. Но, на самом деле, не может без поддержки за спиной и идёт чужой дорогой, — Ракот тяжело вздохнул. — Всё равно не понятно? Смотри. Вот она приехала в деревню. Всем улыбалась и никто и думать не думал, сколько у неё там звёзд. Но стоило её тронуть, на раздаче мяса, как тот же Кардо получил в нос от неё. Девятка от восьмёрки. Она вовсе его не боялась, потому что за её спиной был муж. Тот, кому наш Кардо был плюнуть и забыть. Это понятно?

— Понятно, — я кивнул и уточнил. — Значит, Кардо тогда избила мама?

— Нет. Она только раз приложилась. За дело, конечно, он совсем тогда обнаглел, с гостей, как со своих требовать. Не знаю уж, что ему в голову ударило. Может, та же Орма, что нашептала. Римило был там же, шагах в десяти. Он и отвесил Кардо от всей своей щедрости. Ладно. Неважно. Что я хочу до тебя донести. Был сильный муж и она делала то, что считала правильным. Обидели её? Не смолчать и дать сдачи. И сил ей на это хватило своих. Ни у кого не занимала. А вот не стало твоего отца? И всё. Тот же Кардо. Кардо, которому она две недели как нос разбила, стал делать всё, что хотел. И она молчала. Стала как другой человек. Замерла на одном месте. Ничего решить сама не могла.

— Так не только она молчала, — во мне копилась злость всё это время. — Вы все! Ты! Ты тоже молчал. Думаешь, я не помню, как ты выдавал нам тыкву?

— Я не отрицаю, — Ракот выставил вперёд ладони. — Мне и впрямь казалось, что будет лучше, если вы свалите отсюда. А вы всё не уезжали. Вот мы и досыпали на весы причин.

— Не могли.

— Не хотели.

Я вскинул голову и хотел возразить. Но остановился. Я точно мог, но не хотел. Это Дира мне доказала всего в паре фраз. Да и мама. Ведь сам видел, сколько она припрятала мешков с травами. И чуть лучше теперь представляю цены. Шутки шутками о жадности караванщиков, но за такие деньги можно не только место, а фургон выкупить. У неё тоже, как и у меня, давно была возможность уехать отсюда. Значит... Тоже не хотела. Пусть этот здоровяк в чём-то прав. Пусть не стало отца и она спряталась в себя, не бросилась на Кардо с кулаками. Но кое в чём Ракот всё же ошибается. Она не замерла на месте, а выбрала свой путь. Сама. И следовала ему. Она надеялась на месть. Случайно ли ей попалась такая странная книга с Чёрным грибом и противоядием? Что ещё было в тех рецептах? Почему на своих уроках о травах я никогда не видел этой книги? Тогда, в пещере с Монстром, где мама собиралась за пару дней достать яд? Не мечтала ли она о мести так же, как я? Не ждала ли своего шанса? Не твёрдо ли шла по выбранному ей самой пути, невзирая на лишения?