Андрэ Нортон - Колдовской мир. Том 1

— А ты хочешь оставаться чудовищем? Я — нет, в каком бы мире мне не пришлось жить.

От самодовольства моей сестры не осталось и следа. Отчаяние и гнев почувствовал я в ее голосе.

— Но что здесь поделаешь? — Я спросил это, чтоб узнать, что может предпринять Динзиль, каким образом рассчитывает освободиться от злых чар Каттея и чего следует ожидать от нее самой. Я вынужден был сознаться себе в том, что этой Каттее я не доверяю.

— Я-то знаю, как должна поступать. Как знаю и то, что от Динзиля можно всего ожидать. Но раз уж я вступила на этот путь, надо дойти по нему до конца. Тем более, что назад мне путь заказан. И еще...— Она не договорила. И снова установила между нами ставший привычным барьер — спряталась за ним.

Холод стал донимать меня по-настоящему, у меня зуб на зуб не попадал. Каттея глянула на меня сквозь щелочку, которую она оставила в шарфе, и попросила:

— Сорви-ка мне немного тростника.

Лапы не слушались меня, но я все-таки нарвал его целую охапку. Она подняла стебли, потянулась к ним и согрела их своим дыханием. Хотя между нами был барьер, я почувствовал, как от ее колдовства волнами расплывается беспокойство. Стебли вздрогнули. Они на глазах стали расти, сплетаться, сливаться друг с другом. И вот уже вместо тростника у нее в руках толстая куртка. Когда наступали первые холода, мы надевали такие дома, в Эсткарпе. Ока не только защитила меня от сырости и стужи, но и согрела так, как согревает весеннее солнышко.

— Вот так. Даже в обычных, повседневных делах без колдовства не обойтись,— уловил я ее мысли.— А что уж говорить о главном.

Я потрогал свою обновку — куртка, как куртка. На вид ничего необычного в ней не было. Только бы Каттеино колдовство на этот раз продлилось подольше.

Она услышала меня.

— Не волнуйся. Сколько надо, столько она и будет тебе служить.

Мы вышли к реке. Дымки уже не было. Я хотел проверить, все ли в порядке, глянув на меч, но Каттея уверенно шла по воде, ничего не опасаясь. По-прежнему впереди нас плыл невидимка Кофи, оставляя на воде след.

Издали снова до нас долетели непонятные звуки. Я остановился. Это было не карканье, а нечто напоминающее лай. Когда ализонцы, соседи Эсткарпа, травили людей псами, слышался такой же лай.

— Это сарны,— нахмурилась Каттея.

Я не мог видеть, какие чувства выражает ее лицо. Но мне показалось, что она взволнована, но не испугана. Взволнована, как человек, который видит что-то страшное издали. Но за себя она не боялась — верила, что Динзиль ее не тронет, так как слишком дорожит ею.

— Динзиль все понимает,— это она отвечала мне на мой мысленный вопрос.— Он не будет воевать с небом, пока не завоюет землю. Чтобы добиться своего, он использовал разные средства, но с Силой из Эсткарпа ему еще не приходилось иметь дело, и он еще не знает, что тут ему следует ждать сюрпризов.

Лай был совсем близко. Мерфей стал на всякий случай держаться противоположного берега реки. Я видел, как волнуется трава, это он вылез из воды. А нам спрятаться было негде. Единственное, что нам оставалось,— это нырнуть и переждать опасность под водой. Но Каттея не хотела этого делать.

— Это пусть делает твоя Орсия. Это она любит прятаться в ямах и ползать по илистому дну. Кроме того, у меня нет жабр, как у нее. Да и ты, вроде, не двоякодышащий. Что это ты не расстаешься со своим мечом?

Она потрогала мой меч своей лапой, но сразу же отдернула ее, вскрикнув, как от боли, и прижала ее к груди.

— Что это?

— И мое оружие, и мой талисман.

Я не хотел ничего рассказывать ей о мече. Как раз сейчас на нем появились руны. Они становились все ярче и ярче. Как жаль, что я не могу прочитать эти знаки и узнать, как велика его сила, чтобы пользоваться ею не вслепую, не действовать наугад.

У прибрежных скал послышалась какая-то суета. И я потащил Каттею на глубину, но она вырывалась. Сестра стояла в полный ’рост и спокойно ждала тех, кто гнался за нами. Я вынужден был стать рядом. Меч, зажатый в моей лапе, налился густой кровью. Казалось, еще немного, и она брызнет в воду.

Они уже были совсем близко. Впереди трое серых, за ними на лошадях похожие на меченосцев, забравших Орсию, дальше парочка, точь-в-точь как те, в балахонах, метателей молний, что помогли воинам-меченосцам расправиться с кроганами.

Смех Каттеи был совсем не к месту.

— Ай да Динзиль! Решил, что я совсем ничего не умею. Направил против меня эту смехотворную рать. Даже обидно.

Она медленно сняла шарф, который скрывал ее ужасную голову. Я почувствовал, что рукоять меча жжет мою руку.

Уже можно было разглядеть пену на клыках серых, кровью налились их глаза. Всадники позади серых ехали не спеша. В их движениях чувствовалась уверенность. Вороные без уздечек были больше и сильней эсткарпских коней. Чем-то они напоминали мне демонического жеребца Кеплиана, который чуть не погубил Кайлана.

Они подошли вплотную к воде и смотрели на нас, не торопясь выполнять свою работу. Серые сидели впереди всех. Остальные остановились по порядку, как ехали. Меченосцы, как и Динзиль, были похожи на людей древней расы. Те же, что держали огненный посох, отличались от всех. На лица их были надвинуты капюшоны. Я присмотрелся и увидел лапы — совсем как мои. «Ну да,— подумал я,— а под капюшонами жабьи морды...» Видимо, Динзиль вызвал их из того мира, воротами в который была Черная Башня и из которого едва удалось вырваться нам.

Я впервые видел так близко страшное лицо Каттеи. Когда она сорвала с лица шарф, я в ужасе отшатнулся. Но тут же овладел собой. Гладкая круглая голова бурого цвета — ни рта, ни носа, вмятины пустых глазниц... Я вспомнил прекрасное лицо прежней Каттеи. Быть красавицей и стать чудовищем — от этого и вправду можно потерять рассудок. Я понял, что она пойдет на все, чтобы стать прежней Каттеей.

Серые в воду не входили. Орсия говорила однажды, что есть злые Силы, которые боятся текущей воды. Но тогда, когда шла схватка меченосцев с кроганами, я видел, как существа в капюшонах метали своим оружием в виде посохов огонь на большие расстояния. Я ждал, что сейчас они начнут действовать.

Но Каттея медленно подняла руки и повела их плавным движением, словно подавая знак тем, что стояли на том берегу. Какие-то колдовские слова и заклятья, которые она произносила мысленно, вонзились в мой мозг, причиняя мне страшную боль, мне хотелось бежать отсюда сломя голову. Я сжал рукоять меча, и от него стало подниматься и вливаться в меня живительное тепло, которое, дойдя до мозга, установило там защитный барьер. Силы, которые колдовством призвала Каттея, стали теперь для меня не страшны.

Серые взвыли, потом заметались по берегу. Они будто взбесились. С жутким диким воем кинулись они к скалам и исчезли совсем.