Андрэ Нортон - Колдовской мир. Том 1

Тощие змееголовые собаки подбежали к каменной стене, они встали на задние лапы и цеплялись за камни передними. Саймон, помня о коварной стреле, выстрелил первым. С криком передний всадник упал, и лошадь потащила его тело по дороге. Саймон выстрелил вторично. Послышался крик. Второй всадник схватился за руку. Лошадь, по-прежнему таща мертвеца, проскакала через брешь в стене и понеслась к реке. Собаки затихли. Тяжело дыша, лежали они у подножья стены. Глаза их горели, как угли. Саймон с растущим беспокойством рассматривал их. Он хорошо знал собак, и знал, как их используют в лагерях. Это были большие животные, убийцы. Саймон мог бы расстрелять их одну за другой, но не хотел тратить патронов.

День подходил к концу. Саймон знал, что ночью, в полной темноте, им придется туго. Ночь быстро приближалась. Ветер с болот пронизывал их холодом. Саймон шевельнулся, и одна из собак насторожилась, опершись лапами о скалу. Она завыла. Крепкие пальцы ухватили Саймона за запястье и вернули на прежнее место. Он подумал, что, как бы безнадежно их положение ни было, женщина не отчаивается. Он понял, что она чего-то ждет. Неужели она надеется подняться на вершину стены? Во тьме он уловил отрывистое движение ее головы, как будто она прочла его мысли.

Собаки успокоились: лежа у подножья стены, они следили за укрывающейся наверху добычей. Где-то — Саймон напряженно всматривался в темноту — съезжались их хозяева, готовясь покончить с беглецами. Саймон напряженно сжимал оружие, вслушиваясь в малейшие звуки. Женщина шевельнулась и издала звук, похожий одновременно и на восклицание и на вздох. Саймон смотрел на нее. В темноте что-то двигалось по карнизу. Женщина не стала тратить времени, чтобы указать Саймону на опасность, она перехватила пистолет и ударила рукоятью крадущееся существо. Злобный писк оборвался посередине. Саймон отобрал оружие и только тогда взглянул на извивающееся существо с переломленной спиной. Зубы-иглы, белая плоская голова, тело, заросшее шерстью, красные глаза, больше всего поразившие Саймона — в них светился разум. Существо умирало, но все еще пыталось дотянуться до женщины, и при этом злобно шипело. Саймон с отвращением пнул маленького зверька, и тот упал с карниза прямо на головы собак. Те вскочили и залаяли. В их лае Саймон уловил одобряющий звук. Женщина смеялась. Глаза ее светились торжеством. Она кивнула и снова рассмеялась, когда он наклонился, рассматривая темноту у подножья стены. Неужели это существо было спущено на них преследователями? Однако беспокойство собак указывало, что это не так. Значит их встреча с маленьким существом была случайной. Столько неожиданностей за короткое время. Он приготовился провести ночь на страже. Если нападение маленького животного было частью плана охотников, за этим могут последовать и другие выпады.

Но тьма сгущалась, а снизу не доносилось ни звука, который означал бы нападение. Собаки снова легли полукругом у подножья стены. Их было хорошо видно, благодаря белой шерсти. Саймон снова подумал о вершине стены. Если бы не рана женщины, они смогли бы туда подняться. Когда окончательно стемнело, женщина шевельнулась. Пальцы ее задержались на запястье Саймона и скользнули по его ладони. В мозгу его мелькнула картина. Нож! Ей нужен нож. Он отпустил ее руку и достал перочинный нож. Она с живостью схватила его. Саймон не понял последующего, но у него хватило здравого смысла не вмешиваться. Туманный кристалл на запястье женщины слабо засветился. При этом свете Саймон увидел, как женщина вонзила лезвие себе в палец. Капля крови упала на кристалл, на мгновение густая жидкость закрыла свет. Затем из этого овала брызнул поток пламени. Женщина снова удовлетворенно рассмеялась. Через несколько секунд кристалл снова помутнел. Женщина взяла Саймона за руку, и он получил очередное сообщение. В оружии больше нет необходимости, помощь приближается. Болотный ветер с гнилым запахом долетел до них. Женщина дрожала, и Саймон прижал ее к себе, чтобы объединить тепло их тел. В небе блеснула изогнутая сабля молнии.

Еще раз яркая молния разорвала небо, как раз над стеной. Она послужила началом такой дикой битвы в небе и на земле, такого ветра и бури, каких Саймон никогда не видел. Ему приходилось испытывать огненные ужасы войны, но это было гораздо хуже, может быть потому, что он знал, что эти удары и вспышки огня не поддаются никакому контролю. Саймон дрожал под этими ударами, и беглецы жались друг к другу, как испуганные маленькие животные, закрывая глаза при каждой новой вспышке. Слышался постоянный рев, не обычные раскаты грома, а удары гигантского барабана. Ритм этих ударов отражался в биении сердца, от него кружилась голова. Женщина прижала к груди Саймона свое лицо, Саймон обнял ее дрожащие плечи, как будто был единственной гарантией безопасности в качающемся мире. Удары грома, блеск вспышек, ветер — все это продолжалось, но дождя не было. Скала под ними начала дрожать в такт раскатам грома. От последней яростной вспышки Саймон ослеп и оглох. Прошло несколько минут. Ударов больше не было, даже ветер стих, словно и он устал. Саймон поднял голову.

В воздухе стоял чад от горелого мяса. Поблизости горел кустарник. Но благословенная тишина продолжалась, женщина зашевелилась в объятьях Саймона и попробовала высвободиться. Он снова уловил ее уверенность, смешанную с торжеством. Какая-то игра подходила к победному концу. Саймон всматривался, что там делается внизу. Целы ли охотники и собаки после такой бури? При свете горящих кустов он увидел у подножья стены клубок тел. На дороге лежала мертвая лошадь. Она подмяла всадника, и его рука высовывалась из-под нее. Женщина подползла к краю карниза, стараясь увидеть, что делается вокруг. Потом, прежде, чем Саймон смог ее остановить, спустилась вниз. Саймон последовал за ней, ожидая нападения. Но вокруг виднелись только неподвижные тела.

Тепло огня дотянулось до них. Хорошо. Странная спутница Саймона протянула обе руки к огню. Саймон прошел мимо убитых собак. Он подошел к мертвой лошади, чтобы взять оружие всадника, но увидел, что пальцы человека шевелятся. Охотник был смертельно ранен. И Саймон не испытывал к нему сочувствия после этой жестокой охоты на болотах. Но он не мог оставить беспомощного человека в ловушке. Налегая изо всех сил, он приподнял мертвую лошадь и вытащил изувеченное тело. При свете пожара он принялся рассматривать раненого. В искаженных чертах залитого кровью лица не было признаков жизни, но грудь с трудом приподнималась и опускалась... Время от времени слышался стон. Саймон не мог бы сказать, к какой расе принадлежит всадник. Коротко остриженные волосы, очень красивые, почти серебристо-белые. Нос крючком между широкими скулами — странное сочетание. Саймону показалось, что раненый молод, хотя в этом бледном лице не было ничего юношеского. С его плеча на ремне свисал рог. Богато украшенная одежда, усаженная жемчугом брошь на груди свидетельствовали о том, что это не простой солдат. Саймон обратил внимание на широкий пояс всадника и оружие. Нож он засунул себе за пояс. Странный самострел извлек из кобуры и внимательно осмотрел. У оружия был ствол и приспособление, которое могло служить только курком. Но ручка оружия непривычна, целиться трудно. Саймон сунул самострел за пазуху. Он отцепил еще один предмет — узкий цилиндр. Но из-за его плеча протянулась рука и взяла этот цилиндр. В это время раненый шевельнулся, веки его дрогнули, и в его затуманенных смертью глазах появилось такое выражение, что Саймон отшатнулся. Он встречался с бандитами и побеждал их. Он стоял лицом к лицу с людьми, ненавидящими его, и сам ненавидел их. Но никогда он не видел такого выражения, которое застыло в блестящих зеленоватых глазах охотника. Тут же Саймон понял, что эти глаза обращены не к нему. Раненый смотрел на женщину, которая стояла, слегка наклонившись, чтобы опора приходилась на здоровую ногу, поворачивая в руках жезл, который он снял с пояса охотника. Его губы изогнулись. С мучительным усилием он приподнялся и плюнул в нее. Затем голова его ударилась о землю и он затих, как будто последнее движение отняло у него остаток сил. В свете угасающего огня лицо его расслабилось, рот приоткрылся. Саймону не нужно было вглядываться в него, он знал, что охотник мертв.