Мария Бородина - Земля избранных [СИ]

— К тому же, ты получаешь вдвое больше баллов, чем остальные, — хихикнула за спиной брюнетки сухенькая коротышка. — Тебе не жаль тратить стипендиальные баллы на алкоголь, но жаль отдать их тому, кто нуждается в них больше? Тебе не стыдно пройти мимо голодного котёнка, но стыдно поучаствовать в нашей акции?

Если это шутка или насмешка, то, по крайней мере, не так уж она и жестока. Нери гордо распрямил спину в готовности достойно ответить на атаку. Молчаливый помятый спутник, чёрной тенью плетущийся следом, скопировал движение.

— Стыдно? — Нери приподнял бровь. — Я с удовольствием помог бы особям с поломками и повреждениями или больным детям. А вот прерывать цепь естественного отбора… Да, пожалуй, мне стыдно идти против самой природы! Вот вам дельный совет: направьте свой энтузиазм в более полезное русло. В учёбу, например.

Девушки сконфуженно переглянулись, будто бы обдумывая коварный план. Нери окутал тонкий цветочный аромат духов, смешанный с душком чужого пота. От жутковатого амбре под рёбрами снова заплясали чёртики с факелами.

— Бессердечный! — возмутилась брюнетка. Круглое лицо её запылало яростью. — Человек в состоянии помочь себе сам! Он злоупотребляет своим положением в иерархии живых существ, истребляя своих меньших братьев! Животные, в отличие от него, не способны на предательство и жестокость! Кто им поможет, если не мы?!

Нери прыснул: вот она, псевдомораль! Здравствуйте, двойные стандарты. Нет, он не видел ничего дурного в благотворительности, но искренне презирал фанатизм и позерство.

Впрочем, почему бы не проверить, насколько эти женские особи искренны в намерениях?

— Кошки дерут мебель, собаки пахнут псиной, — кивнул Нери, изо всех сил стараясь не рассмеяться. — Грызуны мне больше по душе. Вот что я вам скажу: в подвале студенческого общежития погибает несколько замечательных крысиных семей. У двухста крысят увеличена печень от постоянного контакта с ядом и химикатами, им срочно нужна субклеточная томография. Жестокий человек убил их мать, запустив в неё допереломным резиновым сапогом. Они потеряли доверие к людям, их плач слышен даже на верхних этажах общежития, но в глубине души эти крысятки всё ещё верят в добро. Сырость подвала — верная смерть для них. Возьмёте их хотя бы на передержку, добросердечные вы мои, тогда, так и быть, помогу.

Он протолкнулся вперёд, разорвав полукольцо оцепления, и ринулся к Доске нарушителей.

— Фу, — закричала ему вслед сухенькая, — тварь безжалостная! Живодёр! Подумать только: крыс на курацию взять предложил! Этих мерзейших паразитов!

Но Нери уже не слышал гневную тираду. Интерес к девушкам, прикрывающим гордыню благой целью, был потерян окончательно и бесповоротно. Внимание приковала гудящая толпа студентов впереди.

Осиное гнездо… Сейчас придётся его разворошить! Он приближался на опасное расстояние, и сегодня он был обмазан сладким джемом.

Нери остановился. Вдохнул едкий запах свежей краски и мела. Ноги предательски задрожали. Ещё оставалось время передумать, развернуться и дать дёру. Он затравленно огляделся, ожидая нападок, но никто и глазом не повёл.

Стоп! Вот, кажется, и первая оса. Из толпы, по-спортивному пригибаясь к полу, выбежал ухоженный парень в цветастой рубашке. Известная на факультете личность: третьекурсник Шале 487 по прозвищу Золотой Дракон. Заносчивый и легкомысленный, известный на факультете оратор. Речи Шале, правда, не всегда отличались логикой, но уж эмоциями изобиловали сполна!

Но сейчас Шале не был похож ни на пафосного альфа-самца, ни на золотого дракона. Он выглядел обескураженным и растрёпанным, как щенок из подворотни. Щёки его отчаянно полыхали. Во взгляде круглых карих глаз сквозило возмущение.

И — да — Шале непробиваемым танком шёл точно на него.

Дыхание остановилось на вдохе. Нери остановился, ожидая укуса.

Шале приблизился вплотную: карикатурно-крупный, мускулистый, подтянутый. С размаху опустил тяжёлые ладони на плечи Нери. От напыщенного кареглазого взгляда покоробило. Никак, драться собрался. Только вот ответить Нери вряд ли сможет…

Отчаяние нарастало, заставляя колени дрожать. Настало время презирать самого себя: трусливого, слабого и беспомощного.

— Шале, может… — попытался Нери решить несуществующее противоречие.

Но прежде, чем он успел закончить, с губ Шале сорвался отчаянный визгливый вопль:

— Нери 42, ну хоть ты меня спаси от них!

Нери непонимающе взглянул в испуганные глаза Шале.

— От кого? — пробормотал он. — Как бы тебе меня спасать не пришлось…

— Глупые шутки, Нери 42!!! Харе прибедняться!

Крепкие пальцы обхватили плечи, впиваясь в кожу. Шале при никогда ещё не вёл себя столь странно и вызывающе. По крайней мере, не на памяти Нери.

Нери вздёрнул подбородок и уставился на Доску нарушителей. Сердце ушло в пятки, выдав сто двадцать ударов. «Шале 487» — дерзко выкрикивали позорные красные буквы. «Внебрачная интеграция» — гласило пояснение во втором столбце. Вздох облегчения вырвался из груди: сегодня Шале принял на себя роль жертвы и стал его невольным спасителем.

Имя Нери, к удивлению, было лишь четвёртым в списке. Сто пятьдесят баллов санкций и месячный мораторий на десерты — не так уж и страшно.

— Низменные первичные инстинкты, значит, побороть не смог? — усмехнулся Нери. Страх отступил в мгновение ока. — Как же так, Дракон?

— И ты туда же?! — Шале всплеснул руками. — Нери, прошу тебя, не рассуждай о том, о чём понятия не имеешь. С этим невозможно бороться!

— Возможно, если голова правильно работает, — подмигнул Нери. — Подумать только! Горделивый Золотой Дракон пал жертвой первичного!

Смуглое лицо Шале, обрамлённое бакенбардами, исказила гримаса недовольства; глаза засверкали, испуская молнии.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, Нери 42! — прокричал он, толкнув Нери. — Такие как ты, рассуждают о Мёртвом континенте, не отрывая задницы от лежака! Да тебе просто завидно: ты же не узнаешь никогда, что это такое! С тобой даже последняя дурнушка не свяжется, потому что ты — грязный! Грязный!

За восемнадцать лет грязной жизни Нери ни разу не получал такого искреннего и откровенного оскорбления. Что ж, всё когда-нибудь происходит впервые.

Времена дискриминации по признаку генетической неполноценности минули лет пятьдесят назад, и теперь любая попытка унижения грязных жестоко каралась. Грязные уже давно могли жить полноценно, ни в чём себя не ограничивая: проходить все ступени образования, занимать высокие посты, заводить семьи и воспроизводить потомство. В литературе и текстах песен запрещалось использование слова «грязный»; в каждом кинофильме хотя бы один положительный герой обязан был как бы непреднамеренно продемонстрировать зловещую татуировку меж лопаток…