Мария Бородина - Земля избранных [СИ]

Хлопчатобумажная ткань обтянула широкие лопатки… Полутора часами ранее эта спина прикрывала Нери, пока тот мазал конспектор и лямки рюкзака Гандивы шоколадным кремом. Грозному старосте пришлось отлучиться по малой нужде в начале перемены. Видимо, дело не терпело настолько, что Гандива счёл допустимым оставить вещи без присмотра. Не воспользоваться счастливой случайностью Нери не мог.

Квадратная физиономия диктора плыла над раздевалкой, шевеля губами. Сюжеты, облачённые в форму голограмм, сменяли друг друга, но каждый новый походил на предыдущий. В городе не осталось иных новостей, кроме как о водяном бешенстве.

— Первые признаки болезни — немотивированная усталость, фебрильная лихорадка, гиперемия кожных покровов, мышечная слабость, — информировал главный городской реаниматор. — Возможны, но не обязательны психоэмоциональные нарушения. Например, придирчивость, различные бредовые идеи.

— Наш товарищ-то, кажется, болен этой дрянью, — Шале подмигнул. — Может, сдадим его в лечебницу?

— Шутки шутками, — подал голос Нери. — И всё равно я боюсь, что он нажа…

Его фразу прервал натянутый скрип двери. Отдалённый грохот стрельбы ворвался в раздевалку: предыдущая десятка юношей уже сдавала зачёт. В узкое пространство помещения ввалились, переговариваясь, пятеро парней с потока. Нери поспешно закрыл рот, боясь сболтнуть лишнего.

— Нери, я бы сторонился его на твоём месте, — гоготнул один из парней, бесцеремонно тыча пальцем в Шале. — Кто знает, с кем ему сегодня развлечься захочется.

Зловредное хихиканье раскачало воздух.

— Ой, да заткнись уже, я девушек предпочитаю, — парировал Шале, томно закатив глаза. — Тебе моё общество точно не светит!

Нери поднял руки к волосам, чтобы по привычке распустить их, закрыв «клеймо». Сердце колотилось, как огромный тамтам. Он уже жалел о содеянном и страшился возмездия. Один лишь факт радовал: согласно нумерации по числовым коэффициентам, Гандива сдавал зачёт во второй десятке. Они с Шале шли в четвёртой. Значит, Староста всемогущий уже покинул факультет и отправился домой. Естественно, с круглой сотней. Иначе и быть не могло…

Пальцы Нери нащупали тугую полоску ремешка. Правое плечо в очередной раз запылало огнём боли. Подумав немного, Нери опустил руки, как ни в чём не бывало. Теперь нечего бояться: все и так уже знают о том, что он — клеймёный.

К его удивлению, никто из ребят не подал голоса, пока он натягивал футболку. Лишь Шале тихонько спросил, не скрывая неподдельного удивления:

— А это очень мерзко, да?

— Что мерзко? — переспросил Нери.

— Когда тебе обновляют татуировку, — проговорил Шале не без смущения. — Говорят, это каждые три года делают, до самого совершеннолетия.

Нери поймал взглядом глубокую молнию трещины на стене и закусил губу. Наверное, именно так чувствует себя женщина, которую регулярно избивает муж, на приёме у реаниматора психоаналитического профиля. Нет, ему никогда не было больно на процедуре обновления. Дело было совсем в другом. Обновление — это очень унизительно. Будто бы дурная компания поймала в подворотне и, упиваясь превосходством сил, превращает тебя в ссаную тряпку.

— Они очень хорошо обезболивают, — наконец произнёс Нери. — Только потом несколько дней с биоплёнкой ходить тяжеловато.

Дверь снова распахнулась, впустив в раздевалку поток прохладного воздуха. Кто-то беззвучно зашёл внутрь. Голоса внезапно стихли. Потом чей-то робкий говор осмелился его нарушить:

— А ты р-разве н-не отмучился уже?

— У меня было срочное дело, — до боли знакомый возглас раздался сзади. — Буду сдавать с вами.

Только не это!

Дыхание Нери перехватило. Стараясь не подавать испуга, он бросил осторожный взгляд через плечо.

Да, это был он, несравненный Гандива 2. Лучший из лучших. Коренастая фигура, увенчанная шапкой медных волос, сосредоточенно топталась у противоположной стены, меняя идеально вычищенные белые ботинки на кеды. Тоже идеально белые. Гандива уже успел где-то переодеться в спортивную майку и широкие тренировочные штаны. Жирный шоколадный крем, наверное, был слишком хорошо заметен на белом шёлке его рубашки.

Странно, что тень, которую он отбрасывает, чёрного цвета, как и у всех.

Гандива держался с изумительным спокойствием. Пальцы его не дрожали, колени не подкашивались, дыхание было ровным и глубоким, движения — медленными и сосредоточенными. Ни одна лишняя эмоция не искажала его каменной мины.

Шале пихнул Нери локтём в бок:

— Не пались!

Нери напряжённо засопел. Дабы отвлечься от навязчивых мыслей о разоблачении, он принялся вслушиваться в холодный голос диктора.

— Далее заболевание входит в фазу разгара, — врезалось в уши высокомерное бормотание: главный реаниматор продолжал санпросветработу. — Именно в этот период человеческая особь становится заразной для окружающих. Температура тела после кажущегося периода благополучия резко повышается. Нарастает эмоциональная лабильность. На теле больного появляются язвы с серозным отделяемым, предположительно, содержащим возбудитель болезни. Развиваются двигательные нарушения: повышается мышечный тонус, возникают тонические и клонические судороги.

— Говорят, от этой ерундовины погибло уже человек пятьсот, — Шале постучал Нери по плечу, отследив направление его взгляда. — Только власти молчат, дабы панику не нагнетать. Что думаешь?

— В городе давно уже объявили бы карантин, — пробормотал Нери, закрывая шкафчик с вещами. — Помнишь рыбий грипп в 2340-м? Три летальных исхода, а уже чрезвычайное положение включили.

— Согласно последним данным, — продолжал диктор, — эпидемия вызвана утечкой тайно разработанного вируса из подводной биологической лаборатории близ берегов северной окраины Иммортеля. Утечка вируса остановлена, ведётся следствие. Но ситуацию осложняет то, что больные особи могут заражать других…

— Кто знает, что в мыслях у Господина Президента? — Шале пожал плечами. Мощные бугры мускулов вздулись под тонкой тканью футболки. — Может, он и сам в это не верит.

— Приготовиться на выход, — громогласно заверещал динамик, вмонтированный в стену. — Виссарион 4, Нери 42, Акси 4235, Илья 448989, Лилиан 45, Андрон 459, Лачино 470, Илья 47873, Шале 487, Сатурн 49 и Гандива 2.

Парни, закончив приготовления, столпились у дверей раздевалки плотной шеренгой.

— Ни пуха ни пера, — неловко пробормотал Нери, обращаясь к своему новому другу.

— К чёрту, — махнул рукой Шале и самоуверенно улыбнулся.

Толпа окружила Нери. Он почувствовал себя селёдкой, зажатой в бочке с маринадом, меж обезглавленных тел сородичей. Отступать было некуда: впереди маячила безрадостная перспектива позора. Оставалось лишь надеяться на то, что рука его не подведёт.