Илья Колупалин - Эхо Погибших Империй

Собравшиеся громко загоготали.

— Ну, я хоть и не советник, — начал с улыбкой Морас Дайял, — но кое-какие вести с востока до меня все же дошли. Несколько дней назад Шакиф Монтейрис выдвинулся из Кайофи в Кихташ с огромным шестидесятитысячным войском.

— Принц Шакиф уничтожит предателя — в этом не может быть сомнений, — твердо заявила Алекто.

— Если только возьмет древнюю крепость Симхарат, — мягко поправил Дайял свою возлюбленную, — главный оплот кихташских мятежников.

«Вы бы лучше решили, как расправиться со своими», — мрачно подумал Нойрос.

— В Корхее также неспокойно, — с некоторой тревогой произнесла Алекто после непродолжительного перерыва в разговоре. — Яшань Демцуэль и его сторонники распаляют народ, настаивая на отделении от нашей Церкви.

— Еще одни мерзкие предатели, — проскрежетал Кайрен, громко сплюнув в костер.

— И эти, — пожалуй, самые опасные из всех, — заключила глава Ревнителей, — так как укрывают свою измену под личиной благочестия.

Когда Алекто произносила эти слова, ее темные глаза зловеще мерцали в отблесках костра, и образ ее с новой силой разжигал дикую страсть Нойроса.

«Она должна быть моей, — думал он, охваченный безумством похоти. — Как же больно находиться рядом с ней и понимать, что совершенно ничего для нее не значишь! Уверен, все эти испытания, что я прошел, ничуть не добавили мне очков в ее глазах. Но ведь и Дайял, этот напыщенный олух, ей совсем не пара! Алекто пользуется его влиянием, чтобы удержаться на посту главы ордена, но как же она холодна с ним!»

— Терпеть не могу корхейцев, — проговорил Дайял, стараясь, чтобы голос его выражал больше презрения, чем ненависти. — Особенно этого ушлого посла, Кемала О’Цзуна. По мне, так все, чем он занимается – это постоянно морочит голову лорду Бракмосу, да и только. Макхарийцы дики и безумны, — Сфиро, не принимай на свой счет, — но корхейцы – другое дело: у этих мерзавцев предательство в крови — вспомнить хотя бы Духарг, павший жертвой их вероломства…

— Вы судите о народах, — спокойно заметил Сфиро с выражением легкой иронии на лице, — а я предпочитаю судить о личностях. К примеру, большинство макхарийских князьков – лишь мелкие сошки, не более. А Яшань Демцуэль – это личность.

— Ты что же, Сфиро, симпатизируешь ему? — возмутилась Алекто.

— Ничуть. Только вот что интересно. Ему в одиночку удается сеять смуту в корхейских городах, и целая толпа царедворцев не в силах помешать ему.

— Это скверным образом характеризует дом Икмерсидов, — чопорно отозвался Дайял. — Все они женолюбы и слюнтяи. Корхейцы — что еще добавить! Не обладай они столь сильным флотом, лорд Бракмос бы с ними не церемонился.

Что касается мятежных тешайцев, то с ними не удалось установить совершенно никакой связи: речи о переговорах о сдаче города даже не было. Со стороны могло показаться, что Тешай вымер: только изредка можно было увидеть, как фигуры дозорных мелькают меж зубьев городской стены. Лазутчиков бунтовщиков нигде поблизости замечено не было, никаких вылазок защитники восставшего города также не предпринимали.

Лежа по вечерам в своей палатке, Нойрос часто вспоминал момент прощания с родителями. Мать безутешно рыдала, поочередно обнимая то Нойроса, то Десму, и бессвязно причитая. Отец же, как всегда держался с достоинством, однако и в нем было заметно сдержанное волнение, но вместе с тем и гордость за своих детей.

Нойросу до ужаса не хотелось упасть в грязь лицом и дать сестре повод для самодовольных насмешек. Она всегда и во всем превосходила его: в учении, в фехтовании, в успехах по службе. Даже в их детских проказах ей все время как-то удавалось выставлять Нойроса виноватым, а самой уходить от наказания.

Но однажды… однажды Десма все-таки поплатилась за свою шалость. Нойросу тогда было лет восемь. Десма пробралась в его комнату, и подложила ему под подушку какие-то бумаги отца, в надежде, что горничная обнаружит их, и Нойросу влетит. Но старая нянька-повитуха Бетанья, дважды принимавшая роды у госпожи Аглаи, увидела, как Десма входит в комнату брата с бумагами. Отец поверил слову Бетаньи, и Десме не удалось в тот раз избежать наказания. Ее оставили без ужина и принудили ночевать во дворе, одну. С безмолвным торжеством Нойрос наблюдал из окна, как сестра одиноко бродит у дома, подходит к двери в надежде, что над ней сжалятся и впустят. Десме пришлось тогда испить чашу наказания до дна.

И теперь, когда оба они выросли и отправились на войну, Нойросу хотелось непременно доказать свое превосходство над сестрой, хотя задача эта, учитывая их разницу в чинах, едва ли могла казаться осуществимой. Нет, он не желал Десме зла, — гнал прочь эту мысль, — но сладкое детское воспоминание о восторжествовавшей справедливости не выходило у Нойроса из головы. В конце концов, ведь именно он – наследник рода Традонтов по мужской линии, и кому, как не ему, вершить великие подвиги и покрывать свое имя славой.

«Нойрос Гроза Изменников, — воображал молодой вельможа, — или Нойрос Усмиритель — звучало бы сильно! Десма свои сапоги бы съела от зависти…»

Но вся загвоздка была в том, что Нойрос сейчас простой солдат, и единственный его шанс отличиться – это показать отчаянную доблесть в бою.

Случай, произошедший с Нойросом в Акфотте накануне его отъезда, показал, что лишить человека жизни не так уж тяжело: сталь в столкновении с плотью всегда выигрывает. Кроме того, во время продвижения к Тешаю их тренировки со Сфиро не прекратились, а, напротив, участились. Они часто удалялись вечером за пределы лагеря и упражнялись в мастерстве владения саблей. Макхарийцу становилось все труднее побеждать Нойроса; тот уже неплохо отточил множество фехтовальных приемов защиты и нападения.

Дни шли. Тешайцы по-прежнему никак не давали о себе знать. В лагере Ревнителей преобладало напряженно-подавленное настроение. В один из дней (Нойрос уже не помнил, какой это был по счету день с момента их прибытия к стенам Тешая) произошло печальное событие. Трое солдат напились воды из ручья, вскоре после чего ощутили жуткую боль в животе и к вечеру скончались. Как потом сообщили разведчики, исток этого ручья находился где-то за стенами Тешая… Ночью умерло еще двое людей, по-видимому, пивших воду из этого же водоема.

На следующий день утром, у костра, похоже, осознав, насколько губительным может оказаться дальнейшее бездействие, Алекто объявила, что ждет всех приближенных Ревнителей на совет в ее шатре сегодня вечером. Там она обещала сообщить свой план взятия Тешая. Нойрос был весьма взволнован этим известием, однако, ему, как и многим другим из отряда Алекто, было отрадно, что томительная осада скоро окончится.