Илья Колупалин - Эхо Погибших Империй

Братья всегда выказывали к ней презрение: Бьеджар – открыто, Гарук и Хирам – путем высокомерного обращения и нарочитой холодности. Даже Джакрис… в его страсти, пускай и искренней, всегда было что-то собственническое: исконно мужское жадное желание покорять и обладать.

И только король-отец всегда нежно и самозабвенно любил и оберегал Батейру, свою единственную, порой капризную и самовлюбленную дочь.

Принцесса нащупала его ладонь под тонким шелковым одеялом, несмело ухватила за пальцы.

«И вот ты лежишь теперь здесь, — слезы были готовы вот-вот навернуться на ее глаза, — окруженный толпой бесполезных слуг, а в сущности – совсем один… Весь двор интригует, кипит злобой, иные предаются страху. Но никто, никто не пожалеет тебя от всего сердца. О, Аклонты! Если бы… если бы была во всем мире хоть какая-то сила, способная исцелить тебя…»

И тут входная дверь в покои короля резко распахнулась и Батейра вздрогнула. На пороге стоял Джакрис Спакирис: он выглядел запыхавшимся и встревоженным.

Батейра, все еще охваченная своими печальными думами, не придала значения его состоянию.

— Джакрис, я хочу сейчас побыть наедине с отцом, — отозвалась принцесса слабым голосом. — Не мог бы ты…

— Батейра, у меня срочное дело к тебе! — прохрипел великий визирь с порога сдавленным голосом, буравя свою возлюбленную округленными глазами, но как бы не решаясь поднимать шум в королевских покоях. — Я жду тебя за дверью, быстро!

Бросив на несчастного отца полный тоски и сожаления прощальный взгляд, принцесса поспешила покинуть комнату, повинуясь своему властному любовнику.

Оказавшись с Джакрисом лицом к лицу, она, наконец, заметила, что он не на шутку встревожен и просто не находит себе места.

— Любимый мой, в чем дело? — спросила принцесса взволнованно.

— Похоже, у нас проблемы, — раздраженно проговорил Спакирис, нервно оправляя свои длинные, заплетенные в хвост волосы. — Из Сиппура вернулся наш посол, Кемал О’Цзун, и он передает требование Йорака Бракмоса о том, чтобы тебя отправили в Сиппур в качестве заложницы.

— М-меня? — Батейра с трудом могла поверить своим ушам. — Но зачем? Для чего?

— Бракмос хочет, чтобы твоя семья оказалась у него на крючке. По-видимому, до него дошли слухи о том, какую смуту затевает Демцуэль, и теперь лорд-протектор решил перестраховаться.

— Я никуда не поеду! — резко заявила Батейра, гордо распрямляя спину. — Я останусь со своим народом, сиппурийцы не получат меня!

— Сегодня будет созван Совет Аристократии, — сказал Джакрис. — На нем Абкарманиды, конечно, попытаются сделать все, чтобы отослать тебя…

— Ты… ты ведь не допустишь этого? — спросила Батейра, и, к ее неприязни, нотка страха прозвучала в ее голосе.

— Так. Калханиды! — воскликнул Джакрис, заметно воодушевляясь от того, что способность рассуждать возвращается к нему. — Ты говорила с ними?

— Да. Как раз сегодня. Сатеп и его семья на нашей стороне.

Джакрис просиял.

— Отлично, отлично! Ты просто умница; это уже половина успеха! Теперь осталась лишь одна семья, чей голос нам неизвестен, а между тем он сыграет очень важную роль: это Селениды.

Селениды были, пожалуй, четвертой по влиятельности семьей в королевстве, представители которой зачастую занимали высокие посты на государственной службе. Файтех Селенид являлся главным казначеем Корхеи, его старший сын Мерказ был крупным купцом, а младший, Карузан, занимал пост начальника городской стражи Корхей-Гузума.

Вскоре принцесса и великий визирь удалились в покои Батейры, где стали обсуждать план дальнейших действий в более спокойной обстановке. Джакрис учил свою подопечную тому, как можно и как нельзя себя вести на Совете Аристократии, кто будет являться главным оппонентом и как держать удар. Они обсудили множество возможных раскладов и их последствия.

— Главное – не теряй лицо и помни: в Сиппур тебя все равно никто не отправит, — заключил Джакрис. — Даже если Абкарманиды сегодня одержат верх, я со своими людьми освобожу тебя, и тогда мы уже начнем борьбу в открытую.

— Но это крайний случай… — заметила Батейра. — Джептару Абкарманиду подчиняется армия, не забывай.

— А у нас будет Демцуэль, — с довольной улыбкой возразил Джакрис, — и все его многочисленные последователи, которых с каждым днем становится все больше и больше.

«Хотелось бы мне хоть раз с глазу на глаз поговорить с твоим Демцуэлем, — подумала Батейра. — Тогда мне хотя бы станет ясно, что он собой представляет, и вообще настолько ли он заинтересован в союзе с нами, как мы с ним».

Оставалась всего пара часов до назначенного Совета, и Батейра с Джакрисом решили отправиться на виллу великого визиря, чтобы отобедать, и оттуда уже вместе отправиться на грядущую встречу с корхейской знатью. Паланкин быстро доставил их к круглому белокаменному строению в северной части Корхей-Гузума, где большую часть времени и проживал Спакирис.

Батейре было известно, что Джакрис был незнатного рода и добился своего положения сам: ее отец заметил его рвение, когда тот был еще юношей и постепенно возвысил сначала до придворного писаря, затем до помощника казначея, а девять лет назад Джакрис дослужился до должности великого визиря Корхеи. Батейре особенно это нравилось, так как она больше всего ценила мужчин, добившихся всего своим умом и усердием, а не получивших привилегии по наследству.

Прекрасные свежие мидии в белом вине и душистый морской салат не лезли принцессе в горло — от волнения у нее пропал аппетит. Сегодня могла круто измениться ее судьба: и от мысли, что она может стать пленницей Йорака Бракмоса, ее бросало в жар. Однажды, сопровождая отца в его поездке в Сиппур, она увидела его: вечно с натянутой улыбкой, подчеркнуто манерный, пижонски услужливый – лорд-протектор произвел на нее крайне неприятное впечатление.

И вот Джакрис объявил, что время на исходе, и пора отправляться в Зал Малипокку – традиционное место для официальных собраний знати корхейской столицы. Вокруг этого серого обветшалого сооружения, окруженного могучей высокой колоннадой, уже находилось множество паланкинов разных цветов и размеров.

В узком темноватом коридоре им повстречался бритый наголо человек в богато вышитом золотом балахоне – в нем нельзя было не узнать харизматичного посла Кемала О’Цзуна.

— Посол, посол… — обратился к нему негромко Джакрис. — Скажите, можно ли как-то повлиять на Бракмоса? Если надо, я бы мог…

— Оставьте, — О’Цзун прервал его изящным, но уверенным жестом. — Мы все обсудим публично, — после чего проследовал в главный зал.

«Кемал О’Цзун – фигура с безупречной репутацией, — подумала Батейра, и это было правдой. — Можно сказать, сама неподкупность. На него так просто не надавить».