Павел Корнев - Межсезонье (сборник 13 в 1)

Расправившись с обедом, я вытащил из сумки три обтянутых кожей фолианта и переставил один из стульев поближе к окну. Пока не стемнело, стоит немного самообразованием заняться. Чуток почитаю — и спать. Денек завтра будет не из легких.

Вот только с чего начать? «Духи, бесы, призраки и особенности изгнания оных», «Бесноватость, как она есть» или «Ритуалы изгнания младших бесов»?

Ладно, начну с «Бесноватости…», а там видно будет. Хорошо бы, конечно, переодеться в нормальную одежду, спуститься вниз да гульнуть как следует. Потом вернуться хоть с той же пугливой служаночкой и кувшином приличного вина и…

Ну нет — никаких «и»! Сегодня придется обойтись пивом и книгами. Не самая лучшая компания для молодого здорового организма, но могло быть и хуже. И уж точно будет хуже, если завтра с утра не смогу с похмелья голову от подушки оторвать. Так что книги, книги и еще раз книги. А потом — спать.

Разбудили меня на рассвете. Получив мелкую медную монету, хозяйский мальчишка не подвел и заколотил в дверь еще до первых петухов. Отчаянно зевая и ежась от прикосновения к телу холодной кожи, я наскоро оделся, прицепил на пояс ножны с серебряным серпом и достал полумаску. Вроде все.

Ага! Совсем забыл. Нашарив на дне сумки пару длинных, слегка изогнутых кинжалов, спрятал их под плащ. Думаю, заметно быть не должно. Да даже если и углядит кто — не страшно. Имею право.

Утром Ронев показался еще более неприглядным, чем вчера по приезде. Уж не знаю, как такое могло быть, но те же самые дома и улицы сегодня вызывали неприкрытое отвращение. Грязь, серость и покрывающая все тень безнадеги.

Или дело во мне?

Поправив ремень сумки, я задумался и пришел к выводу, что не стоит забивать голову всякими глупостями. Надо сосредоточиться на деле. Как-никак я в этот городишко не развлекаться приехал.

И только под конец прогулки по словно вымершему городу я понял, что выводило меня из себя с самого начала. Тишина. Предрассветная тишина пуховой периной накрыла Ронев, и даже звон серебряных колокольчиков не мог разорвать ее мертвой хватки. А вот когда городок начал оживать — захлопали ставни, загромыхал подковывавший лошадей кузнец, забрехали на ранних прохожих собаки, — сразу стало легче. Будто из дурного сна в нормальный мир вернулся. Какая тишина, какие кошмары? Захолустье, оно захолустье и есть.

Стороживший калитку у ворот тюрьмы стражник завернулся в плащ и прислонился к стене в небольшом, защищенном от дождя и ветра закутке. Впрочем, показное разгильдяйство оказалось насквозь мнимым — дежуривший в будке караул внимательно приглядывал за своим выставленным на улицу собратом.

— Стой, кто идет! — перехватив алебарду, завопил молодой парень. Из-за дождя звона моих колокольчиков он не расслышал, а потому изрядно перепугался, углядев вынырнувшую из водной пелены фигуру в длинном плаще. — Замри, говорю!

— Ты часом не слепой? — не останавливаясь, поинтересовался я. Дрянная погода, как и предстоящее дело, вовсе не самым лучшим образом сказалась на моем настроении. — Где начальник караула?

— Проходите, господин экзорцист, — лязгнул зубами служивый. И когда решил, что его уже не расслышат, горестно вздохнул: — Еще один! Принесла ж нелегкая…

Резко остановившись, я обернулся, но парень отвернулся и упорно делал вид, что проглотил язык. Ничего не оставалось, кроме как распахнуть дверь караулки.

— Вы по делу, господин экзорцист? — поинтересовался начальник караула, сидевший у печки, в которой весело трещали поленья. Пузатому дядьке было на вид лет сорок, черные глаза внимательно пробежали по моей фигуре, лишь на миг задержавшись на серпе.

— Да. — Я положил сумку на пол и вытащил из нее футляр со списком письма коменданта тюрьмы. — По делу.

— А! Так вы из-за бесноватого, будь он неладен! — вернул мне письмо старший, едва глянув на бумагу. — Опоздали, господин экзорцист. Брат-экзекутор из Пламенной Длани уже с час как приехал…

— Уверен? — подался вперед я.

— Да разве ж их с кем спутаешь? — с довольным видом развел руками охранник. — И письмо у него тоже было.

— Отведите меня к коменданту, — распорядился я. Дело оборачивалось хуже некуда. Набравший большую силу на полуночи, особенно в Норвейме и соседних королевствах, орден с бесноватыми не церемонился. Те, кому повезло, заканчивали свои дни на костре, а вот кому не повезло… Ладно, не будем о печальном.

— Не могу, — пожал плечами начальник караула. — Дела у вас, господин экзекутор, получается, уже нет, а господин комендант страсть как не любит, когда его беспокоят без должной причины.

— Немедленно! — скрипнул зубами я.

— Сию минуту! — вскочил на ноги стражник. Уж не знаю, что он сумел разглядеть в моих глазах, но с лица заметно сбледнул. Выходит, все верно разглядел. — Яр, проводи господина экзорциста…

Внутренний двор, решетка, длинный темный коридор, открытый переход, лестница на второй этаж, караулка, снова коридор.

Путь до коменданта отложился в моей памяти плохо: в голове стучала одна только мысль: опоздал, опоздал, опоздал!

Ни чад факелов, ни вонь тюремных помещений не были способны ни на минуту отвлечь от заставлявшего бешено колотиться сердце предчувствия. Неужели все? Или еще что-то можно сделать?

Рывком распахнув дверь в секретарскую коменданта, охранник представил меня заспанному писарю и моментально умчался прочь. В полутемном помещении, кроме секретаря и двух охранников, никого не было, и я вновь скрипнул зубами.

— Как вас записать, господин экзорцист? — прикрыв рот ссохшейся от старости ладонью, зевнул писарь.

— Так и запишите. — Я направился к двери в рабочий кабинет коменданта. — Брат-экзекутор у господина коменданта?

— Да, он осмотрел бесноватого и только что вернулся… — кивнул старик и всполошился: — Но мне нужно имя!

— Разве жалкий набор звуков может передать уникальность человеческой души? — не оборачиваясь, бросил я и уставился на перегородившего дорогу охранника: — Ну и?

— С оружием нельзя, — указал на серп на поясе долговязый усатый ветеран. Якобы сонные глаза внимательно обшарили плащ, и, думаю, не совпади количество и форма колокольчиков с должными, сидеть мне в одиночной камере до скончания века.

— Это ритуальная вещь, — возразил я и кинул сумку на пол.

— Позволите?

— Пожалуйста.

— Проходите, — пропустил меня ветеран, после того как осмотрел покрытое черными символами серебряное лезвие, и, извиняясь, добавил: — Служба есть служба…

— Пустое, — отмахнулся я и распахнул дверь.

— Не пускаясь в пространные рассуждения, сразу могу сказать: ваш заключенный… — Закинувший ногу на ногу худощавый мужчина с щегольскими усиками при моем появлении запнулся, поднялся из придвинутого поближе к столу коменданта тюрьмы кресла и без лишних церемоний налил себе из графина вина. Пригубил рубиновый напиток и отсалютовал мне хрустальным бокалом. — Ваш заключенный меня не заинтересовал, но вот брат-экзорцист, думаю, с удовольствием уделит ему свое драгоценное время.