Юсукэ Киши - Из нового мира. Часть 2

— Киромару рисковал собой, чтобы помочь нам, — сказала я себе, а не Сатору.

— Да. Уверен, он получил приказы от комитета задержать нас, — он гордился тем, что угадал с теорией. — Он не зря остановился именно там. Паруса корабля видно издалека, так что, если кто-то следит, они поймут, что он проигнорировал приказы и помог нам.

— Но почему?

— Разве не ясно? — улыбнулся Сатору, словно насмехался надо мной за то, что я не понимаю что-то такое простое. — Потому что мы спасли его вчера. Если бы я не расправился с взрывопсами, Киромару был бы мертв, как сейчас Риджин.

— Эй! — закричал Шун спереди.

— Эй! Мы уже плывем! — крикнул Сатору.

От его голоса во мне вдруг прорвало дамбу. Казалось, последние три дня были лишь сном, и мы просто плыли по реке в летний лагерь.

— Эй, Саки! Что такое? Эй… — Сатору звучал растерянно, а я продолжала плакать, а потом начала при этом и смеяться.

Это длилось десять минут. Мы вскоре добрались до других лодок, и Мария тоже начала рыдать и смеяться.

Когда я наплакалась, мне стало намного лучше (хоть мальчики выглядели утомленно). Мы попали в северную часть реки Тоно и поплыли вниз по течению. Путь в город был ровным… хотелось бы так сказать, но разные проблемы случались в пути. Во-первых, мы не умели сплавляться по реке без проклятой силы. И усталость достигла пика, а солнце садилось и мешало видеть. Последней каплей было наше каноэ, утонувшее от того, что часто билось о камни и другие лодки. Чудо, что никто не умер.

Когда стемнело, река снова изменилась. Звезды сияли на обсидиановой поверхности, и казалось, что мы застыли на месте, но рев воды заставлял думать, что тихое течение стало сильным.

Мне было не по себе. Это ощущение было из времени до моего рождения, древнее воспоминание, оставшееся от предков из пещер.

Я размышляла насчет этого чувства. Мне нужно было скорее вернуться домой. Мы с Сатору ощущали тревогу из-за того, что ждало нас по возвращении. Но, учитывая наше состояние, было самоубийством плыть по реке ночью. Нам пришлось устроиться на ночлег, но мы долго не могли найти подходящее место. Я вспомнила пересохший ручей, который мы миновали, когда садилось солнце, и ощутила раздражение. Все хотели проплыть как можно дальше, и мы двигались, хоть знали, что не смогли бы добраться до города одним рывком. Стоило остановиться тогда.

Мы устали, когда нашли место, где можно было установить палатки. Оно было близко к реке, и если бы уровень воды немного повысился, нас затопило бы, а еще там были неровные камни, что мешали спать. Место было не лучшим.

Из последних сил мы установили три палатки руками. Мы вкопали столбики, привязали ткань к ним кожаными ремешками. Палатки не выглядели так, как в первый день путешествия.

— Странно. Почему не получается? — утомленно ворчал Сатору.

— Мы использовали тогда проклятую силу, — Шун еще боролся с палаткой.

Он был прав. То было три дня назад, а, казалось, прошла вечность.

— Сатору, ты все еще не можешь использовать силу? — я ухватилась за лучик надежды.

Он покачал головой.

— Эм, я слишком устал, чтобы сосредоточиться. Но, думаю, немного помочь я смогу.

— А? О чем ты говоришь? — перебила Мария, растерявшись.

Я рассказала им, как вспомнила мантру Сатору и смогла во время гипноза вернуть ему проклятую силу.

— Вот как! Так, если мы знаем свою мантру, силу можно вернуть, — обрадовался Шун. — Тот монах сбил нас с толку фокусами. Его гипноз — пустяки! Даже Саки смогла снять эффект.

Не нужно было говорить «даже Саки».

— Но вы знаете свою мантру? Я случайно знала мантру Сатору, — я оглядела их.

Было темно, но я могла различить выражения их лиц.

— Я свою знаю, — сказал Шун.

— Да? Как?

— Я запоминал ее разными методами. Но, сколько бы я ее ни повторял, сила не вернулась. Думаю, чтобы освободить ее, все равно нужен гипноз.

Наши мантры были украдены — целью гипноза было забыть их, и то, что Шун смог сам вспомнить свою мантру, потрясало. Шун говорил, что запоминал мантру разными способами, так что у него были методы, как ее вспомнить.

— Я не могу вспомнить свою, — расстроилась Мария.

— Вы их не записывали?

Мария, Мамору и я переглянулись.

— Я записывала, — я вспомнила, что вырезала ее на кулоне и спрятала под половицами.

— И я.

— И я… в дневнике.

Каждая буква мантры была священной, так что нам нельзя было позволять другим знать их. Строго говоря, мы и записывать их не должны были. Но трое из нас не доверяли нечто настолько важное своей памяти и записали это. То, что мы с Сатору показали друг другу свои мантры, было немыслимым для других ребят. Это доказывало, что наша команда была из особенных учеников.

— Тогда все хорошо. Когда вернемся в город, мы с Сатору покажем им, что можем использовать силы. Так они не подумают, что она была запечатана. А вы скажете, что устали, и пойдете по домам. Когда найдете манты, отыщите Саки, и она восстановит вашу проклятую силу.

Слова Шуна мигом прогнали мои тревоги. Хоть меня не радовало, что Риджина убили бакэ-недзуми, я не могла отрицать, что так никто не мог узнать правду.

Мы значительно повеселели. Сатору поднял ткань, и мы установили три палатки. Мы собрали хворост, развели костер и приготовили рис. Еда была безвкусной, хуже чем та, которую мы ели в первый день путешествия, но для нас она казалась лучшей в мире.

Мы поели, посидели у костра, рассказывая по очереди о произошедшем во время нашей разлуки. История Шуна, Марии и Мамору была скучной. Когда нас с Сатору поймали Пауки, они последовали, пытаясь нас спасти, но поняли, что там слишком много стражи, и решили вернуться в город и позвать на помощь. Они пытались идти днем, но их испугали звуки войны, и они спрятались в кустах. Когда ночью все утихло, они поспешили к озеру Касумигаура. Когда мы догнали их, они так обрадовались, что Мария подумала, что ее обманывает тануки.

Наша история потрясала их, пока мы рассказывали. Они постоянно задавали вопросы о клетке и убийстве часового, притихли, когда мы стали описывать, как на колонию Ктыря напали, и как мы блуждали по туннелям. Они обрадовались, когда Сатору вернул чудом силы и бросился в атаку, но снова притихли в потрясении, когда ситуация стала развиваться так, как никто не ожидал.

Сатору рассказывал, а я исправляла и дополняла его историю. Сатору гордился тем, что хорошо рассказывал истории, но он обычно столько привирал, что я думала, что придется рассказывать потом все самой. Я зря переживала. Они слушали, как дети, приоткрыв рты, их глаза восхищенно блестели.

Когда Сатору закончил, стояла тишина, лишь трещал огонь. А потом кто-то открыл рот, и посыпались вопросы. И больше всего их интересовало, почему мы убегали от Киромару, если он защитил нас.